Дэйв Чичирелли - Фейкбук. Реальная история, основанная на настоящей лжи
— Хочешь сказать, что не принес свой?
— Простите? — Я ничего уже не понимал. — Вы ожидали, что я буду работать на своем собственном компьютере?
— Я тебе плачу, между прочим! Что случилось с тем, который ты приносил на собеседование?
— Он дома. Как и рубашка, которая на мне была в тот день.
— Ну, значит, принеси его завтра. Пойдем, покажу тебе стол.
Я пошел за ним совершенно ошарашенный, пытаясь понять, как это соотносится с возможностью создания арт-отдела, которая меня и подкупила. Мы прошли через большой конференц-зал, где проходило собеседование, и миновали десяток отсеков тихого утреннего офиса, потом свернули за угол и пошли по коридору.
— Добро пожаловать, — сказал Фредди.
— Это склад?
— Что? Нет.
Я глазам своим не верил. Выглядело так, будто я попал в эпизод сериала «В плену вещей», посвященный офису.
Помещение было набито разным хламом в коробках и без них. Тут собрали, кажется, весь дешевый рекламный мусор, существующий в мире, от карманных ножей до чехлов для мышек, которые и привели меня сюда. Горы всякой дряни громоздились на полках, в коробках, в стоящих прямо на полу ящиках и на столах. На мусорный бак это походило больше, чем на офис.
— Это офис? — снова спросил я. — А через что мы тогда шли?
— Там сидит другая компания. Мы арендуем у них помещение.
Оставалось четыре дня до моей исповеди на Фейсбуке, но я вдруг задался вопросом, стоит ли снова делать мою реальную жизнь достоянием общественности.
— Я не знал…
— Все отлично. Вот твой стол, — Фредди махнул рукой в сторону ненадежной пирамиды из чехлов для айпада.
Я осторожно подошел, опасаясь, что один неверный шаг способен все обрушить. Глубоко вздохнул и принялся складывать чехлы в стопку, пока не добился хоть какой-то видимости порядка.
После тщательных раскопок я все же обнаружил стол и сел в кресло, но тут же стукнулся обо что-то коленом. От удара один из пустых чехлов упал на ковер и треснул.
— Осторожно! — взвыл Фредди. — Ты все образцы разобьешь!
— Извините. Ударился обо что-то, — я посмотрел под стол, пытаясь понять, что произошло. Там стояла книжная полка.
Пришлось убирать кучу клавиатур, чтобы освободить место для ног. Вскоре пришел один из моих новых коллег. Он поставил ноутбук на полку рядом со мной.
— Привет, я Дэйв, — несмотря ни на что меня переполнял энтузиазм, — новый дизайнер.
— Джеймс, — смиренно ответил он. Пробравшись через кучу компьютерных мышек, наваленных между столами, мы смогли пожать друг другу руки. — Начальник отдела разработки продукции.
— Здорово. Наверное, мы будем много работать вместе.
— Давай надеяться, — он протянул мне провод от своего «Делла», — воткни в розетку, пожалуйста.
— Конечно. А я думал, тут «Маки». Я к ним привык.
— У меня скоро будет «Мак», — сказал он, — я откладываю деньги.
* * *Наступил вечер четверга. Первая неделя в LiveWired почти кончилась. После обзорного совещания я решил пойти домой пешком. Сорок полных кварталов и восемь авеню. Не факт, что этого хватит, чтобы расслабиться после того, как я узнал, что делает компания, в которой я работаю.
Как бы это объяснить…
Представьте, что у кассы в «Ти Джей Макс» вы увидели самый хреновый в мире карманный нож вместе с самым ужасным в мире биноклем и каким-нибудь карабином. Все это называется как-нибудь вроде «Набор для приключений» и продается за семь девяносто девять. Бабушка покупает его вам, и ваш день рождения просто уничтожен.
Так вот, я работал на людей, которые делают такие вещи.
Фирма занималась подделками. Они покупали образец и отправляли на фабрику в Китай, где создавались копии очень плохого качества. Прямая противоположность творчеству. А точнее, просто воровство.
И это не только неприятно, но и унизительно.
Во время собрания Фредди вдруг принялся похлопывать пальцами одной руки по ладони другой. И, только когда он начал делать это быстрее, я догадался, что так себя ведут требующие чего-то дети. Я встал, подошел к нему и подвинул фонарик поближе.
Отвратительно.
Где-то в районе Томпсон-Сквер-парка ноутбук — мой личный ноутбук — начал оттягивать плечо.
