Вера Эфрон - Продана
– Здесь! – крикнул Арон, и машина остановилась.
– Где здесь, что-то я не вижу? – спросил Марат.
– Дальше проезда нет, надо идти вон к тем домам. Тут метров пятьдесят, не больше.
– Ладно, позвонишь мне, как только управитесь, – сказал Марат, пересаживаясь на водительское место. – А ты шевелись, крыса дохлая! – прикрикнул он на меня.
Машина резко рванула с места и исчезла. Я глубоко вздохнула и пошла за Ароном.
Приемная врача находилась всего лишь в квартале от представительства «Аэрофлота».
Глава двадцать первая
Дождь перестал, но воздух был влажный. Казалось, он был соткан из мелких капелек. Дышать было тяжело, к тому же меня знобило. Татьянина куртка не помогала. Арон схватил меня руку и широким размашистым шагом двинулся вперед. Я еле поспевала за ним. Каждый шаг отзывался невыносимой болью. Ноги дрожали, и от отчаяния я расплакалась. Как же я убегу, если идти даже не могу?
– Прекрати хныкать и поторопись!
Арон дернул меня за рукав, я споткнулась, потеряла равновесие и едва не упала.
– Ты что, не можешь идти? – спросил он, обернувшись.
– Не могу, – ответила я, переводя дыхание.
– Твою мать… Что же мне с тобой делать?
– Подожди минутку. Я отдохну.
– У нас время назначено через пять минут. Не успеем – всё!
– Ладно, пошли, – сказала я сквозь слезы.
– Ты что-то позеленела. Тебе плохо? – спросил Арон.
– Да. Подожди, дай постоять, голова кружится. Арон нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Вероятно, он не знал, что предпринять.
– Нам все-таки надо идти, – сказал он.
– Я не могу, – захныкала я.
– Давай, давай, пошли.
Я оперлась на его руку, и мы медленно пошли вперед. Народу вокруг было много, но мне от этого было не легче. Я чувствовала, что теряю сознание. Пришлось снова остановиться.
– Пойдем, осталось немного, – сказал Арон.
– Я не могу.
– Соберись, твое спасение находится в каких-то десяти метрах…
Он говорил о приемной врача, но я подумала совсем о другом. Арон прав, надо собраться, иначе как я доберусь до «Аэрофлота»?
Наконец мы вошли в подъезд и сели в лифт. Арон нажал на кнопку. Я прислонилась к стенке и размышляла. Меня мучила единственная мысль – как вырваться из приемной? Как обмануть этого парня, который на поверку оказался не таким уж плохим, – пока мы шли сюда, в голосе Арона даже слышалось сочувствие.
В лифте было зеркало. Я посмотрела на себя и испугалась. Худое лицо с выступающими скулами, темные круги под глазами, растрескавшиеся губы – это была не я. Как же я могла пасть так низко? Как я могла превратиться в такую шлюху? Хорошо еще, что лифт остановился, иначе я бы забилась в истерике.
В небольшой приемной Арон сразу подошел к стойке и начал говорить с медсестрой на шведском языке. Потом он извлек паспорт и показал на меня. Медсестра кивнула. Арон достал бумажник и заплатил за прием.
Я сидела на стуле, закрыв глаза. Было очень больно, я с трудом дышала. Куда мне в таком состоянии бежать? Нет, ничего не получится… Я поняла, что не справлюсь с этим. Придется отказаться от своей затеи. Чуда не произойдет… От обиды слезы полились в два ручья, но я даже не вытирала их.
– Пошли, – сказал Арон, помог мне встать и повел в другой конец коридора.
Там перед дверью уже стоял доктор и ждал меня. Он поздоровался и спросил, говорю ли я по-английски.
– Чуть-чуть, – ответила я на английском языке, надеясь избавиться от Арона как переводчика.
Мои надежды оправдались.
– Если у нас возникнут проблемы, я позову тебя, – сказал доктор Арону.
Осмотр занял довольно много времени, потом доктор позвал Арона.
– Обратитесь с ней к терапевту. У нее, возможно, воспаление легких, хотя я до конца не уверен. Температура высокая – тридцать девять. В остальном никакая опасность ей не угрожает – обычная инфекция мочевых путей, легко отделалась. Но ей нужен отдых. Несколько дней отдыха. Вот рецепт на антибиотик. Его нужно принимать семь дней. Только не прерывайте лечение.
Арон поблагодарил, и мы покинули приемную. Убегать уже не было сил.
Я остановилась и снова заплакала.
– Ты вообще не можешь идти? – спросил Арон.
– Не могу, ты же видишь.
Он подумал минутку, потом достал мобильный телефон и позвонил куда-то.
– Я заказал такси, – сказал он, закончив разговор. – Оно сейчас подъедет.
Всё, ловушка снова захлопнулась. Моя рождественская сказка так и осталась сказкой.
Я была в отчаянии, я не хотела возвращаться, я не могла больше быть рабыней!
– Эй, ты что опять ревешь? – услышала я голос Арона. – Я сбегаю в аптеку, как только вернемся домой.
Домой! Для меня это была тюрьма. Нет, хуже тюрьмы!
– У меня больше нет сил, – прошептала я.
– Нет проблем, по пути остановимся, и я куплю тебе таблетки, – Арон истолковал мои слова по-своему. – У них в Швеции отличные таблетки, они быстро помогают, почти сразу.
Я продолжала реветь. Свобода была так близко, всего в квартале от меня, и все-таки она оказалась недостижимой.
– Тебе не придется принимать клиентов сегодня, – пытался утешить меня Арон.
Я была не в состоянии отвечать. Я только плакала.
Такси подъехало через несколько минут, Арон помог мне сесть и попросил шофера остановиться у ближайшей аптеки.
Я сидела и непрестанно плакала. Почему я так не вовремя заболела, что не могла даже идти? Почему мир так несправедлив?
Почему?
В борделе дела шли полным ходом. Арона заменял Радик, на кухне сидел клиент, дожидавшийся своей очереди, Татьяна и Ольга, как всегда, пахали.
– Надо положить ее в отдельную комнату, – сказал Арон Радику, вышедшему в прихожую. – Она заболела.
– Да, ты прав, – рассмеялся Радик, – ей и вправду нужна отдельная комната. Клиент ее уже ждет.
– Я же сказал, что она больна, – заорал Арон. – Она может всех заразить.
– Я не боюсь заразиться, – заявил швед, появляясь из кухни. – Я просто посижу с ней некоторое время. Я заплачу за это.
Я удивленно посмотрела на него сквозь слезы. Это был Лейф. Тот самый Лейф, на которого сегодня рассердился Марат. Внезапно все звуки исчезли. Я впала в прострацию. Ничего в моей жизни не изменится, ничего… Попавшие в ад не возвращаются. Значит, такая моя судьба.
Я медленно прошла в свою комнату и, не снимая Татьяниной куртки, опустилась на кровать.
Лейф зашел следом и закрыл за собой дверь. Потом он взял стул и уселся рядом с кроватью.
– Прими свое лекарство, Наташа.
Я взглянула на него. В одной руке он держал стакан с водой, в другой – две таблетки. В его глазах светилось сочувствие. А я и не знала, что он говорит по-русски.
