Анатолий Сигов - Игры хакеров
Он повернулся и увидел, как к нему приближаются два милиционера, которые тяжело дышали от погони. Один из них вскинул коротенький автомат и заорал, делая вид, что сейчас начнет стрелять:
– А ну стой, черная морда!
Он еще раз оглянулся и понял, что этот забор с острыми зубцами на конце ему не одолеть.
– Я что тебе сказал? – продолжал орать приближающийся мент. – Стоять и руки за голову!
«Они хотят оставить меня в своей мерзкой жизни. Вот уж нет! Здесь я навсегда останусь «черной мордой».
Максимус извлек пакетик с ОМ и бросил в рот две таблетки «Крокодила». Менты восприняли это по-своему и продолжали что-то орать, угрожая оружием, но он не обращал на них никакого внимания. Они были уже совсем близко. Он извлек из кармана бутылку с водой и сделал два больших глотка.
– На колени и руки за голову! – донеслось до него.
«Они просто не понимают, с кем имеют дело».
– Максимус никогда и ни перед кем не становится на колени.
ОЛЯ
Приходилось быть предельно осторожной. Персонал неслышно ходил в мягких тапочках и мог появиться совершенно неожиданно. Вот и сейчас она напряглась, так как чувствовала, что действие стимулятора заканчивается, и ей было необходимо принять новую дозу. У нее еще осталась невыполненная работа для сайта итальянской фирмы высокой моды. Она выждала несколько минут, прислушиваясь к звукам в коридоре. Все казалось спокойным, и Оля извлекла из складок одежды заветный пакетик и проделала знакомую процедуру.
Она лежала и старалась отдышаться. Сначала не хватало воздуха, и она прижала к лицу маску от кислородного баллона, но потом все прошло. По крайней мере, ее на какое-то время оставит раздражающий кашель и прояснится голова.
Работа для итальянцев принесла ей известность и премии от различных журналов за лучший коммерческий сайт года. Ее стиль стали копировать сайты других фирм, но она с удовлетворением констатировала, что им всем было все еще далеко до того уровня, на котором находилась она.
Соответственно возросли и суммы ее гонораров. Итальянцы явно держались за нее и не хотели, чтобы кто-нибудь ее перекупил, поэтому платили по максимуму. Из денег на ее карточке она могла позволить себе заказывать настоящие французские деликатесы, которые любила, вместо той безвкусной больничной еды, которую оплачивали ее родители. Она с издевкой смотрела на медсестер, которые, войдя к ней в палату, замирали от запахов в комнате, прежде чем начать процедуры. Она знала, что они ее презирают за болезнь, и платила им тем же.
Беспокоил только Витас. Раньше он регулярно приходил к ней и обеспечивал бесперебойное поступление ОМ взамен за какие-то работы для его проектов. Сейчас он исчез, и его мобильник был отключен. Она скучала и без Эммануэль. Несколько раз Оля пыталась набрать ее номер, но безуспешно. Да и Максимуса она была бы рада видеть. Он такой забавный! Она хотела бы видеть кого угодно, потому что пребывание в одиночестве в этой стерильной палате сводило ее с ума. Они все ее бросили!
Поэтому единственным спасением была работа и кислород, который приносил облегчение от удушающего кашля. И еще Солнечный город. Там каждый день происходило множество событий, но она пристрастилась к спорту. Оля пыталась играть во многие игры, но возбуждалась и быстро уставала, начинала часто дышать, и в результате начинался новый приступ кашля. В конце концов она нашла игру для себя, и это был гольф. Они неторопливо перемещались по огромному полю, беседуя между двумя ударами по мячику. Клуб был дорогой, люди достойные, обстановка расслабляющей. Гольф – это король!
В перерывах между работой и играми в Солнечном городе она лежала с закрытыми глазами и вспоминала, как они вместе с друзьями проводили время, и сожалела, что не ценила все те моменты, которые сейчас уже не было никакой возможности вернуть. И злые, колючие слезы наполняли ее глаза. Но потом приходили новые задания от итальянцев, и обида отступала куда-то внутрь.
Мать каждый день звонила ей из Парижа в строго определенное время утром. После традиционных фраз о здоровье и вопроса, не нужно ли что-либо, разговор заканчивался неизменным пожеланием скорейшего выздоровления и сожалениями, что они не могут вернуться в Москву, потому что им угрожает опасность.
