Иосиф Гольман - Ради тебя одной
– Ты что, не можешь от него оторваться? – на глазах терял спокойствие главный. Автогонки в ночной Москве вполне могли привлечь внимание ДПС.
– Вы же видите, как он водит! – пытался оправдаться водитель. – Хрен оторвешься!
Молодец Ефим! В какой-то момент милиция должна же появиться! Наконец он прижался к нам вплотную – так близко, что старший принял решение.
– Притормози и пугни его, – сказал он карлику, не снимая меня с прицела.
Тот полез правой рукой под куртку, достал большой пистолет. Или он просто таким казался в маленькой ручке. Опустил стекло. Я заволновался за Ефима.
– Наверни глушитель, ублюдок! – не выдержал волкодав, явно не любивший напарника.
– Где я его возьму? – огрызнулся тот. – Вы сказали, все и так будет тихо. – И, соблюдая правила дорожного движения, плавно остановил машину перед зажегшимся красным глазом светофора.
– Заткнись, – не принял критики главный. – Убери оружие.
Осторожный, черт. Рядом с нами остановилась полуночная «Волга» с поющими, точнее, орущими пассажирами – даже через опущенные стекла слышно, – и командир боялся, что они увидят лишнее.
– Проедем перекресток – сверни в переулок и притормози. Возьмешь на мушку Велегурова, а я разберусь с героем. Надо было его еще там пугнуть, – чертыхнулся он.
Карлик спрятал пистолет. Я понял, что надо действовать, и опустил левую руку.
– Назад, – жестко сказал мой страж.
Я повиновался и поднял руку. Он молниеносно перекинул пистолет из левой руки в правую и обхлопал-общупал мою куртку и карманы брюк. Ей-богу, уложился в две секунды. Я бы не смог и приблизиться к такому результату.
Когда мои последние шансы – маленькая финка с восьмисантиметровым лезвием и вольфрамовая дубинка – перекочевали к нему, я заметно приуныл. А он, наоборот, заметно повеселел.
– Хорошо ты экипировался, – одобрил волкодав мои аксессуары. – Трогай, – сказал он карлику, на миг зевнувшему момент, когда светофор щелчком переключился на зеленый.
«Волга» с веселым экипажем пошла прямо, а «Фелиция» завернула направо. Я с тоской понял, что сейчас Ефима в лучшем случае отгонят. А в худшем – если он был нужен только в роли живца – убьют.
– А почесаться мне можно? – со злостью спросил я.
– Сейчас приедем, тебе все почешут, – несмотря на сложную ситуацию, продемонстрировал чувство юмора карлик. Волкодав, уже перехвативший пистолет в левую – рабочую – руку, с сомнением посмотрел на меня.
– Так можно? – переспросил я. И, изображая начинающуюся истерику, раздраженно добавил: – Да насрать мне на вас на всех! У меня чешется правая нога! Понял? Чешется правая нога! – стукнул я себя по правой голени. – Вот эта!
– Успокойся, – тихо сказал волкодав. Конечно, ему рассказали про мои нелады с психикой. Наверняка это было в ориентировке. И к тому же они еще не разобрались с Ефимом.
– Мне нельзя почесаться? – уже откровенно орал я. – Почеши мне сам! Чеши сам, сука!
– Пусть чешется! – озабоченно посоветовал карлик. Мой крик сбивал его с панталыку.
– Только без глупостей, – раздраженно сказал главный.
– Можно почесаться? – Я почти визжал. – Можно, командир? Спасибо, родной! А не застрелишь?
– Успокойся ты! – теряя терпение, впервые повысил голос главный. – Чеши себе что хочешь!
– Я хочу чесать правую ногу! – уже спокойнее провозгласил я. – Смотри, гад! Вот моя правая нога! Я буду ее чесать!
– Он спятил! – вздохнул-всхлипнул карлик. Ему определенно разонравилась ситуация: на хвосте – Ефим, а в салоне – сумасшедший. К тому же за психа могут не заплатить как за живого.
Я, уже не обращая ни на кого внимания, начал ожесточенно, чуть не со скрипом чесать свою голень. Волкодав был начеку, но скоро заметно расслабился.
А зря. Потому что я уже дошел до лодыжки. И, чтобы выстрелить из прикрепленного широкой резинкой к щиколотке «ПСМ», мне даже не пришлось поднимать руку.
Я себя недооценил. В тесном салоне, скрюченный, под прицелом профессионала хай-класса, я из малознакомого оружия попал в цель с первого же выстрела. Маленький и абсолютно плоский (даже без выступающих «щечек» рукоятки) «ПСМ», несмотря на высокую начальную скорость пули, типичная гене-ральская «пукалка». Из нее можно убить неверную жену или застрелиться. Но очень сложно остановить смелого и решительного человека. Может, он потом и помрет от внутренних повреждений. Однако даже с целой обоймой в животе будет еще вполне в состоянии маленько побегать и уж тем более – пострелять. Если перейти к терминам – у этого оружия слишком слабое останавливающее действие.
