Владимир Владмели - 11 сентября и другие рассказы
— Я ничего не знаю, — выпалила она.
— Ну, такая, — говорил Илья, злясь на самого себя, — чтобы масло наливать.
— Воронка, — сообразила, наконец, Мелисса и слова стали вылетать из неё, как пули, — она лежит по проходу, третий поворот налево, с правой стороны на второй полке.
Илья поморщился, приставил руку к уху и попросил повторить. Она повторила, но это не помогло.
— А не могли бы вы мне её дать, — сказал он.
— Нет, после 11 вечера нам запрещено выходить из кассы.
— Вы должны мне помочь, это ваша работа.
— Я не могу нарушать правила, посмотрите сами ещё раз.
— Где?
— Идите по проходу, третий поворот налево, с правой стороны на второй полке.
— На второй полке снизу или сверху?
— Там всего три полки.
Илья ничего не нашёл.
— Наверно, я никогда я не выучу этот язык, — подумал он, — даже после стольких лет жизни в Америке, не могу объяснить, что мне надо. Он разбудил Лизу, она потянулась, зевнула и пошла в магазин. Там она нашла воронку, дала её Илье и сказала, что скоро придёт. Илья залил масло и прислушался. Сигналы продолжались.
— Лиз, откуда этот звук, — спросил он, когда она вернулась.
— Это мне с работы звонят, — ответила Лиза, вынимая биппер из сумочки, — я совсем забыла о дежурстве.
Она подошла к Мелиссе и попросила разрешения воспользоваться её телефоном.
— На улице есть платный, — ответила девушка.
Лиза вышла, но через минуту вернулась:
— Платный не работает, а в госпитале барахлит компьютер и мне нужно срочно узнать, в чём дело. От этого зависит жизнь больных, можно я позвоню по вашему.
— Нет.
— Да что ты с ней разговариваешь, — сказал Илья, взял телефон из-под носа у кассирши и дал его Лизе.
Линия была занята.
— Плохи дела, — сказала Лиза, — наверно они пытаются найти других программистов, едем домой, я должна связаться с шефом.
У самого выезда на главную дорогу их догнала полицейская машина и стала мигать всеми фонарями. Илья съехал на обочину и открыл дверь, но ему велели сесть обратно. Он, чертыхаясь, подчинился. Вскоре подъехала ещё одна полицейская машина, встала впереди и только после этого к ним подошёл сержант и потребовал документы. Мельком взглянув на фотографии, он по рации продиктовал все данные нарушителей, а отдавая права, спросил Илью в каких войсках он служит.
— Я инженер, а сегодня одел советскую военную форму, потому что мы отмечали Хэллоуин.
— Праздник-то уже прошёл.
— Мы всегда отмечаем позже, чтобы костюмы можно было купить на распродаже.
— Разумно.
— Русские эмигранты этим отличаются.
— Вы пили?
— Немного[56].
— Выйдите из машины.
— Когда я хотел выйти, меня не пускали, когда не хочу, меня заставляют, — проворчал Илья.
— Пройдите вдоль этой линии, — сказал полицейский, нарисовав мелом прямую на асфальте.
Илья прошёл, но не очень уверенно.
— А теперь подышите сюда, — он протянул Илье прибор, весьма похожий на свой советский аналог.
Когда-то давно Илья занимался йогой, и теперь, используя нижнюю диафрагму, задержал дыхание. Аппарат показал допустимый уровень алкоголя.
— Зачем вы отняли телефон у кассирши?
— Моя жена — программист, сегодня она на дежурстве и должна срочно позвонить в госпиталь.
— Надо же, — подумал полицейский, — теперь их уже называют программистами и вызывают по бипперу.
— Что вы на меня так смотрите? — спросила его Лиза.
— Я должен вас задержать.
— Почему?
— Губернатор недавно издал закон о задержании всех подозрительных.
— По-вашему я подозрительна?
— В такой одежде в час ночи, через неделю после Хэллоуина — да. Вы совсем не похожи на программиста.
— А на кого, по-вашему, я похожа?
— На девочку из района красных фонарей, а у нас в штате проституция запрещена по закону.
— Никакой справедливости, — сказала Лиза, — ни дочь, ни boy-friend не верили, что я смогу так натурально сыграть проститутку, а вы сразу сочли меня подозрительной. Я уж теперь и не знаю, чем мне лучше заниматься, программированием или… — она сделала паузу, глядя на полицейского.
В это время ему что-то передали по рации, он внимательно выслушал сообщение, посмотрел на Илью, потом на Лизу, подумал немного и махнул рукой, разрешая им ехать.
Поездка в Россию
— Алё.
— Илья, мне пришёл факс из Москвы.
— Отец умер?
— Да. Я уже был в Российском консульстве, мне обещали к вечеру сделать визы.
