Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?
Флавия постепенно стала клониться в сторону Марко и окончательно прислонилась к нему, когда он обнял ее за плечо. Он наконец нашел себе место, подставив свое тело, к которому она могла прильнуть, и придерживая Флавию рукой, чтобы она чувствовала себя защищенной. Она могла быть самой непокорной и крутой девушкой в Рио, но сейчас была ранена и спряталась в засаду. И в этот момент было не важно, сколько было рядом с ней подруг, готовых прийти ей на помощь; ничто не могло заменить ощущения крепкой мужской груди под щекой и прикосновения обхвативших ее мускулистых рук.
Позже, когда мы высадили их перед домом Флавии, Марко помог ей выйти из машины и нежно обнял рукой за талию. У меня появилось еще одно соображение относительно того, каково быть одной: «Если в твоей жизни случится неудачная ночь, когда ты получишь банкой пива в лицо, ты никогда не знаешь, кто может оказаться рядом, чтобы утешить тебя».
Когда Алан в конце концов подъехал к нашему отелю, в автобусе оставались только мы с Джорджией. Моя подруга посмотрела на Алана и снова, в последний раз сказала:
– Тебе должно быть стыдно.
Тем временем в Штатах– Так ты занимаешься сексом со свами-парнем? – изумленно переспросила Руби.
Серена собрала их на ужин в ресторане на углу Двадцать четвертой улицы и Восьмой авеню, и, честно говоря, они были слегка сбиты с толку. И не потому, что Серена призналась в том, что занимается любовью со свами, а потому, что выглядела она как ребята кришнаиты, которых вы уже не увидите в аэропортах, и все посетители пялились на них.
– Но ты ведь недавно вроде бы приняла обет безбрачия? – добавила Руби.
– А до обета у тебя секс вообще-то когда был? – не слишком тактично поинтересовалась Элис.
– У меня не было секса четыре года.
Руби взглянула на Серену с глубоким сочувствием. А Элис продолжила допрос свидетельницы:
– Значит, у тебя не было секса, потом ты приняла обет безбрачия и теперь опять занимаешься сексом?
– Все совсем не так, – сказала Серена, занимая оборону. – Я влюбилась. Я могла влюбиться в кого-то в каком-нибудь кафе или на занятиях в школе – просто так уж вышло, что я влюбилась, когда уже стала свами. Это большое чувство, которое бывает раз в жизни.
Наши дамы не знали, что на это сказать. Они по-прежнему пытались игнорировать тот факт, что все в зале таращатся на Серену.
– Ну, – неуверенно сказала Руби, – по-моему, священники и монашки постоянно влюбляются.
Элис отхлебнула диетической колы.
– Но у вас же это как-то не по-настоящему, да? Это вроде выдуманной религии? Никто ведь не собирается заявлять тебе, что ты теперь грешница, тебе гореть в аду и все такое?
– Индуисты не верят в ад. Они верят в карму.
Элис взяла соломку картофеля фри с тарелки Руби.
– А сама ты веришь, что если будешь нарушать свои обеты, то в следующей жизни родишься каким-нибудь муравьем или еще кем-то в этом роде?
– Ну, тогда скорее уж проституткой, – виновато произнесла Серена.
Элис рассмеялась.
– Точно. Наверное, ты возродишься грязной уличной потаскухой.
Серену это не развеселило.
– Я собрала вас, девчонки, потому что Джулия уехала и мне больше не с кем поговорить. Я взяла на себя по-настоящему большое обязательство и, похоже, сделала неправильный выбор.
Дамы дружно протрезвели.
– А ты спросила у него о его чувствах?
Серена схватилась за голову руками.
– Его мучает совесть. Он чувствует себя ужасно.
Руби подскочила на месте.
– Неужели он хочет оставить церковь? В смысле храм или как это там у вас называется?
– Он еще не знает. Он сказал, что с ним такого никогда в жизни не было.
Элис схватила уже два кусочка картофеля и сунула их в рот.
– Если это на самом деле любовь, вы оба должны забыть все на свете и идти ей навстречу. Ради бога, это же любовь! Это чудо. И все остальное не имеет значения.
– Но пока что это ничего не значит. Существует масса людей, которые влюбляются друг в друга и не могут сохранить это чувство. В индуистской религии много говорится о том, что этот мир, наше существование – всего лишь иллюзия. Возможно, я могла бы влюбиться в кого угодно, в первого мужчину, с которым переспала бы после четырех лет без секса. Он свами уже восемь лет. Как я могу говорить с ним об этом, если нет никаких гарантий того, что это сработает? Влюбиться – это еще ничего не значит.
Элис надеялась, что Серена была права. Она надеялась, что так оно и есть: влюбиться – еще ничего не значит. Она надеялась, что в ее с Джимом случае победят уважение и доброта, при некоторой поддержке Брэда Пита. Возможно, любовь – это лишь безрассудство и страсть, и на основании этого нельзя принимать важные жизненные решения.
Руби вспоминала мужчин, о которых думала, что она в них влюблена, с кем у нее был фантастический секс, и в итоге это ничем не закончилось. В данный момент все они для нее ничего не значили. Серена была права: это иллюзии. Но прежде чем эти слова сорвались с языка Руби, их произнесла Элис.
– Наверное, прямо сейчас тебе не следует предпринимать никаких радикальных действий. Для тебя пока что все это ново, и ты плохо представляешь, что на самом деле происходит с вами обоими. Не нужно бежать впереди паровоза.
Серена с облегчением закивала.
– Ты права. Ты права. Это хороший план. Мне нужно просто подождать.
Они посидели молча, испытывая некоторое удовлетворение оттого, что, по крайней мере, хоть эта проблема может быть решена. Руби отхлебнула свой кофе и посмотрела в окно. Там она увидела двух тринадцатилетних мальчишек, одетых в стиле хип-хоп, которые показывали на Серену пальцами и смеялись. Руби быстро отвела глаза в сторону, сделав вид, что ничего не заметила.
Тем временем в РиоПроснувшись на следующее утро, я увидела, что Джорджия лежит и внимательно смотрит на меня.
– Сегодня я собираюсь нанять проститутку.
– И тебе тоже доброго утра.
– А почему бы нет? В аэропорту я должна быть не раньше восьми. Времени у меня навалом.
Произнеся это, она открыла каталог проституток на заложенной странице и взялась за телефон. Номер Джорджия набрала без колебаний. Крайне деловым тоном моя подруга поинтересовалась, может ли она пригласить Мауро сегодня на час дня. Она дала адрес нашего отеля, назвала номер нашей комнаты, согласилась на цену в пятьсот долларов и повесила трубку. Некоторое время мы сидели молча.
Затем Джорджия вдруг рассмеялась.
– Но я же на самом деле не могу пойти на это, правда? Ради бога, я все-таки мать.
У меня вырвался вздох облегчения.
– Верно, не можешь. И я рада, что к тебе в конце концов вернулся рассудок. Перезвони им.
Джорджия на мгновение задумалась.