Поэтому первым выстрелом я выбил у него из руки пистолет. И если честно, на его руку с пистолетом я истратил целых три пули. Маслом кашу не испортишь. А уже четвертую и пятую засадил ему в живот. Потому что даже с напрочь испорченной одной рукой этот мужчина оставался для нас с Ефимом чертовски опасным.
– Тормози, придурок, – сказал я карлику. Тот послушно притормозил. – Теперь оружие сюда, – приказал я. – Осторожно-осторожно! Мне ведь не жалко твоих мозгов! – А чтобы вышло убедительнее, больно ткнул стволом в висок.
Карлик, не дыша и осторожно держа пистолет за ствол, передал его мне. Обычный «ижак». Точно такой же, какой был у покойного Антона Петровича Голикова. Я убрал свою «пукалку» в карман, оставив в руке трофей: «ижак» в ближнем бою гораздо сподручнее – останавливающее действие девятимиллиметровой пули всегда впечатляет.
Волкодав даже попыток не предпринял изменить ситуацию. Он уже понял, с кем имеет дело, и счел за лучшее отдаться судьбе. Тем более что с одной рукой и простреленным животом с ней особо-то и не поспоришь.
– Давай скорей, – тихо сказал он. – Или так, или так.
Логично. Если смерть – то без мук. Если жизнь – то с ранением в живот все решает скорость медицинского вмешательства.
К «Фелиции», запыхавшись, подбежал Ефим. Вот ведь рыцарь сидячего образа! Пробежал десять метров, а дышит, как марафонец.
– У тебя все в порядке? – спросил он, открывая дверцу.
Волкодав начал сползать на улицу.
– Придержите его, пожалуйста, – попросил я, выскочил из своей дверцы и, обежав машину, открыл дверцу водителя.
– Здорово, м…к! – обрадовался Береславский, увидев карлика.
– Здравствуйте, – без энтузиазма прошептал водитель.
– Ты меня здорово напугал тогда!
– Я человек маленький! – заныл лилипут. – Мне сказали – я делаю.
Я торопливо обыскал волкодава, забрал у него документы и все мои приспособы, включая «П-38». Раненому уже было откровенно плохо.
– Давай скорей, – прошептал он.
– Пристрелить его? – спросил я у Ефима.
Береславский замялся: такими категориями он пока мыслить не привык.
– Вы ж на войну собрались, – ухмыльнулся я.
– Пошел в жопу, – конструктивно отреагировал мой начальник.
– Не тяни, – взмолился волкодав.
– Живи, мужик, – принял я решение. – Только смени команду. Чтобы потом перед детьми не стесняться.
Я был не только гуманен, но и логичен: этот парень все равно уже неопасен. До того, как он поправится, умру либо я, либо Жаба. К тому же он разрешил мне почесаться.
Волкодав благодарно посмотрел на меня и закрыл глаза.
– А с этим что делать? – спросил я.
– Где Ивлиев? – поинтересовался у карлика Береславский.
– Не знаю такого, – заныл лилипут.
– Я сейчас тебе в морду дам, – неубедительно сказал мой начальник.
– А я вдобавок пристрелю, – гораздо более убедительно дополнил я.
– Действительно не знаю! – заверещал урод.
Ефим размахнулся и сильно, как ему, наверное, показалось, дал допрашиваемому в морду. Голова малого бойца слегка качнулась, но он держался, как Мальчиш-Кибальчиш. Даже когда подошел я.
– Не знаю, – уже хрипло рыдал он. – Мы только привезли. Где он – не знаю.
– Его надо взять в заложники, – сказал Береславский. – И пытать, чтобы все сказал. Война так война.
– Позволю с вами не согласиться, – сказал я.
– Почему?
– А где вы его будете держать?
Ефим, задумавшись, промолчал.
– И как будете пытать?
Молчание стало еще глубже.
– Надо сваливать отсюда, – принял решение я. – На «Фелиции».
– Почему не на «шестерке»? – спросил шеф. – Она менее заметна.
– Особенно когда без радиомаяка, – ухмыльнулся я. Судя по тому, как его уверенно вели, это не было очень сложной задачей.
Я забрал документы на «Фелицию», закрыл в салоне «шестерки» раненого волкодава. Пистолет его сунул под капот. А Береславский, движимый одному ему понятными чувствами, почему-то запер карлика в багажнике. Я не стал возражать, потому что и у меня этот человек не вызывал никаких теплых чувств.
Искушать судьбу мы не стали, проехали на бандитской машине совсем недолго. По дороге Ефим позвонил в «03» и вызвал «Скорую» волкодаву. Остановились мы в полукилометре от моей припрятанной «копейки».
– Где такой антик приобрел? – поинтересовался Ефим, неравнодушный к машинам.
