Александр Фурман - Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть II. Превращение
Проблема заключалась еще и в том, что бабушка Нина находилась в Москве и могла поехать в Покров только недели через две. Но Фурман утверждал, что он найдет, чем заняться, и скучно ему не будет. Впрочем, выбора у родителей все равно не было.
К седьмому июня в Москве уже не осталось никого из ребят. Неинтересно повзрослевшая зелень прочно вписалась в городской пейзаж, и легкое весеннее ощущение беспричинного праздника незаметно растворилось в глубокой, с маревом, перспективе наступившего лета.
С утра Фурман, выполнив мамино требование, сходил в парикмахерскую, где знакомый ему с детства лысый мастер привычно обкорнал его под полубокс, потом помылся в ванной, немного почитал и – опять-таки исполняя данное маме обещание дышать свежим воздухом – собрался «куда-нибудь погулять». Дедушка стал уговаривать его пообедать перед уходом, но он отказался. Смутная цель прогулки неожиданно побудила дедушку вручить любимому внуку трехрублевую бумажку «на карманные расходы» (куча денег, если учесть, что самое дорогое мороженое стоило 28 копеек).
Радостно выкатившись из дома в легкой рубашке с коротким рукавом, Фурман в сомнениях дошел до угла и повернул обратно – утепляться. На улице оказалось совсем даже не жарко, хотя утром солнышко пригревало вполне по-летнему. У себя в комнате он мимоходом заглянул в зеркало: противно свежепостриженный – уши торчат, на бледном треугольном личике – странное беспокойное выражение, и синяя шерстяная олимпийка тоже сидит как-то криво – напялил ее прямо поверх рубашки, а она и без того уже тесна… – а, ладно, сойдет!
Вариантов, куда бы можно направиться с деньгами, было, собственно, раз-два и обчелся, поэтому для начала стоило изучить киноафишу. Ближайшая доска находилась рядом, в самом начале тенистого скверика между Оружейным и Садовой – так что только улицу перейти.
С растущим разочарованием скользя взглядом по волнистой, неровно наклеенной поверхности афишного листа, испещренной мелкими и какими-то сырыми красненькими строчками, Фурман убеждался в том, что летняя Москва не собирается его баловать: всех этих «разбушевавшихся фантомасов» и «неуловимых мстителей» он уже видел по сто раз каждый… «За миллион лет до нашей эры» – тоже смотрел, про динозавров, хороший фильм, идет в двух кинотеатрах, но оба расположены неизвестно где. Тащиться куда-то далеко неохота. Может, «Человек-амфибия»? Надоело, да и сама книжка Беляева интереснее. Вот сняли бы фильм по «Ариэлю»: бетель, красные губы… Как он летает и вообще… Но это, конечно, трудно. Какие-нибудь мультфильмы, на худой конец?..
– Да, смотреть нечего… – задумчиво протянул жилистый мужик в кепке, тоже вперившийся в афишу.
Фурман вежливо промолчал. Не обязательно же сегодня все деньги тратить, можно и потом как-нибудь… Так, надо сосредоточиться. В «Эрмитаже» делать нечего, парк ЦэДэСА? Озеро, тир…
– Каникулы-то начались уже или нет еще?
Фурман глянул мельком, кивнул и незаметно поморщился: проснулся тоже, детей, что ли, нет, какое сегодня число-то… Ну ладно, пора трогаться.
– А чего в Москве? Ехать некуда?
(Вот пристал… Сейчас я тебе отвечу!..)
– После операции… (Фу, пришлось откашляться.) В больнице лежал. Скоро поеду на дачу.
– Понятно. Болел, значит. – Мужик вздохнул.
(Ага, болел… Понятно ему… Ну и чао-какао!)
– Закуришь?
Протягивает открытую красную пачку «Примы». Шутит?
– Бери, не стесняйся.
Вот это да…
– Не, спасибо, я не курю.
– Не куришь?! Молодец! А, ну да, ты ж после болезни. Здоровье бережешь. Тоже правильно. А я закурю. Мне уж беречь нечего…
Фурману казалось неудобным просто повернуться и уйти, после того как этот дядька был с ним так приветлив. Поэтому он подождал, пока будет сделана первая глубокая затяжка, и сказал:
– Ну, до свиданья, я пошел.
Дядька быстро выдохнул дым:
– Подожди, куда это ты «пошел»? «Пошел» он… А я-то как?
Фурман растерянно остановился.
– Мы же с тобой собирались в кино пойти, забыл?
– А там ничего нет, – скованно произнес Фурман.
– Ну как это нет? Не может такого быть. Иди-ка сюда. – Ддядька властно положил тяжелую руку Фурману на плечи и повернул его лицом к афише. – Давай посмотрим. Ты – с этой стороны, а я – с той. Нет, придется все-таки очки надеть… Тебя как звать-то?
Фурман уже немножко испугался этих нежданно завязавшихся отношений и наскоро попытался выбрать себе какое-нибудь другое имя, но, так ни на что и не решившись, тихо признался:
– Саша.
– Саша. Александр, значит. А меня – Николай Иванович. Можно дядя Коля. Будем считать, что познакомились. Ну как, нашел что-нибудь подходящее, Александр?
Фурмановские глаза невидяще метались по строчкам, и он только покачал головой, соображая, как бы ему половчее выбраться из-под руки этого «дяди Коли». Хватка была крепкая. И такая – не случайная. Но как быть-то? Фурман легко представил себе, как он ставит мужику подножку и толкает… Нет, такое только в кино бывает. Если вдруг начать орать и звать на помощь, люди, допустим, сбегутся – а на что жаловаться-то? Подумаешь, руку на плечо положили… Вот дурацкое положение.
Дядя Коля предложил наугад несколько фильмов, но Фурман все строго отклонил. И вообще, он вдруг вспомнил, что ему срочно надо бежать домой по одному делу!
– Подожди, ты чего, испугался меня, что ли? – заметно расстроился дядя Коля и сразу убрал свою руку. – Нет, если не врешь, что надо «срочно», то чего ж, иди, я же тебя не держу. Я просто подумал, что вдвоем будет веселее. У тебя каникулы, у меня выходной. Мне одному-то скучно эти детские фильмы смотреть, я ж не пацан. А так сходили бы куда-нибудь вместе, по дороге поболтали бы, анекдотики потравили, то да се… Но ты чего-то струсил, я смотрю. Перебздел… Я понял… Ты мне лапшу-то не вешай, что тебе «надо»!
– Я не струсил, – с виноватой убежденностью сказал Фурман. – Мне правда надо…
– Я понял, что тебе надо. А мне не надо?.. В общем, обидел ты меня, Александр. Честно говорю, крепко обидел. Сперва-то ты мне вроде понравился – так, лицо у тебя ничего… Я с тобой по-хорошему, как мужик с мужиком… Закурить тебе предложил, все по чести. А ты тут начал какую-то ерунду мне пороть… Что, небось, обхитрить меня вздумал, сука, блять? На кривой козе объехать? Смотри у меня. Ты меня еще не знаешь. Мал ты еще, сучонок! Хочешь бросить меня на хуй одного? Так и скажи!
Фурман совершенно ошалел от этой внезапной атаки.
– А ну, какая твоя фамилия? – сузил дядька глаза, и его вторая рука тоже вцепилась в фурмановское плечо.
(Зачем ему фамилия?! Почему он стал так страшно ругаться? – Все вдруг перевернулось…)
Угрюмо:
– А зачем вам?
(БЕЖАТЬ. Бежать?.. Машины идут потоком – погонится и у светофора поймает… Или еще хуже: в подъезде… И что тогда будет? – Фурман все никак не мог понять, чего этот взрослый дядька хочет от него, для чего он устраивает весь этот жуткий спектакль? И вдруг его пронзило простейшее, исчерпывающее объяснение: «дядя Коля» – это СУМАСШЕДШИЙ УГОЛОВНИК, УБИЙЦА!..)
– Надо. Говори, как фамилия?
Фурман побелел и дал своим губам произнести:
– …Корольков.
(ВОТ – ОТ СТРАХА ПРЕДАЛ ЛУЧШЕГО ДРУГА.)
– Как? Королев?
(ЗА ЭТО ТЕБЕ ПОЛАГАЕТСЯ СМЕРТЬ.
«Я не хочу! А как же родные? …И с Пашкой ничего не может быть – адреса-то он не знает…»
ТЕПЕРЬ ЭТО УЖЕ ВСЕ РАВНО.)
– …Корольков.
– Не врешь?
Раздавленный своей низостью и непроходящим страхом, Фурман с машинальной покорностью помотал головой.
Чуть отвернувшись, мужик неразборчиво забормотал, как бы объясняясь сам с собой: «А, ну, тогда ладно, ладно. А то мало ли. Может… Залетишь еще… По лицу-то не скажешь… или еврей какой… Черт…»
Фурман вдруг почувствовал, что ноги его почти не держат. Так ведь и убежать не смогу – буду ковылять, как инвалид. Вот вляпался… – Он все еще не мог поверить, что все это происходит с ним на самом деле. Да как это вообще получилось?!! С чего все началось?! – Да нет, он ЗАСЛУЖИЛ. И бежать теперь – ни к чему…
– Ты, это, как тебя, Сань, ты извини, я тут малость погорячился. Понимаешь, я ведь инвалид… («Так, он тоже. Два инвалида подрались и приползли в милицию…») Не веришь? Честно. Могу книжку показать! Ага, нет, это не та, – вот, смотри, видишь?.. Со мной бывает, завожусь с пол-оборота. Так что ты извини. Давай забудем. Закуришь? А, забыл… Ну, дай пять! Все, мир?
Холодно злясь на собственную слабость, Фурман брезгливо кивнул и сунул ладонь в протянутую чужую руку.
– Все, теперь я могу идти?
– А, иди, конечно, – с равнодушным видом сказал палач.
Рука-то осталась у него в плену.
ОТПУСКАЕТ МЕНЯ БЕЗ РУКИ. ЮМОР МЕРТВЕЦА.
От отчаяния (вот ведь как – и дом родной совсем рядом, даже виден отсюда) он презрительно сказал:
– Я не могу уйти – вы же меня сами держите.
– А? Да перестань, Сань, мы же с тобой друзья! Ты не обижайся на старика. И меня не обижай, не надо, понял? Ты учти, пацан: я тебя всего наскрозь вижу и еще на три шага под землей. Так что… не балуй. Мы с тобой сегодня гуляем!.. Слышал анекдот?.. – Не выпуская Фурмана, сумасшедший инвалид принялся безудержно болтать, шутить, рассказывать похабные анекдоты и какие-то дикие короткие истории из своей (а может, и не своей) жизни – и сам же хохотал, привычным жестом вытирая слюну в уголках губ. – Вот так, Сань… Ты понял, да?