В тот памятный вечер в окно хлестал холодный дождь; она выполнила всю работу для итальянцев, и делать было совершенно нечего. Навалилась тоска, и хотелось хотя бы с кем-нибудь поговорить. По привычке Оля набрала номера друзей, но везде получила одинаковый ответ, что, к сожалению, абонент не может ей ответить. Она позвонила Веронике, и та была единственной, кто взял трубку. Но разговора не получилось. Каждый не знал, что следует говорить в таких случаях. Эта женщина была из другого мира, мира взрослых, и говорить с ней было не о чем.
Последним в ее списке был парижский телефон матери. Она чувствовала, что должна услышать хотя бы чей-то человеческий голос, и набрала номер. Мать ответила сразу, и тон у нее был официальный. Это было неурочное время для разговоров с дочерью, и она не ожидала этого звонка. И в отдалении вдруг послышалось щебетание ребенка. Оля опешила и молчала.
– Алло, – еще раз повторила мать.
Единственное, что она смогла вымолвить, было:
– Это я.
– Одну минутку, – произнесла мать, и щебетание прекратилось. Она закрыла микрофон и переходила в другую комнату.
Оля смотрела в пространство и ждала. И вдруг в сознании произошла вспышка, и выглянул знакомый чертик и показал розовый язычок. Она все поняла.
– Да, доченька, – наконец ответила женщина из Парижа.
– Это девочка или мальчик?
– К нам зашла одна знакомая с ребенком, – начала рассказывать женщина, но Оля перебила.
– Перестань! К вам никто и никогда не приходит в гости. Так это девочка или мальчик?
На противоположном конце воцарилось молчание.
– Это будет внук или внучка, правда? По возрасту собственных малолетних детей вам уже не полагается.
Молчание затягивалось, но женщина из Парижа привыкла, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней. Наконец она нашла что сказать:
– Послушай меня! – начала она решительным тоном. – Мы дали тебе все, о чем другие дети могли только мечтать. Ты могла учиться, где пожелаешь. Иметь достойную семью и счастливую жизнь. И как ты этим распорядилась? Связалась с неграми и наркоманами, которые наградили тебя тем, что ты сейчас имеешь. И не надо винить нас ни в чем! Мы делали все, что могли. И продолжаем делать. Твое лечение будет оплачиваться до тех пор, пока оно будет необходимо.
Возникла пауза. Оля ничего не видела вокруг. Глаза были залиты слезами.
«Значит, все так и было на самом деле».
– Мне нужно идти и проконтролировать, чтобы эта французская дура сделала все как надо, – донеслось с другого конца.
«Она всегда только тем и занималась, что всех контролировала. И меня тоже».
– Я желаю тебе поправиться, и звони, если что-нибудь понадобится, – прозвучала традиционная фраза, и разговор закончился.
Она лежала, оглушенная услышанным. Это был спектакль. Всю жизнь они играли спектакль перед невидимой аудиторией. Все служило декорациями: квартира и дом под Москвой, квартира в Париже и дом в Сен-Тропе. Декорациями к жизни одной преуспевающей семьи, имеющей все или почти все. И она сама была одной из декораций, которую вытащили из какого-то детского дома и держали на сцене, чтобы показать, что в этой семье все обстоит благополучно. Более того, она была их инвестицией в будущее, благодаря которой они смогли бы породниться с представителями российской элиты, если бы она вышла замуж за внука какого-нибудь министра или губернатора, обучающегося в колледже в Англии.
Но теперь все изменилось. Она потеряла ценность, и ее убрали со сцены куда-то за кулисы и заменили новой декорацией. И спектакль продолжился. Эти люди просто меняли декорации в разыгрываемой ими пьесе об их воображаемой жизни. Другой жизни.
Ей пришло в голову, что, может быть, каждый из людей имеет свою собственную другую жизнь, и только она не замечала этого раньше. И вопрос: которая из них является для каждого главной. А не является ли этот мир просто иллюзией, а реальностью – Солнечный город, где всегда тепло и нет болезней?
Эта мысль ей понравилась. Это означало, что все эти неприветливые люди были совсем иными в другой жизни, и, вполне возможно, она даже встречалась и разговаривала или играла с ними в гольф. Раз так, то что она делает в этой жизни? У нее достаточно денег, чтобы целиком уйти туда, а все эти люди будут поддерживать существование ее тела здесь. А может быть, все они, как и она, по-настоящему живут там, а здесь только существуют?
Она достала из тайника пакетик и проглотила таблетку «Крокодила». Он обеспечит ее силами на всю ночь. Есть больничную еду она давно прекратила, и «Крокодил» неплохо ее выручал. Оля едва дождалась, пока разгорится экран ноутбука, чтобы войти в привычный сайт, ввести пароль и раствориться в солнечном мире.