— Обсудим это на следующей неделе, — сказал мне Фредди сегодня, когда я отказался таскать на работу собственный компьютер, — если мы его тебе купим, ты ведь поставишь на него свои программы, правда? Меня не волнует, что они ворованные.
Нам с Фредди многое нужно было обсудить. Включая десять тысяч долларов разницы в зарплате.
Короче говоря, все было ужасно. Получалось, я уволился с хорошей работы из-за Фредди, который обещал мне нечто большее.
А теперь я понимал, что качества, которые мне так понравились на собеседовании — как быстро он говорит, не врет, гордится тем, что люди называют его говнюком, — имели очень простое объяснение. Практика. У него был очень большой опыт.
Я попытался ненадолго забыть об этом. Завтра пятница. Мой день рождения.
А сегодня… сегодня первое апреля. И значит, я кое-что должен сделать.
Плечо болело, а напротив я заметил кофейню и решил, что это место ничуть не хуже любого другого, чтобы рассказать всем о Фейкбуке. Поэтому я взял кофе и сел за стол. Вытащил ноутбук. Раскрыл его — и увидел файлы, с которыми работал в LiveWired. Мне стало противно. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
Пора. Вот оно, покаяние.
Я обманывал семью и друзей, заставляя их верить, что отправился в путешествие. И в конце концов оказался в мире, где нет компьютеров.
Закрыв рабочий файл, я открыл вордовский документ. Я готовился к этому моменту целую неделю, боялся полгода, но и стремился к нему. Я восстановлю свое окружение, свою жизнь и свою репутацию. И не надо больше делать вид, что моя жизнь — настоящая катастрофа.
Правда, теперь это и в самом деле так.
Поэтому у меня осталось право верить в то, что я вижу в интернете.
ЭТО БЫЛ ПРОСТО СОН…
Какой дурацкий сон мне приснился…
…первоапрельская шутка?..
Все, что происходило в моей жизни… неправда. Это был шестимесячный социальный эксперимент, обман. Меня никогда не обвиняли в преступлениях на почве религиозной нетерпимости в Пенсильвании. Я никогда не уговаривал юную красивую аманитку отправиться со мной в путешествие. Я никогда не скитался голый по пустыне, страдая от обезвоживания и галлюцинаций. Я никогда не попадал в секту. И конечно, нет никакого ребенка.
Зачем я провел столько времени разрушая свою репутацию?
Думаю, большинство из нас задумывается о том, как Фейсбук изменил социальную парадигму. Теперь нельзя выпасть из поля зрения друг друга. Со временем наши отношения сводятся к лентам новостей, воплощающим одновременно вуайеризм и нарциссизм. Мы выбираем версию собственной личности и каждым новым постом презентуем ее публике. Мне кажется, это очаровательно. Вот я и решил воспользоваться этим феноменом и уничтожить его.
Но сказать, что сделанное мною было полностью лишено элементов интеллектуальной игры и творчества, конечно, нельзя. Честно говоря (наконец-то), в основном я действовал из любви к проказам. Это же никому не помешало жить, как прежде. Надеюсь, вы поймете, что у меня не было злого умысла. Читать ведь было интересно?
В противовес засилью скучной ерунды в наших лентах новостей я решил создать страницу, на которой что-то происходит. Не думаю, что мы хотя бы близко подобрались к потенциалу Фейсбука как нового повествовательного средства, однако мы были среди первых, кто вообще счел это возможным.
Кто бы мог подумать, что реакция на «Веселую ферму» расцветет в первую попытку создания сюжета в реальном времени посредством социальных сетей. И это действительно был социальный проект. Мы все внесли свой вклад.
Не только мои соавторы, знающие, что происходит, и ведущие сюжет вперед с помощью своих комментариев, но и все те, кто не подозревал об обмане.
Если вы читали мою страницу, оставляли комментарии или хотя бы сплетничали о том, «что происходит с Дэйвом», вы участвовали в Фейкбуке.
Редко удается стать пионером и обесценить опыт миллионов людей. Это было сделано однажды, и другого первого раза не будет.
С первым апреля. Мой профиль снова стал настоящим. Шутки в сторону. Я даю вам слово, а вы все знаете, чего оно стоит.
Кстати, завтра у меня день рождения. Люблю вас всех.
Но я не стал это постить… пока. Я сидел, глядя в окно на Томпсон-Сквер-парк, наведя курсор на кнопку «Разместить» и держа палец на кнопке Enter.
Чувство было знакомое, но пока еще непривычное. Моя исповедь оставалась в Лимбе. Она уже случилась, но была еще впереди. На этот раз тревога и страх осуждения публики — друзей, френдов, семьи, старых коллег — превратились в какое-то другое чувство.
