Кормак Маккарти - Дорога
Ему приснилось, что она заболела, а он за ней ухаживает. Во сне это смахивало на акт самопожертвования, но он отогнал эту мысль. Не помог он ей, и она умерла в одиночестве, во тьме. Нет никаких других снов, нет пробуждения, и не о чем рассказывать.
На этой дороге не встретить Божьих избранников. Пропали, остался я один, и мир исчез вместе с ними. Загадка: чем отличается «никогда» в настоящем от «никогда» в прошлом?
Темное пятно невидимой луны. Ночи стали немного светлее. Днем солнце обходит землю, как скорбящая мать со свечой.
На рассвете на обочинах сидели люди — полуживые, в дымящейся одежде. Будто несостоявшиеся фанатики-самоубийцы. Другие старались им помочь. Год спустя на мостах жгли костры и раздавались безумные песнопения. Крики жертв. Днем вдоль дороги стояли стеной колья с телами. В чем их вина? Подумал, что за всю историю человечества наказаний было больше, чем преступлений. Слабое утешение.
Дышать становилось все труднее, решил, что до перевала рукой подать. Может, завтра доберутся. Завтра наступило и закончилось, а до перевала они так и не дошли. Снегопад прекратился, но волочь тележку по глубокому, дюймов шесть, снегу сил не было. Он сказал себе, что придется, наверно, ее бросить. Интересно, сколько они смогут на себе унести? Остановился, посмотрел вдаль. Пепел падал на снег, пока все не почернело.
За каждым поворотом ему чудилось, что они у цели. Однажды вечером он остановился, огляделся и понял: вот и перевал. Расстегнул куртку на шее, и опустил капюшон, и стал вслушиваться. Шум ветра в стеблях сухого болиголова. Пустая парковка рядом с обзорной площадкой. Мальчик стоял сбоку. Он сам однажды зимой там стоял, только со своим отцом, много лет назад.
— Что это, пап?
— Перевал. Мы дошли.
Утром они продолжили путь. Жуткий холод. В середине дня опять пошел снег. Привал устроили раньше обычного, и залегли под навесом из полиэтилена, и смотрели, как падают снежинки в костер. К утру снега навалило по колено, но небо расчистилось, и стало так тихо, что можно было различить биение собственных сердец. Навалил сучьев на угли, раздул огонь и поковылял по сугробам выкапывать тележку. Перебрал банки, пошел назад. Потом они с мальчиком сидели у костра и доедали последние крекеры с сосисками из алюминиевой банки. В кармане своего рюкзака он обнаружил ополовиненный пакетик с порошком какао, развел его для сына, а себе налил кипятку, сел и стал дуть на край кружки.
— Ты ведь обещал так не делать, пап.
— Чего не делать?
— Сам знаешь.
Вылил кипяток обратно в кастрюлю, забрал у сына кружку, отлил себе чуть-чуть какао и вернул кружку.
— Все время приходится за тобой следить.
— Да, нехорошо.
— Если ты не держишь слово в мелочах, то обязательно нарушишь в главном. Ты сам так сказал.
— Знаю, знаю. Больше не буду.
Преодолев перевал, весь день с трудом спускались по южному склону. Несколько раз тележка застревала в глубоком снегу. Тогда он, одной рукой таща ее за собой и размахивая для равновесия другой, прокладывал дорогу по сугробам. Где угодно, но только не здесь, в горах, можно найти что-нибудь подходящее, чтобы сделать санки, будь то старый придорожный знак или лист кровельного железа. Обернутые кусками дерюги ноги промокли насквозь, высушить их или согреть возможности не было. Время от времени он опирался на тележку отдышаться, а мальчик стоял и терпеливо ждал. Откуда-то сверху донесся громкий треск. Потом еще раз. «Дерево упало, всего навсего. Не бойся», — успокоил он мальчика. Тот всматривался в мертвые деревья по краям дороги.
— Не бойся. Все деревья свалятся рано или поздно, но не на нас.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, и все.
Один раз наткнулись на огромный завал из деревьев. Пришлось все из тележки вытряхивать и по отдельности перетаскивать и ее, и вещи через поваленные деревья, а потом укладывать все обратно. Мальчик нашел игрушки, про которые уже давно забыл. Достал желтую машинку, примостил ее поверх узла, так и тронулись в путь.
Вблизи дороги на противоположной стороне замерзшего ручья увидели пригорок. Расположились там на ночлег. Ветер унес весь пепел с черного как уголь льда, и ручей напоминал высеченную в базальте дорогу, вьющуюся в лесу. Дрова для костра собирали на северном склоне — там было посуше. Валили целые деревья и затем оттаскивали к месту привала. Развели огонь, натянули полиэтилен и развесили на кольях вокруг костра одежду, от которой скоро пошел пар и вонь. Сами сидели голышом, завернувшись в одеяла, согревались, он упер ноги мальчика себе в живот и грел их теплом своего тела.
Ночью ребенок проснулся весь в слезах, отец крепко прижал его к себе.
— Ш-ш-ш. Все хорошо.
— Мне приснился плохой сон.
— Я так и подумал.
— Рассказать?
— Если хочешь.
— У меня был заводной пингвин. Такой, знаешь, который машет крыльями и смешно переваливается. Мы сидели в нашем старом доме, а он появился из-за угла. Но его ведь никто не заводил! Стало так страшно!
— Еще бы.
— Намного страшнее, чем я тебе рассказываю.
— Знаю, сны иногда бывают очень страшными.
— А почему он мне приснился?
— Этого я не знаю. Но теперь уже нечего бояться. Я подкину веток в костер, а ты постарайся уснуть.
Мальчик помолчал, а потом сказал:
— А у него даже заводной ключ не поворачивался.
Понадобилось четыре с лишним дня, чтобы преодолеть заснеженный склон горы. Да и потом еще кое-где попадались скопления снега на особенно крутых поворотах, а сама дорога была черная и мокрая из-за того, что сверху потоками сползала жидкая грязь; в некоторых местах она затопила полотно дороги и текла вниз по откосу. Вышли к узкой горловине ущелья, на дне которого в темноте шумела река. Стояли и слушали.
На противоположной стороне каньона — высокие скалы и тонюсенькие черные деревья, судорожно цепляющиеся за склоны. Шум реки стал тише. Потом опять усилился. Снизу повеяло холодом. До реки добирались целый день.
Оставили тележку на парковке и пошли по лесу. Со стороны реки доносились громоподобные звуки. Водопад. Вода устремлялась вниз с каменного обрыва и, падая с восьмидесяти футовой высоты, разбивалась о поверхность водоема. В воздухе висела пелена серой водяной пыли. Запах воды. Тянет холодом. Мокрая галька на берегу. Стоял и наблюдал за мальчиком. «Вот это да!» — воскликнул сын. Не мог оторвать глаз от реки.
Присел на корточки, и набрал пригоршню гальки, и понюхал камешки, и затем со стуком высыпал их на землю. Круглые, отполированные, похожие на стеклянные шарики или на леденцы, только каменные, с прожилками и полосками. Темные вкрапления и блестящие песчинки кварца, сверкающие во влажном от речного тумана воздухе. Мальчик подошел к реке, присел, умылся черной водой.
Водопад обрушивался в водоем почти посередине, образуя серую бурлящую воронку. Они стояли бок о бок и громко разговаривали, стараясь перекричать рев воды.
— Холодно?
— Вода ледяная.
— Хочешь искупнуться?
— Не знаю.
— Конечно, хочешь…
— А можно?
— Пошли.
Он расстегнул куртку, бросил ее на гравий; мальчик поднялся, они разделись и зашли в воду. Бледные как привидения, зуб на зуб не попадает. Ребенок какой худющий — ходячий скелет! От этого зрелища заныло сердце.
Нырнул, выплыл на поверхность, ловя ртом воздух, повернулся и встал, похлопывая себя по бедрам.
— Мне там с головкой?
— Нет. Залезай.
Повернулся и поплыл к водопаду, преодолевая встречное течение. Мальчик зашел в воду по пояс и, обхватив руками плечи, прыгал в воде вверх-вниз. Отец поплыл к нему и, затащив подальше на глубину, поддержал голову, чтобы тот поплавал. Мальчик прерывисто дышал и молотил по воде руками и ногами.
— У тебя получается. Здорово получается.
Дрожа от холода, оделись и по тропинке поднялись вдоль берега к тому месту, где река, казалось, вдруг обрывается и исчезает. Он помогал мальчику перелезать через камни. Подошел к самому краю. Вода неслась к обрыву и с грохотом падала вниз. Целиком исчезала в озере. Мальчик схватил отца за руку.
— Как высоко!
— Очень.
— Если упадешь, наверное, разобьешься насмерть?
— Скорее покалечишься. С такой высоты…
— Ух, как страшно.
Пошли по лесу. Свет угасал. Шли по ровным участкам берега в верховьях реки, огибая огромные мертвые деревья. Густой южный лес, в котором когда-то росли и подофил, и зимолюбка, и женьшень. Вокруг шершавые сухие ветки рододендрона — узловатые, перекрученные, черные. Он внезапно остановился. Под ногами в пепле и древесной трухе что-то было. Наклонился, разгреб мусор. Небольшая колония. Съежившиеся, сухие, морщинистые. Взял один, поднес поближе к лицу, понюхал. Откусил крохотный кусочек, пожевал.
