Джон Вэйллант - Тигр. История мести и спасения
К тому времени уже было около трех пополудни. Поднялся сильный ветер, стремительно холодало, мокрый снег начал замерзать. Солнце село, и наступила темнота. Соколов беспомощно ждал в полном одиночестве; шли часы, куча хвороста для костра подходила к концу, а никто так и не пришел. До ближайшей дороги было пять километров, а до исследовательской базы — еще пятнадцать. Несмотря на наложенную повязку, раненый терял много крови, из-за чего температура тела быстро понижалась; он замерзал. Непостижимым образом ему удавалось оставаться в сознании — вероятно, причиной тому была пронзительная боль. В одиночестве, страдая от кровопотери, корчась от холода и невыносимой боли, он провел всю ночь. Его и без того плачевное положение усугублялось тем, что тигры могли в любой момент вернуться. «Мне хотелось потерять сознание, чтобы не чувствовать больше этой боли, — рассказывал он. — К трем часам ночи стало очевидно, что за мной никто уже не придет».
Это был второй круг ада для Соколова; предстояло пройти еще по меньшей мере семь. Как он ни старался, отключиться удавалось лишь время от времени на несколько минут, а потом сознание вновь начинало биться в страхе и ужасе. Судьба напарника была ему неведома, и Соколов в отчаянии рисовал себе ужасные картины. Воображая, как Владимир сорвался с высокого обрыва и разбился, он окончательно пал духом. «Я человек неверующий, — говорил Соколов, — но в тот момент я молился: Господи, прими мою душу, прекрати мои мучения. Всю ночь я метался между жаждой жизни и предательским желанием умереть. Решил терпеть до полудня. Если к тому времени никто не придет за мной, достану нож и вскрою себе вены — вот какие мысли бродили в голове».
Тем временем у напарника Соколова тоже не все шло гладко. Он благополучно добрался до дороги, но когда пришел в ближайшую деревню, никто из местных жителей не согласился ему помочь, и он был вынужден отправиться дальше, на базу. Там он сумел собрать группу из нескольких человек и раздобыть гусеничный трактор с прицепом для сена, но хлопоты затянулись до пяти утра. Усевшись в прицеп, спасатели отправились в долгий обратный путь. Но на холм, где остался Соколов, даже трактору было не по силам вскарабкаться, так что последние пару километров пришлось идти пешком и тащить за собой носилки. Они нашли Соколова только около девяти. К тому времени он уже провел восемнадцать часов в полном одиночестве, балансируя на грани между жизнью и смертью. «Пока я находился в том подвешенном состоянии, — вспоминал он, — мой организм понимал, что должен бороться за жизнь, а я должен оставаться в сознании. Я знал, что, кроме себя самого, мне рассчитывать не на кого. Но стоило мне увидеть знакомые лица, последние силы покинули меня. Накатила страшная слабость, во рту пересохло. Я заплакал.
Я сказал им, что на тракторе они меня до больницы не довезут. Нужно было вызывать вертолет, иначе я не выживу. И действительно, по пути к трактору я чуть не умер. Склон был очень крутой, и им потребовалось шесть часов, чтобы спустить меня вниз. Снег начал таять, было очень скользко. Вдоль реки валялись упавшие деревья, подо льдом прятались водопады. На помощь мне отправились только четыре человека, и они совершенно выбились из сил».
Команда спасателей захватила с собой рацию и пыталась вызвать вертолет, однако руководство авиабазы отказало им, поскольку предыдущие вылеты вертолета на спасательные операции не были оплачены. Им посоветовали обратиться к мэру областного центра. Спасатели дозвонились до мэрии, но там не смогли сразу принять решение и взяли время на раздумье. Шли часы, Соколов угасал. Спасатели продолжали висеть на телефоне. Наконец они дозвонились до одного русского тигроведа, обладавшего хорошими связями, и до его бывшей жены, которая помогла им выйти на Дейла Микеля, американского биолога, работавшего в Тернее. Микель согласился гарантировать оплату полета, и вертолет все-таки вылетел. К тому времени уже снова стемнело, а спасатели так и не добрались до трактора. Раненый то и дело терял сознание. Когда вертолет прилетел, лесистая местность не позволила ему приземлиться, поэтому Соколова подняли на борт в корзине.
Когда его наконец доставили в больницу, казалось, что жить ему осталось несколько часов, не больше. Искалеченная нога врачей волновала мало, речь шла о спасении жизни. Когда состояние больного удалось стабилизировать и он пришел в сознание, врачи сообщили, что ногу, скорее всего, придется ампутировать. С момента нападения тигра прошло более суток, рана успела воспалиться. Инфекция проникла даже в костный мозг. Пасть тигра, даже самого здорового, кишит разного рода бактериями, и Соколову прописали курс сильнейших антибиотиков. Под ключицу ввели катетер, и несколько месяцев он пролежал в больнице под капельницами. За это время близкие друзья сумели найти врачей, которые отважно попытались спасти Соколову ногу и одержали победу — ценой многократных операций, вживления пластин и винтов. Вопрос, сможет ли он после этого ходить, оставался открытым. Еще несколько месяцев Соколов провел в аппарате Илизарова; эта металлическая конструкция на ноге делала его похожим на андроида в процессе сборки.
Сразу после нападения инспекция «Тигр» обследовала место и пришла к выводу, что это был несчастный случай, спровоцированный ошибкой человека, поэтому тигра преследовать не стали. Начальник Соколова навестил его в больнице и объяснил, что тот наткнулся на тигров в разгар брачного периода, а потом шутливо ткнул пальцем в бок: «Тебе еще повезло, что тигр тебя не поимел вместо самки». «Жаль, что он мне этого не предложил, — ответил Соколов. — Я б ему дал в любой позе, лишь бы он зубы в ход не пускал».
Словно заразившись от тигра на каком-то мистическом уровне, Соколов обнаружил, что его обуревают неконтролируемые желания. Как только он кое-как встал на ноги, его захлестнула похоть. «В течение полутора лет я передвигался на костылях, — рассказывал он. — Потом уже обходился тростью. Возможно, мне передалась часть силы тигра, или просто осознал наконец, что действительно жив, но я тогда начал крутить направо и налево».
Именно на стремлении повысить потенцию, пусть и не такой дорогой ценой, основана вся нелегальная торговля тигриными органами. Название «Виагра» происходит от санскритского vyaaghra, что и означает «тигр».
«Думаю, мне это на роду было написано, — признался Соколов. — Отправляясь в тайгу, каждый должен быть готов к встрече с тигром — ведь они именно там обитают. Если говорить о том, что я чувствую по отношению к этому конкретному тигру, — ничего, кроме благодарности. Объясню почему: когда человеку в жизни выпадает серьезное испытание, он либо ломается, либо становится сильнее, чем был прежде. Именно это произошло со мной. Я стал сильнее — не в физическом отношении, конечно, а в духовном. Это может прозвучать глупо, но, кажется, мне отчасти передалась его сила. Китайцы считают, что это большая удача — быть убитым сильным, могучим тигром. Мне повезло вдвойне: я сумел выжить».
На полную реабилитацию Сергею Соколову потребовалось три года. За это время он познакомился со Светланой, и они поженились. Их дом во Владивостоке дышит уютом и счастьем, и совершенно очевидно, что именно это стало залогом чудесного выздоровления Сергея. «Я своему другу дал слово, что буду ходить и вернусь в тайгу, — говорит Соколов. — Пусть на костылях или даже с деревяшкой вместо ноги, но я вернусь. Я тогда для себя это однозначно решил».
Нога у него практически не сгибается, на нее страшно смотреть, но он ходит — и он работает. Его история не столько чудо, сколько пример отчаянной решимости и не в последнюю очередь любви. И хотя он двигается гораздо медленнее, чем раньше, и каждый шаг отзывается болью, Соколов все-таки вернулся к своей матушке-тайге.
Глава 16
Амба, тигр, сказал отцу: «Старик, оставь мне своего сына, не забирай. Если заберешь его, я убью вас обоих».
Н. В. Мунина, Мальчик и тигр[135]14 декабря, в воскресенье, терпение у Леонида Лопатина иссякло.
«Один день сменял другой, а Андрей так и не вернулся, но никто ничего не предпринимал. Поэтому я сказал сыну: отправляемся на пасеку. Мы сели в машину и поехали. Василий осмотрел хижину, вернулся к машине и говорит: „Что-то не так. Иди посмотри сам“. В хижине я обнаружил чайник с замерзшей водой; на полке остались макароны и хлеб, частично погрызенный мышами. По всем признакам случилась беда. Мы вернулись в поселок, и я отправился к матери Андрея, чтобы узнать, сколько продуктов у него было с собой и надолго ли он собирался в лес. По ее словам, он планировал провести в лесу один день, поэтому с собой взял только краюшку хлеба и пачку макарон. Я тогда ее спросил: „Неужели вам за него не страшно? Уж четыре дня, как мальчишки нет, а по тайге бродит тигр. Где сейчас его отец?“ Она отвечает: „Он на работе, у него ночная смена в школе“. Я попросил ее: „Пусть зайдет ко мне, как только вернется. Разговор есть“.
