Елена Филон - Только слушай
– Ты виделась с ним.
Сглотнула, больше не чувствуя прежней уверенности. Меньше всего хотелось подставлять Калеба. Но ведь он сам сказал, что его не заботит то, что будут думать и говорить о нём другие. Даже если все узнают о его ко мне интересе. Калеба волновала лишь реакция людей на меня. Он беспокоился за меня, а значит… всё в порядке. За себя я и сама могу постоять. Тем более это Шейн, а не одна из его больных фанаток.
– Это ведь не вопрос? – желчно спросила я.
Шейн усмехнулся ещё раз, причём сделал это с таким видом, будто ему непременно хочется что-нибудь разбить.
Ещё раз пожалела, что оказалась напротив окна. Может, эти стеклопакеты не открываются?..
– И что он тебе сказал? – невесело улыбался Шейн, продолжая смотреть мне в глаза.
– Спроси у него сам, ты ведь большой мальчик.
– Что он тебе сказал?! – громче повторил Шейн.
Я смолкла. Не хочу так рисковать жизнью. Надо как-то выбраться из этой ловушки.
Попыталась отойти в сторону, но Шейн резко выставил руки вперёд, уперев их в край подоконника по обе стороны от меня. Моя спина в этот момент так сильно выгнулась, что я чётко услышала хруст. И это после физических нагрузок.
– Может, отойдёшь подальше? – кряхтя, предложила я, но Шейн не сдвинулся с места. – Понятно. Спасибо.
– Я ведь предупреждал тебя, – Шейн коротко помотал головой, – чтобы держалась от Калеба подальше. Ты хоть представляешь, какие у него из-за тебя будут проблемы?!
– По-прежнему уверяешь, что продолжаешь эту дурацкую войну со мной из-за Калеба?!
– Он сказал тебе, что это не так. – И это было утверждением. – Ты уйдёшь из проекта, хочешь того или нет. Пропускать тебя дальше было моей ошибкой, и я это исправлю. Мне неважно, как хорошо ты поёшь и играешь. Тебя не должно быть здесь больше.
Воу-воу. Полегче. Когда это мы достигли ненависти сотого уровня?
– Какая тебе разница? – спросила с усмешкой, потому что это и вправду было смешно. – Шоу закончится, и неважно, выйду я из него одним из победителей или нет, – с тобой, как и с Калебом, мы вряд ли ещё увидимся.
– До конца шоу ещё слишком много времени… – тихо произнёс Шейн.
Я не поняла смысла его слов.
– Боишься, что мы успеем убить друг друга?
Шейн продолжал хмуриться:
– Боюсь… что всё зайдёт слишком далеко. А мне совсем этого не хочется.
Фыркнула:
– Куда уже дальше? Ты способен ненавидеть ещё больше?
Шейн посмотрел так, будто сморозила неимоверную глупость!
Что? Что не так я сказала?
Ещё одна мучительно долгая пауза. Глаза в глаза, практически не моргая, словно важнее истребления друг друга взглядами в этот момент ничего и быть не может.
Шейн наклонился ещё ближе. Что за дурная привычка запугивания?
– Если останешься в шоу, – произнёс он вкрадчиво, – твоя жизнь станет ещё хуже.
– Почему? – и больше мне не было смешно. – Ты устроишь?
– Я смотрел твои записи в Интернете, – вдруг сменил тему Шейн.
Мои брови резко взлетели:
– Какие записи?
– С выступлений в Нью-Йоркских клубах.
Изо рта вылетел странный звук: не знаю, то ли я усмехнулась, то ли воздухом поперхнулась.
– Как ты… как ты их нашёл? – Нет, ну это просто шок для моего организма. – Подожди-подожди… зачем ты вообще их искал?!
– Мне было интересно, – просто ответил Шейн, пожав плечами. – Оказывается, у тебя и друзей-то почти нет.
– Откуда инфа?
Шейн гадко улыбнулся:
– У меня есть друзья в Нью-Йорке… говорят, в местной рокерской тусовке ты почти ни с кем не общаешься. Там все группы такого уровня знают друг друга, ты ведь в курсе? Я даже знаю название команды, в которой ты играла.
Не знаю почему, но щёки вдруг вспыхнули. Мне нечего скрывать, но Шейн говорит так, будто ведёт к чему-то малоприятному.
– У меня не было желания общаться с пьяницами, нажираться перед концертами и совокупляться в туалетах, это плохо?
Шейн перестал улыбаться:
– Ты отказалась от той жизни, но и той, за которой пришла сюда, тоже не будет. Когда вернёшься в Нью-Йорк, всё, что у тебя останется, – это музыка и ничего больше. Продолжишь гнить в супермаркете, возможно, вернёшься к учёбе и вскоре, с годами, забудешь, что такое держать в руках гитару.
– Так ты видишь моё будущее? – в глазах вдруг защипало, но я не позволю ни одной слезинке пролиться перед этим ничтожеством. – Так?! – заорала я. – Потому что у меня больше никого нет?! Потому что у меня нет шансов пробиться на большую сцену, или потому что я недостаточно сильно люблю музыку?! Поэтому ты так считаешь?!
– Нет, – выдержав паузу, просто ответил Шейн. – Потому что так будет лучше. Либо так, либо тебя раздавят.
– Какого дьявола ты решаешь, что для меня будет лучше?!
– «Мой» мир сожрёт тебя, Тейт. Уничтожит. Заставит делать то, чего ты никогда не будешь хотеть. Заставит играть музыку, которая будет тебе не нравиться. Ты будешь валиться с ног, но при этом ползти дальше… Так здесь всё устроено. У других участниц в сто раз больше шансов достигнуть вершины и остаться на ней, чем у тебя. Потому что их легко подмять под себя, а ты… ты будешь сопротивляться до последнего, и в итоге этот мир использует тебя и уничтожит. Это шоу-бизнес. Ты ничего о нём не знаешь. Ты даже не понимаешь, что он уже тебя использует.
А теперь отмотайте, пожалуйста, обратно.
Шейн только что назвал меня по имени?!..
Ладно, потом об этом подумаю.
– Я не верю в это фальшивое беспокойство обо мне, – спокойно ответила я.
– Лучше живи, как жила…
– Почему ты хочешь лишить меня этого шанса?
– Потому что я знаю, что будет.
– Ты не можешь этого знать! – я снова закипала. – С чего вообще так решил?! По себе других судишь? Потому что и у тебя, кроме музыки, ничего не осталось, да? Думаешь, я такая же? Думаешь, поэтому стану такой, как ты?! Таким же ничтожеством, что, кроме собственного отражения в зеркале ничего не замечает?! – Приподняла голову и продолжила шипеть со всей ненавистью: – Об этом ты говоришь?! Вот что твой «мир» со мной сделает? Уничтожит – значит, сделает меня такой же бездушной скотиной, как ты?! Ты ведь жалеешь, что вовремя не передумал? Не выбросил гитару, и не продолжил гнить в каком-нибудь супермаркете, да?.. Но я не такая, ясно?! Со мной никогда такого не случится! Так что не смей нас сравнивать! У тебя никого нет, потому что такое дерьмо, как ты, не сдалось никому, кроме ослепших от фальшивой любви фанаток, а у меня никого нет, потому что так сложились обстоятельства, но при всём при этом они не помешали мне остаться человеком!
Мои слова ещё долго звенели в воздухе, по крайней мере, мне так казалось. И какое-то неожиданно поганое чувство подобно яду разливалось по телу, оставляя горький привкус во рту.
