Павел Черкашин - Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни
Димыч открыл Аяне новый, неизведанный для нее мир. Студентка-отличница и, по единодушному мнению всех преподавателей, подающий надежды специалист в области социологии народов и социальной геополитики, Аяна испытала настоящую эйфорию, когда Димыч затащил ее на крышу своей заросшей, заброшенной дачи, больше похожей на неумело построенный коровник. Надо было стелить липкий на солнце и пачкающий пальцы рубероид. Крепить его грубыми серыми досками и крупными, как школьные карандаши, тяжелыми гвоздями.
Здесь, под палящими лучами солнца, она наконец почувствовала то самое единение с этим мужчиной, которого ей все время недоставало. Здесь она увидела его настоящим, хорошим, естественным. Таким, каким хотела бы увидеть, чтобы полюбить…
Именно здесь, в высокой густой траве на берегу пересохшей речки, в буйстве цветочных ароматов, под мерный стрекот и жужжание, отогнав все мысли и страхи, Аяна сама положила Димыча на спину и впилась в его губы жарким выстраданным поцелуем. Она отдала ему всю себя и неожиданно получила от этого огромное оглушительное удовольствие, несмотря на все предупреждения и вздохи подружек, что «в первый раз всегда не то».
Ей пришлось использовать собственные трусики и выбросить их далеко в кусты, потому что лезть в мутную воду пусть даже с небольшой, но все-таки раной она не хотела. Ни полотенец, ни салфеток они с собой на речку не взяли. Уезжать с дачи мучительно не хотелось. Но здесь не было ни продуктов, ни столь необходимых им теперь элементарных средств гигиены. Димыч, который всегда в подобных вопросах был подготовлен к любым поворотам сюжета, за последнее время настолько свыкся со своей ролью платонического воздыхателя, что на собственной даче оказался совершенно безоружным.
Домой ехали молча, оглушенные своим счастьем. У них не осталось сил даже на то, чтобы поцеловаться, когда Димыч остановил старую «Тойоту» у ворот фешенебельного квартала на Покровке.
Он, она и компьютер
При всех этих процессах электрическая энергия непосредственно воздействует на обрабатываемое вещество, минуя промежуточное преобразование ее в другие виды энергии.
Аяна-альфа
На следующее утро, войдя в офис, Димыч пытался скрыть распирающие его чувства под маской непринужденного добродушия. Но испытующего вопросительного взгляда лучшего друга не выдержал. Рот его непроизвольно растекся, размазался по лицу, как блинное тесто по сковородке. Импульс настоящего мужского счастья волной накрыл вечно озабоченных программистов, равнодушную Гретту, делового Василия, хмурого Тимура, погруженного в свои проблемы Роби и кусающую губы, чтобы не расплакаться от досады, Лену.
Санчес почувствовал искреннюю радость за друга. Никакой ревности из-за Аяны он больше не испытывал. Теперь ему казалось даже смешным сравнивать возвышенную, совершенную, но при этом такую простую и понятную красоту Полины с напыщенной, холодной и бездушной грацией Аяны.
Но все равно девушка Димыча продолжала волновать воображение Санчеса. С первой встречи, когда он увидел ее в ярком свете выставочных софитов рядом с этими вычурными экспонатами, она прочно заняла место в его сердце. Прожгла в нем такую дыру, что ни время, ни любовь Полины не помогали ей затянуться.
Несколько месяцев подряд Аяна морочила голову Димычу и постоянно где-то на заднем плане присутствовала и в жизни Санчеса, который убедил себя в том, что его чувства к этой девушке равноценны чувствам, испытываемым к произведениям искусства на той странной выставке, где они познакомились. Так любят картину или статую. Ты можешь восхищаться ею, боготворить, оживлять ее в своем воображении, разговаривать с нею, дружить, любить, насиловать, убивать. Ей от этого ничего не будет.
И потом, любовь остается любовью вне зависимости от того – реальна она или виртуальна. Живой человек, по иронии судьбы или в силу случайной генетической мутации получивший черты твоей богини, визуализирует ее в проекцию реального мира, но не имеет ничего общего с самим предметом обожания. Он случайно носит эту маску, ничего не знает и не должен знать о сути и причинах твоего восприятия, рожденного в других измерениях…
В своем сознании, не способном воспринимать действительность без постоянного логического анализа и научной систематизации, Санчес разделил Аяну на два образа.