— Ты билеты на самолёт заказал?
— Тебе — да.
— А себе?
— Я приеду позже, сейчас у меня важная встреча в Вашингтоне.
— Какая ещё встреча к чёртовой матери.
— Важная, Илюша, если я уеду, конкуренты сожрут меня с потрохами.
— Правильно сделают.
— Илюша, я сейчас очень близок к тому, чтобы заключить договор с Дженерал Электрик. Это всё равно, что завоевать золотую медаль на олимпиаде.
— Получишь её в следущий раз.
— Следующего раза не будет. Такая возможность представляется раз в жизни. Не стал чемпионом и всё, поезд ушёл, а рельсы остыли. Никого не интересует, почему ты не попал на соревнования, правительство не пустило, террористы взяли заложником или твой соперник незаметно нажрался допинга. Важен конечный результат.
— Не оправдывайся.
— Я и не оправдываюсь, я объясняю, — сказал Захар.
— Когда вылет?
— Завтра утром.
— По какому маршруту?
— Сент. Луис — Нью-Йорк — Амстердам — Москва.
— Почему ты не мог взять билеты прямо из Миннеаполиса в Нью-Йорк?
— На этот рейс всё продано. Тебе придётся ехать на перекладных. Визу тебе отдаст мой курьер в Ла Гвардии[57] у выхода на московский самолёт.
Илья выехал в аэропорт с большим запасом, но из-за плохой погоды все рейсы задерживались. Он подошёл к диспетчеру. Тот, пощёлкав на клавишах компьютера, сказал, что успеть Илья может только если полетит в Нью-Йорк напрямик, но билетов на этот рейс нет.
— Что же делать?
— Если вы хотите я могу узнать, не посадят ли вас на служебное место. Правда, оно находится около туалета и отдохнуть на нём практически невозможно, но в данной ситуации…
— Я согласен, — перебил его Илья.
— Бегите, я им сейчас позвоню.
В самолёт Илья Окунь зашёл последний, а когда двери за ним закрылись, командир корабля объявил, что по техническим причинам вылет задерживается. Илья посмотрел на часы, он всегда делал это, когда нервничал. Скорее всего, на Московский рейс он уже опоздал, но теперь он думал о том, как перехватить курьера. Илья подозвал стюардессу. Она внимательно выслушала его и сказала:
— Я поговорю с командиром.
— Что он может сделать?
— Не знаю, посмотрим. Вы пока отдыхайте.
— Хорош отдых, — подумал Илья и закрыл глаза.
2. ОтецЗавод, на котором отец был начальником отдела, как и большинство других военных заводов, для конспирации называли почтовым ящиком. Когда Илья был маленьким, он любил повторять фразу Захара: «Моя мама работает в банке, а папа — в ящике». Руководил заводом потомственный инженер, академик Крылов. Его держали как музейный экспонат: беспартийный, порядочный, из дворян, переживший все сталинские чистки, он был таким же редким явлением в советской военной промышленности как уцелевший динозавр. Начальник Первого отдела всё время пытался втянуть его в партию, но академик успешно отбивался.
— Я не могу выучить Устав, — говорил он чекисту, — все выходные сижу и учу, а в понедельник пытаюсь повторить — и ничего не помню. Я уж до дыр его зачитал и всё никак.
— А мы вам скажем, какие вопросы будем задавать.
— Нет, это нехорошо. Я ведь сам в институте преподаю и за жульничество студентов с экзаменов выгоняю. Кажется, в уставе вашей партии тоже что-то говорится про честь и совесть, а?
— Конечно, говорится, но есть ведь и неуставные отношения и вас можно принять по совокупности заслуг.
— Нет, я не хочу выделяться.
— Вы и так выделяетесь.
— Чем?
— Тем, что у вас отделами руководят одни Рабиновичи.
— Ну и что?
— Вы и сами должны понимать. Я лично против них ничего не имею, но лучше пусть работают на других должностях, пониже.
— Это почему? — разыгрывая из себя святую простоту, удивлялся академик.
— Потому что они в любой момент могут смотаться в Израиль.
— Никуда они не смотаются, у них допуск и ваши же люди их отсюда не выпустят.
— Конечно, не выпустят, но всё равно должен быть порядок.
— У меня и так порядок, можете справиться в министерстве.
Крылов прекрасно знал, что министр прикрывался успехами завода Крылова как красным знаменем и разрешал ему любые вольности в подборе кадров. Сам же Крылов менять своих помощников не собирался. Многих он принял ещё молодыми людьми во время кампании «врачей-вредителей» и «безродных космополитов», когда они оказались на улице без средств к существованию. Он говорил друзьям, что эти евреи хотели сыграть в его ящик, а он вместо этого взял их под своё крыло. Когда же он наберёт достаточное их количество, то откроет на своём заводе филиал синагоги.
