Ирина Винокурова - Грач, или Вход дьявола
Лжесвященник брал причастие и, смочив его кровью девушки, которая лилась из нее после проникновения мессира, раздавал присутствующим. Те же с диким хохотом брали его в рот, после чего выплевывали на землю.
Наконец эта кощунственная служба закончилась и перешла во всеобщую литургию. Мессир Леонард не позволил долго продолжаться веселью, которое охватило всех.
— Месса закончена, — громовым голосом произнес он. — Теперь я желаю взглянуть на наших самородков — колдунов, их очередь показывать свое мастерство и доказать тем самым, что они достойны и впредь бывать в нашем избранном обществе.
Семен и Ричард постарались укрыться в тени, чтобы пристальный взгляд мессира не выбрал в первую очередь их для показа своего магического мастерства.
Глава 37
Бегство
Мессир Леонард пристальным взором осматривал собравшихся. Наконец его взгляд остановился на черноволосом мужчине средних лет. Жестом он указал, что выбранный должен выйти в центр и начать свое действие. Без промедления и с чувством гордости маг проследовал через толпу собравшихся к месту, указанному мессиром.
Став напротив пылающего костра, он вытянул левую руку вперед, одновременно что-то произнося и кланяясь. Затем, достав нечто из кармана правой рукой и бросив это в костер, он выкрикнул:
— Глаза мертвых, пусть прикажет тебе владыка через живого и посвященного змея! — Дальнейшие слова его были немного неразборчивы. И только лишь в конце он крикнул во весь дух: — Михаель! Габриель! Рафаель! Анаель!
На кончиках пальцев его левой руки вспыхнул огонь, и чародей в воздухе стал писать какие-то знаки и имена. Тут присутствующие увидели в небе странные облики, они плыли по темному небосводу и, казалось, светились изнутри. Вызванные видения сменяли друг друга. Подобие лиц больше напоминало постоянно кривляющиеся гримасы. Сам же маг, стряхнув с руки огонь, молча наблюдал за своим феерическим театром теней, пока они не растворились во мраке.
— Самое время действовать, — шепнул Ричард на ухо Грачу. — Сейчас они заняты только представлением.
Медленно продвигаясь и стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, они приближались к заветным цветам. Внезапно Грач остановился.
— Это она, — прошептал он.
— Кто она? — не понял Ричард.
— Моя ведьма Када.
— Нам надо торопиться, Семен. Забудь ее, зачем она тебе нужна?
— Сам не знаю, я боялся ее, а сейчас скучаю. Меня словно влечет к ней.
— Пойдем, Семен, — настаивал Ричард, — ты так все дело испортишь.
Взяв за рукав Грача, он потянул его за собой.
— Постой, Ричард, — заупрямился тот. — Помнишь, я говорил тебе, что Када вызывала черта, и они казались мне влюбленной парочкой?
— Конечно, помню, но что с того?
— Так вот этот черт рядом с ней. Видишь, вон там, в том же пурпурном одеянии. Только сейчас они не кажутся влюбленными, они ругаются.
В этот момент Када, разговаривая с чертом, повернулась, собираясь уйти. Глаза ее бегло прошлись по толпе и тут она замерла на месте, глядя в упор на Грача.
— Этого не может быть, — прошептал Грач и попятился назад. — Она не может меня узнать, ведь я в маске.
— Не суетись, — остановил его Ричард, — неизвестно, чьи маски мы надели. Может, она уже видела кого-то у себя в подземелье в таком маскараде.
— Ты жив! — все еще глядя на Грача, крикнула Када. — Я не хотела твоей смерти, клянусь, прости меня! Ты похитил с первого дня нашей встречи мой покой. Я скучаю без тебя, милый Семен!
Грача прошиб пот, он никак не ожидал такого поворота событий. Собравшиеся на поляне стали оглядываться на Каду и что-то говорить. Семен Семенович хотел было вновь бежать, но последующие действия черта его остановили.
Существо с рогами схватило Каду за руку и со злобой дернуло к себе. В следующую секунду лохматая лапа черта с силой ударила Каду по лицу так, что та, не устояв, упала на землю.
— Прости, я не желала, но так случилось! — с мольбой глядя на черта, произнесла она.
— Я чувствовал в дыхании, я чувствовал во взгляде, что ты уже не моя, ты пыталась меня запутать! — рычал в ответ тот.
Затем, грязно выругавшись, черт завертелся, закрутился на месте, периодически ударяя лапами и хвостом Каду. В толпе волнение стало нарастать. Все, указывая на нее руками, возмущались и что-то кричали. Но вскоре их крики слились воедино.
— На костер ее! На костер ее! — вопили громче всех ведьмы.
— Бежим, Семен! — одернул Ричард. — Иначе вместе с ней будешь гореть и ты!