Аяна-богиня, или, как он ее назвал, Аяна-альфа, стала его хорошим другом, собеседником и товарищем. Милая и кроткая, она всегда была готова прийти на помощь и в разрешении сложной интеллектуальной задачи – в качестве вымышленного оппонента, и в постели, если организм Санчеса, изнуренный любовной акробатикой с Полиной, для поддержания формы требовал новой порции «мечтательного» допинга.
Аяна-живая, или Аяна-бета, была взбалмошной и своенравной дурой, которая гипнотизировала его лучшего друга и водила его на поводке, как ручную собачку. Общение с ней было неприятной необходимостью. Санчес пытался минимизировать свои контакты с Аяной-бета и рьяно охранял от ее дурного влияния светлый образ своей Аяны-альфа.
Помогло. Теперь каждый раз при встрече с Аяной-бета Санчес расплывался в злорадной улыбке, вспоминая, какой она может быть в его мире. «Не подходи даже близко к образу богини, который я из тебя создал!» – каждый раз говорил его взгляд.
У таких ментальных упражнений Санчеса был один неприятный побочный эффект. В реальном мире его отношения с Аяной были крайне напряженными и неприязненными. Каждый раз при встрече они не утруждали себя соблюдением даже минимальных норм этикета по отношению друг к другу. Оба строили ужасные гримасы, если случайно сталкивались наедине в коридоре ресторана или возле офиса. При каждом удобном случае резко и довольно жестко, без малейшего такта или сожаления изводили друг друга тяжелыми насмешками.
Зацепиться могли за любой, даже самый невинный повод.
– Вся эта ваша навязчивая паранойя по поводу несовершенства человеческой расы просто абсурдна, – вдруг шла в атаку Аяна посреди тихого дружеского ужина. – Я считаю, что можно прекрасно существовать в равновесии с окружающим миром. Это прекрасное чувство…
– Смотри, как бы вдруг ты не почувствовала себя в термодинамическом равновесии с этим миром! – тут же цеплялся Санчес.
– В чем подвох, робокрыса?
– Санчес имеет в виду, что термодинамического равновесия ты добьешься, когда температура твоего тела будет равна комнатной, – пояснил Димыч, не давая своему другу позлорадствовать.
– Да вы просто какашки электрические. На батарейках. С вами невозможно нормально разговаривать!
Столь колоритные и странные отношения Санчеса с Аяной бросались в глаза всем окружающим и вызывали удивление, в первую очередь у Димыча и Полины. Сложно было представить существование подобных страстей между людьми, абсолютно равнодушными друг к другу.
«Любовь – это ненависть, просто сменившая полярность», – часто в смятении думал Димыч, наблюдая хищный азарт в глазах своей возлюбленной при виде подходившего к ним Санчеса.
Полина тоже следила за своим мужчиной с подозрительной осторожностью. Эта область его разума оставалась для нее неизученной, закрытой. Как комната, запертая на маленький ключик, в замке Синей Бороды. А вдруг там, за дверью, спрятана какая-то страшная тайна о подсознании Санчеса, какая-то его неприглядная и мерзкая изнанка, о которой Полина сейчас и не догадывается. Если она вовремя не откроет эту дверцу и не убедится, что там нет окровавленных трупов его прошлых девушек, то не сможет спокойно связать с Санчесом свою жизнь, до конца довериться ему, родить от него детей…
Только в редких случаях Санчес мог достойно и быстро парировать молниеносные уколы надменной красавицы. От этого он злился еще сильнее.
– Вот, пожалуйста, типичное поведение спирохеты анаэробной – проберется в душу к человеку, и давай там метан вырабатывать! Методом поперечного деления…
– Ну не знаю. Тебе виднее. Я с твоими родственниками плохо знакома…
– Димыч, слышал? Слышал?! Мы на вечеринку пришли культурно алкоголизироваться. А она сразу давай инфекцию возбуждать!
– Может, мне уйти?
– Файл в корзину – дисководу легче!
Димыч догонял строптивую девушку, на бегу укоряя друга:
– Ну ты, брат, сегодня в ударе… Уел девчонку, доволен?
– На себя посмотри, набойка подкаблучная!
– Нужно уметь повиноваться женщине, чтобы иметь право ею повелевать. Это же основы основ…
Прошло буквально несколько дней после того, как страсти улеглись, а соперники уже снова скрестили шпаги. Димыч с Санчесом сильно опоздали на встречу с девушками, почему-то были злы и морально подавлены. Санчес сразу потребовал пива, а Димыч начал оправдательную речь:
