Энни Пру - Корабельные новости
3 Давящий узел
Давящий узел хорошо держит бухту… Его сначала завязывают не туго, затем затягивают по мере необходимости.
«КНИГА ЭШЛИ ОБ УЗЛАХ»Через год этой жизни неожиданно пришел конец. Голоса по телефону, грохот сминающейся стали, огонь.
Все началось с его родителей. Сначала его отцу был поставлен диагноз: рак печени, в которой резко стали распространяться смертоносные клетки. Спустя месяц в мозгу матери образовалась опухоль, согнав все ее мысли на одно полушарие. Отец винил во всем гидроэлектростанцию. В двухстах метрах от их дома, спускаясь с северных вышек, гудели провода, толстые, как утри.
Родители выпрашивали у подмигивающих докторов рецепты на барбитураты и делали из них запасы. Когда лекарств накопилось достаточное количество, отец продиктовал, а мать напечатала прощальное письмо, сообщавшее об их личном выборе и желании освободить себя от дальнейших мучений. Фразы были позаимствованы из информационных бюллетеней Общества Достойного Ухода. Они объявили, что хотят, чтобы их кремировали, а прах развеяли по ветру.
Наступила весна. Влажная почва, запах земли. Ветер качал ветви, вытряхивая из них и разнося по округе запах будущей зелени. Мать-и-мачеха в канавах, неистовое полыхание тюльпанов в садах. Косой дождь. Стрелки часов торопят наступление прозрачных вечеров. Небо покрыто рябью, будто в белоснежной руке лежит колода карт.
Отец отключил бойлер. Мать полила цветы. Они проглотили разноцветные капсулы и запили их травяным чаем «Тихая ночь».
Из последних сил отец позвонил в газету и оставил сообщение на автоответчике Куойла. «Говорит твой отец. У Дики нет телефона. В общем, мне и твоей матери пришла пора проститься с жизнью. Мы так решили. Завещание, инструкции владельцу похоронного бюро о кремации и обо всем другом лежат на обеденном столе. Тебе придется самому устраивать свою жизнь. Мне пришлось устраивать свою жизнь самому с тех пор, как я приехал в эту страну. Никто никогда и ничего мне не давал. Другие на моем месте давно бы сдались и превратились в бомжей, но я не сдался. Я работал до седьмого пота, таскал тележки с песком из каменоломни, отказывал себе во всем, чтобы вы с братом могли получить шанс в этой жизни. Нельзя сказать, что вы им воспользовались. В этой жизни для меня было мало хорошего. Свяжись с Дики и моей сестрой Агнис Хамм и расскажи им об этом. Адрес Агнис найдешь на обеденном столе. Я не знаю, где все остальные. Они не были…» — прозвучал гудок. Пространство для записи одного сообщения было использовано. Правда, у брата, младшего служителя Церкви Магнетизма Личности, телефон все же был, а у Куойла был его номер. Услышав в трубке ненавистный голос, он почувствовал, как сжались его внутренности. Хроническая гнусавость забитых назальных пазух, аденоидальное всхрапьшание. Брат сказал, что не может ходить на церемонии, устраиваемые аутсайдерами.
— Я не верю во всякие дурацкие предрассудки, — сказал он. — Похороны! У нас в ЦМЛ устраивают вечеринку с коктейлем. Потом, где ты найдешь священника, который согласится сказать прощальное слово над самоубийцей?
— Преподобный Стейн состоит в их Обществе Достойного Ухода. Тебе бы следовало приехать. Помоги мне хотя бы убрать в подвале. Отец оставил там около четырех тонн разных журналов. Слушай, неужели ты не считаешь, что должен увидеть, как их выносят из дома? — Он почти всхлипывал.
— Эй, свиное рыло, они нам что-нибудь оставили?
Куойл понимал, что имел в виду его брат.
— Нет. Большой долг по выплате за дом. Они потратили все свои сбережения. Мне кажется, что именно поэтому они решились на такой шаг. То есть, я хочу сказать, они считали, что человек имеет право уйти из жизни достойно, к тому же они потратили все свои деньги. Сеть универсамов обанкротилась, и отцу перестали платить пенсию. Если бы они были живы, им пришлось бы устраиваться на работу. Клерками в «Севен-Элевен»1, или что-нибудь в этом духе. Я думал, что у матери тоже была пенсия, но я ошибался.
— Ты шутишь? Да ты, похоже, еще тупее, чем я думал. Слушай, говнюк, если там что-нибудь останется — пришли мне мою долю. Адрес у тебя есть. — И он бросил трубку.
Куойл прикрыл рукой подбородок.
Агнис Хамм, сестра отца, тоже не приехала на церемонию. Она прислала Куойлу записку на голубой бумаге, с ее именем и адресом, выделенными рельефными буквами с помощью специального почтового устройства:
«Не успеваю на службу, но приеду в следующем месяце, числа двенадцатого. Заберу прах твоего отца, как сказано в завещании, и познакомлюсь с тобой и другими членами семьи. Тогда и поговорим. Твоя любящая тетя Агнис Хамм».
К приезду тетушки осиротевший Куойл получил новый удар судьбы, на этот раз из рогоносца превратившись в брошенного мужа и вдовца.
***— Пет, нам надо поговорить, — взмолился он.
Он уже знал о ее последнем увлечении, безработном торговце недвижимостью, который оклеил бампер своей машины мистическими символами и верил газетным гороскопам. Она жила у него, лишь изредка приезжая домой за вещами. Куойл бормотал сентиментальные фразы из открыток. Она отвернулась от него, поймала свое отражение в зеркале спальни.
— Не называй меня Пет. У меня и так достаточно глупое имя. Меня надо было назвать Айрон или Спайк.
— Железная Петал? — он попытался улыбнуться. Непослушный рот.
— Не старайся быть милашкой, Куойл. Не пытайся делать вид, что у нас все весело и замечательно. Оставь меня в покое. — Отвернулась от него, перекинув одежду через руку. Крючки вешалок выглядели как иссохшие головы гусей. — Понимаешь, это была шутка. Я не хотела ни за кого замуж. И я не хочу никому быть матерью. Все это было ошибкой, и я говорю это серьезно.
Однажды она не вышла на работу в Нозерн Секьюрити. Менеджер позвонил Куойлу. Кажется, его звали Рикки.
— Да, знаете, я обеспокоен. Петал не могла просто «не прийти», как вы говорите, не сказав мне ни слова. — По тону его голоса Куойл понял, что Петал с ним переспала. И оставила питать пустые надежды.
Через несколько дней после этого разговора Эд Панч, проходя мимо стола Куойла, кивнул в сторону своего кабинета. Так происходило каждый раз.
— Я должен тебя уволить, — сказал он. Его глаза источали желтый свет, а язык облизывал губы.
Взгляд Куойла приклеился к портрету на стене. На этот раз он сумел рассмотреть подпись под волосатой шеей: Хорас Грили.
— Кризис производства. Не знаю, сколько еще продержится газета. Мы сокращаем штаты. Боюсь, на этот раз у меня не будет возможности взять тебя обратно.
***В шесть тридцать он открыл дверь кухни. Миссис Мусап сидела за столом и писала на обороте конверта. Ее пятнистые руки напоминали стволы деревьев.
— Вот вы где! — закричала она. — Я надеялась, что вы придете, чтобы мне не надо было все это записывать. Рука прямо отваливается! Мне уже пора идти в акупунктурную клинику. Очень помогает. Во-первых, миссис Петал говорит, что вы должны заплатить мне за работу. Вы должны мне за семь недель, и это выходит ровно три тысячи восемьдесят долларов. Буду благодарна, если вы выпишите мне чек прямо сейчас. Мне тоже надо оплачивать счета, как и всем остальным.
— Она звонила? — спросил Куойл. — Она сказала, когда вернется? Ее босс хотел это знать. — Он слышал, как в другой комнате работал телевизор. Нарастающий и убывающий звук маракас, рокот бонго2.
— Не звонила. Влетела сюда часа два назад, собрала все свои вещи, сказала мне то, что я должна вам передать, забрала детей и уехала с тем парнем на красном «гео». Вы знаете, кого я имею в виду. Тем самым. Сказала, что переезжает с ним во Флориду и что пришлет вам бумаги по почте. Уволилась и уехала. Позвонила своему начальнику и говорит: «Рикки, я увольняюсь!» Я стояла прямо рядом с ней, когда она это сказала. Еще она сказала, что вы должны мне сразу же выписать чек.
— Я не понимаю, — сказал Куойл. Во рту у него был холодный хот-дог. — Она забрала детей? Она никогда бы их не взяла.
«Мать, ранее уклонявшаяся от своих обязанностей, похищает детей».
— Ну, верите вы этому или нет, мистер Куойл, она их забрала. Я могу ошибаться, но, по-моему, она обмолвилась, что собирается оставить девочек с кем-то в Коннектикуте. Дети были счастливы прокатиться на этой маленькой красной машине. Вы же знаете, они практически никуда не выезжают. Им необходимы положительные эмоции. Но она очень четко сказала о чеке. О моем чеке. — Колоссальные руки исчезли в рукавах ее пальто, в стиле доломана. Твид с вкраплениями пурпура и золота.
— Миссис Мусап, на моем банковском счете не больше двенадцати долларов. Час назад меня уволили. Зарплату вам должна была платить Петал. Если вы серьезны в своих намерениях получить три тысячи восемьдесят долларов, то мне придется продать наши лазерные диски, чтобы вам заплатить. — Он продолжал жевать сморщившийся хот-дог. Что дальше?