— Я чувствую, что должен остаться и как-то помочь. А ты проберись к архилиму!
— Забудь ее, Семен, ты не в силах здесь ей чем-нибудь помочь!
Но Грач, не слушая друга, был сейчас занят лишь мыслями о том, как спасти Каду. Ричард решил более не настаивать и повернулся к тому месту, где росли цветы. Место это было метрах в тридцати от него, но приблизиться к цветам все же было невозможно. Четыре злобных пса сидели на страже. Обойти их, обмануть не представлялось возможным.
Тогда Ричард прибег к одному из своих любимых фокусов медиума. Сконцентрировавшись и послав энергию к цветам, он, как искусный скульптор, вылепил из нее форму бестелесной руки. Управляемая мыслью и взглядом Ричарда, рука быстро достигла цветущего архилима и, сорвав несколько цветов и не вызвав подозрения у собак, быстро вернулась к Ричарду.
Спрятав цветы под куртку, он опять обратился к Семену:
— Нам срочно надо выбираться! Я все сделал, цветы у меня — никто даже не заметил их пропажи. Все увлеклись сценой ревности черта и Кады…
— Иди один! Выбирайся и доводи дело до конца. Я до последнего останусь с Кадой. Она пострадала из-за меня. Если бы мы не встретились, Када до сих пор бы оставалась верной любовницей черта и ей не грозил бы костер!
— Опомнись, Семен! Вы не встретились, она преследовала тебя, чтобы убить!
— Но не убила! Я чувствую, что это судьба.
Ричард огляделся и, заметив, что их перешептывания уже вызывают подозрения у стоявших рядом, замолчал. Тем временем драма на поляне продолжалась.
— Ты предала нашу любовь! — выкрикивал черт. — Ты ведьма и не можешь любить простого смертного!
— Я не ведьма! — оправдывалась Када. — Я не прошла посвящения!
— Не лги, ты прошла все обряды!
— Но мне остались сутки до посвящения, вы не можете меня казнить как ведьму.
— Раз ты здесь, на шабаше ведьм, то и будешь казнена по узаконенному владыкой обряду! — не унимался черт.
— Но я не ведьма! — рыдая, стояла на своем Када.
— Остановитесь! — вмешался мессир Леонард, — Вы забыли, что главное слово здесь за мной. Если ей остался только один обряд посвящения, то мы проведем его здесь и сейчас. После этого она станет настоящей ведьмой, и мы сожжем ее на костре как неверную.
Одобрительные возгласы послышались со всех сторон.
— Обряд! Обряд! — кричали собравшиеся. — Потом на костер!
Када растерянно смотрела по сторонам; она понимала, что помочь здесь ей уже никто не в силах.
По ее лицу текли слезы. Сейчас она горько сожалела, что рьяно стремилась стать ведьмой.
— Я здесь, Када! — не выдержал более Грач и ринулся к ней. Приблизившись, он снял маску урода и взял Каду за руку: — Я с тобой! Она не может стать ведьмой — последнее задание, которое ей оставалось сделать, чтобы подойти к обряду — это убить меня. Но я жив и стою перед вами.
Собравшиеся в немом изумлении уставились на Семена Семеновича. Мгновенье тишины нарушил Леонард.
— А ты смел! — произнес он. — Прийти на наше сборище не каждый решится. Ну что ж, удовольствие ты получил: видел все, созерцал, а за это надо платить…
— И какова же будет эта плата? — решился спросить Грач.
— А плата едина для всех смертных и непосвященных — кровь. Ты наполнишь наши бокалы своей кровью, Када тебе поможет в этом, а мы выпьем за ваше здоровье и счастье на том свете.
Сказав это, мессир рассмеялся и, взмахнув рукой, показал тем самым, что можно переходить к развязке этого спектакля. Перепуганная до смерти Када повернулась к востоку лицом и, упав на колени, дико закричала:
— О, Рафаэль, ты властвуешь над жизнью и смертью — не оставь нас! Умоляю, спаси!
На ее мольбы никто не обращал внимания — ведьмы и маги давились от смеха и, радуясь предстоящей забаве, подступали к ним ближе. Они двигались медленно, словно наслаждаясь удовольствием созерцать их перепуганные лица и глаза, молящие о пощаде.
Грач подступил ближе к Каде, крепко сжимая ее руку. Другой рукой он достал талисман тетки Агафьи и принялся размахивать им, словно отгоняя назойливых комаров, вызывая тем самым еще больший смех подступающих.
— Стойте! — крикнул кто-то из колдунов. — Они накликали на нас гнев Рафаэля!
Обезумевшая толпа остановилась и все повернулись в ту сторону, куда указывал кричавший. Там они увидели в воздухе голову, похожую на голову Леонарда, с ярко-красными, словно прожекторы, глазами. Тут позади себя Грач услышал голос Ричарда:
