Николь Келби - Розовый костюм
– Нам нужно немедленно сходить в мэрию и подать заявление, – сказал Патрик. – Пусть нас поженят. Это положит конец всяким сплетням.
Хотя манекены и были безголовыми и глухими, у девиц в мастерской слух был отличный. Стук швейных машин, болтовня, смех – все это медленно стихало вокруг Кейт и Патрика, пока Кейт не поняла, что слышит – в почти полной тишине – лишь хриплое дыхание Мейв, которая никак не могла избавиться от простуды, и ее лающий кашель не мог заглушить даже настырный рефрен Перри: «Let it snow. Let it snow. Let it snow». Патрик стоял так близко к Кейт, что, казалось, вот-вот ее поцелует, однако целовать он не стал.
– Бесконечные сплетни очень вредят моему бизнесу, – сказал он.
Кейт держала в руках вечернее платье, которое приводила в порядок для Супруги П. Платье было сшито в «Chez Ninon», хотя Хозяйкам было отлично известно, что практически такое же платье есть у миссис Ньюхаус, жены издателя одного модного журнала. Она купила свое платье у Ланвен [56] после того же показа, во время которого Хозяйки и срисовали дизайн. Собственно, платья были почти близнецами. Один и тот же цвет. Одинаковая вышивка бисером. Одинаковая ткань. Если бы обе дамы это обнаружили, была бы настоящая катастрофа.
Кейт держала платье, словно отгораживаясь им от Патрика и от всего его мира. Платье оказалось довольно тяжелое, с длинной, в пол, юбкой из атласа цвета слоновой кости. Лиф и шалевый воротник были расшиты бисером – красные розы по рубиново-красному шелку. Крошечные бусинки, пришитые непрочной ниткой, все время осыпались. Они и сейчас медленно сыпались на пол – тщательно вычищенные туфли Патрика уже все были покрыты рубиновыми бисеринками.
– Кейт, – сказал Патрик, – эти женщины возражают против того, чтобы мы объявляли о свадьбе в церкви. Они считают нас недостаточно морально устойчивыми. Ты понимаешь, как это нехорошо?
Она понимала.
Эта вышивка бисером никогда не перестанет осыпаться, думала она, сколько бы раз я ее ни закрепляла. Нитки так и будут постоянно рваться. В этом платье Супруга П. всюду оставляла за собой шлейф красных сверкающих бисеринок. Даже Проуви не сумела справиться с этой проблемой. Да с ней никто не сумел бы справиться. Это был настоящий дизайнерский просчет. Шелковая нитка, которой полагалось шить – и тем более вышивать бисером! – такую тонкую ткань, попросту не могла выдержать сколько-нибудь продолжительной носки, не говоря уж о нескольких одеваниях.
И в довершение всего теперь перед Кейт стоит Патрик и требует, чтобы они немедленно поженились.
Ситуация на обоих фронтах складывалась совершенно невозможная.
– Я очень занята, – сказала Кейт.
А Перри все пел: «When we finally kiss goodnight…»[57]
Глаза Патрика больше уже не были ярко-голубыми; теперь они казались тускло-серыми, почти бесцветными.
– Ты понимаешь, что я пытаюсь тебе втолковать, Кейт? Большая часть моих покупателей живет именно в нашем приходе.
«Let it snow», – снова затянул Перри, и кто-то выключил радио. В мастерской стало совсем тихо.
Платье, которое Кейт по-прежнему держала в руках, показалось ей невыносимо тяжелым.
С него продолжал дождем осыпаться бисер.
– Это платье супруги Президента, – зачем-то сказала Кейт.
И протянула Патрику платье, словно этот шелк, хранивший память о Супруге П., был чем-то священным.
– Вообще-то его сшили специально для обеда в индийском посольстве с премьер-министром Неру. Сам он одевается очень строго, в такие глухие пиджаки, но в бутоньерке у него всегда алая роза. Это в его честь мне велели вышить бисером красные розы на лифе платья – хотя это и грозит нам большой бедой, потому что именно так был расшит оригинал.
Кейт взяла мозолистую руку Патрика и провела пальцем по одной из вышитых бисером роз. Роза исчезла. Бисеринки словно прилипли к его коже. На ткани остался только рисунок в виде множества крошечных дырочек, проделанных искусной иглой Кейт.
– Это все слишком хрупкое, – прошептала она. – Просто слишком хрупкое.
И крепко прикусила нижнюю губу. Этому ее научила мисс Софи: прикуси посильней губу, если не хочешь дать волю слезам. Обе Хозяйки не любили, когда девушки плачут.
– Понимаешь, даже если очень стараешься как-то все это скрепить, по-настоящему держаться все равно никогда не будет. Тут уж ничего не поделаешь.
Кейт, разумеется, говорила вовсе не о платье. Патрик чуть-чуть тронул вышивку пальцами, и бисеринки градом посыпались на пол. Он смотрел, как они падают ему на туфли, закатываются под манекены. Сейчас Патрик казался совершенно беспомощным – среди манекенов, плохо выбритый, в дурацком галстуке. В эти мгновения они оба могли бы сказать друг другу так много всего, но оба так и не произнесли ни слова. Затем Патрик осторожно, почти нежно, взял платье у Кейт и аккуратно положил на стол. Безмолвные манекены высились вокруг них, как лес. Прочие работницы мастерской были забыты. Патрик обнял Кейт, прижал к груди и не отпускал до тех пор, пока несколько не утих бешеный стук их сердец.
– Я люблю тебя! – сказала Кейт и сама удивилась тому, с какой страстью она это сказала.
– Я знаю, – ответил он шепотом.
Снова заиграло радио. Мастерская снова наполнилась привычным гулом. Кейт растерянно посмотрела на свисавшую с ламп мишуру, больше похожую на тусклую бронзу, а не на серебро, и прошептала:
– Мне пора вернуться к работе.
– Да, конечно.
Но он все еще немного колебался, словно надеясь, что она передумает, сорвет с вешалки свое пальто, выбежит с ним вместе на заснеженную улицу, и они поспешат в мэрию – ведь именно этого жаждала ее душа. Но она никак не могла так поступить. На носу Рождество, а у нее еще так много работы.
И как только Патрик вышел, закрыв за собой дверь, Кейт почувствовала, что уже по нему скучает.
В шесть часов мисс Софи поймала Кейт за руку и отвела в сторонку. Она уж решила, что Хозяйки, прослышав о неожиданном визите Патрика, очень этим недовольны, но дело было совсем в другом.
– Из Белого дома звонили, – сказала мисс Софи. – Проуви использовала уже всю ткань, которую ты ей отправила. Я имею в виду розовый костюм. Искры от сигарет прожгли на нем несколько мелких дырочек, которые необходимо заштуковать. Проуви просит примерно метр такой ткани – ей нужно привести костюм в порядок перед поездкой в Индию. А лучше два.
Весь остаток розового букле до последнего сантиметра Кейт использовала для своего костюма. Больше не осталось. Мисс Софи обняла Кейт за талию и шепнула:
– Я знаю, кое-кто из девушек забирает остатки ткани себе.
Но Кейт слишком растерялась, чтобы что-то ответить.
В тот вечер крошечная квартирка Кейт была погружена в хаос – повсюду лежали куски и рулоны тканей, а она сидела посреди всего этого, держа на коленях розовый костюм. На кухне по-прежнему не хватало места: ее всю занимали расставленные в хронологическом порядке коробки с нарядами, сшитыми для Мэгги, – точными копиями платьев и костюмов Супруги П. Коробки уже успели покрыться толстым слоем пыли. Лежавшие в них вещи были очень красивы, и Кейт вполне могла бы перешить любую из них для себя. Но ни одна из них не была ей так дорога, как розовый костюм. Костюм, созданный Шанель. И ею, Кейт.
Кейт отчаянно хотелось во что бы то ни стало его сохранить.
На руках у нее были белые хлопчатобумажные перчатки. Специальный резак для распарывания швов был слишком грубым для такого деликатного материала, и Кейт дополнительно поточила тонкий рыбный ножик, когда-то подаренный ей отцом. На лезвии ножа было выбито: «Республика Ирландия». Это был удивительно острый нож, с его помощью любой разрез получался очень чисто. Отец всегда заставлял Кейт чистить и резать рыбу, пойманную ими на обед, именно этим ножом. «Этот нож научит тебя скромности и смирению», – приговаривал он.
Иронию этих его слов она особенно остро чувствовала сейчас.
За окном падал снег. Через пару часов Патрик наверняка придет в паб, чтобы поужинать. Если она поторопится, то вполне сможет его там перехватить. Она ни за что не хотела ложиться, не повидавшись с ним снова. Она была уверена, что не сможет уснуть, если между ними все останется так, как было сегодня в «Chez Ninon». А значит, ей нужно работать еще быстрей и еще осторожней. Шелковая подкладка была пристегана к букле сотнями мельчайших, идеальных стежков, и расстояние между рядами было ровно два сантиметра, так что если неосторожно выдернуть хоть один стежок, на ткани может появиться «дорожка», и тогда весь кусок будет испорчен.
Кейт понимала, что сумеет послать Проуви лишь чуть больше метра розовой ткани – то есть только то, что пошло на юбку. Ведь жакет скроен из нескольких кусков и кусочков, и там вряд ли что-то можно будет спасти. А если она попытается распороть многочисленные швы, ткань наверняка будет повреждена.
Значит, придется обойтись юбкой.
