Виктор Зорза - Путь к смерти. Жить до конца
Джейн молчала, усваивая услышанное. Потом сказала:
— Это меня устраивает.
Джулия продолжала:
— Я наблюдала за многими умирающими, видимо, и с вами произойдет то же самое.
Джейн это удовлетворило. Освободившись от страха перед будущим, от обязанностей, которые ее угнетали, и от тягостных поражений, ей оставалось иметь дело только с настоящим. Оно было вполне управляемым, лимитированным и подчинялось ей. У Джейн не осталось мучительных сомнений.
В тот день — он был жарким и солнечным — после обеда друзья снова приехали из Лондона навестить Джейн. Привезли клубнику, дыню и манго — не зная, что она уже ничего не ест. Очень быстро они поняли, что это свидание — последнее. Кейт, вошедшая первой, сразу увидела, как ослабла ее подруга по сравнению с тем, что было три дня назад. Джейн уже плохо видела, но узнала Кейт по голосу. Та обняла и поцеловала ее. А Джейн попросила:
— Расскажи мне, как ты одета. На тебе всегда такие красивые вещи. А что сегодня?
— Знаешь, я специально не наряжалась. — Кейт все же попробовала описать свой наряд. — На мне индийская юбка, помнишь ее? Коричневая, с таким узором. А еще — белая блузка и деревянные бусы. Вот вроде бы и все. Ах да, я не надела туфли, которые подходят к этой юбке — слишком жарко, — и на мне босоножки.
— Теперь мне ясно, как ты выглядишь. Хороший день сегодня, правда? Я чувствую, как греет солнце.
Вспомнив, что Джейн всегда любила солнце, Кейт отметила, что не услышала в ее словах никакой зависти. Она и сама старалась говорить бодро и спокойно:
— Ты рада, что тебя сюда привезли?
Когда Джейн ответила кивком головы, добавила:
— Знаешь, ты хорошо выглядишь. Словно ты счастлива.
Немного помолчали. Понимая, как слаба Джейн, Кейт мало говорила, давая возможность высказаться подруге. Вдыхая запах прекрасных фрезий, привезенных Кейт, Джейн сказала:
— Все же как прекрасен мир. Нужно действительно наслаждаться им, использовать каждую минуту. — Потом она сказала, что передать Майклу.
Еще двое приятелей ждали своей очереди на залитой солнцем террасе. Со стороны все могло показаться картиной, обычной для выходного дня: группа молодых людей беседует под навесом, любуясь ландшафтом, простирающимся позади сада. Но каждому , выходящему от Джейн, было ясно, что она угасает. Тело стало хрупким, глаза почти ослепли, голос упал до шепота. Оставались только ее уравновешенность, чувство покоя, исходившее от нее. Казалось, оно не уменьшалось, а увеличивалось.
Разговаривая с друзьями — тихо, по нескольку слов, — Джейн пыталась убедить их, что смерть не страшна. Если бы ей удалось доказать, что и они смогут умереть спокойно, когда настанет их черед, она сочла бы, что оставляет им моральное наследство. И своим пониманием друзья Джейн помогли бы ей самой умереть легко.
Родители по очереди заглядывали в комнату, следя за тем, чтобы друзья не переутомляли больную. Было ясно, что после каждой встречи ей нужно отдыхать. Мать или отец сидели рядом, давая ей подремать, потом входил следующий посетитель. Линда, школьная подруга Джейн, вышла из ее комнаты рыдая.
— Не могу поверить, — повторяла она, — я не могу в это поверить… — После приезда Джейн из Греции Линда навещала ее несколько раз в больнице. Она следила за течением болезни и, казалось, понимала происходящее. А теперь не могла смириться с мыслью, что надежды больше нет.
Джейн заметила, как расстроена Линда.
— Не позволяйте ей ехать одной, — сказала она матери. — Ей нельзя быть одной.
Забота подруги растрогала Линду еще больше, и она разрыдалась снова.
К вечеру Джейн, казалось, стала совершенно спокойна. Боль разлуки с Ричардом, видимо, прошла — она или забыла о ней, или смирилась. Она распрощалась с братом, с любимыми друзьями и подругами. И пришла к выводу:
— Я готова. Я хочу умереть сегодня.
Джейн лежала лицом к окну, глядя на тихое сияние вечернего неба. Солнце уже село, но было очень светло.
Это был один из тех моментов, когда мир казался Розмари наполненным смысла. Если бы удалось разгадать его тайну — все встало бы на свои места. Она считала, что даже жизнь и смерть могут перестать быть тайной и смысл их станет понятен. Разгадка где-то близко. Все картины и звуки этого июньского вечера должны стать единым целым — все эти соловьи, поющие прекрасную песнь (а если разобраться, то это их боевой клич), серебряная луна в темном небе, ее умирающая дочь в постели — все это как бы узоры единой мозаики, нужно только ее сложить. Может быть, новая умиротворенность Джейн и есть признак того, что для нее эта тайна разгадана.
Позже родители нашли среди бумаг своей дочери стихи:
Хочу наполнить мысли звездами
И плыть, ища покоя, в космосе.
Сегодня, впрочем, звезды далеки
Покой нейдет, желанью вопреки.
И вот теперь наконец она нашла покой.
Розмари пыталась описать дочери красоту вечера, свет, исходящий с неба, тени под живой изгородью. Потом уловила какое-то движение.
— Смотри, Джейн, там кролик. Пробрался сквозь изгородь. Щиплет травку у дороги…
— Кролик! — Джейн пришла в восторг. — Я хочу его видеть. Подними меня, мама.
— Но тебе будет больно, — колебалась мать.
— Мама, умоляю. Это последний кролик в моей жизни.
Розмари поняла: надо ей помочь, даже зная, что она плохо видит. Взяв дочь под мышки, она приподняла слабое тело в постели. Джейн напряженно смотрела в сторону изгороди, но ничего не увидела. Мир был расплывчатым пятном.
— Он убежал, доченька. Услышал мой голос. Но он был там, маленький, хорошенький кролик. Может, если тихо себя вести, он вернется.
Опустившись на подушки, Джейн лежала лицом к окну в ожидании зверька. Сумерки сгущались, темнело. Воздух, льющийся снаружи, приносил запах дневного солнца. Скоро совсем стемнело. Кролик так и не появился, но Джейн не сетовала. Она думала о кроликах, когда-то увиденных в жизни.
В комнату вошел Виктор, на лице его была тревога.
— Джейн, — начал он, — сейчас звонил Майкл, он хочет приехать и поговорить с тобой.
— Нет, — ответила она сразу. — Я слишком устала. Я не хочу его видеть.
— Но ведь ты говорила, что хочешь объясниться с друзьями. Ты должна его выслушать.
— Я устала, — огрызнулась Джейн. — И уже сказала Кейт, что ему передать.
— Джейн, — отец не мог смириться с ее отказом, — ты должна…
Розмари вмешалась в разговор:
— Ты же можешь поговорить с ним по телефону. Отдохнуть подольше, потом поговорить.
Джейн с минуту раздумывала.
— Я знаю, как разрешить спор, — сказал Виктор. — У нас есть «метод Зорза». Давай подбросим монетку.
Джейн как будто начала соглашаться.
— Ты прекрасно знаешь, что решение бывает обратным, даже когда мы помним, какой был уговор. Ладно. Если ты настаиваешь…
— Значит, если орел — ты с ним поговоришь.
— Какая разница, — проворчала Джейн, — ладно,орел.
Монетка упала орлом. Поколебавшись, Джейн начала сдаваться.
— Думаю, если курить все время, я выдержу этот разговор. Но я должна быть одна. Не хочу, чтобы кто-то слушал.
— Детка, тебя нельзя оставлять одну, — сказала Розмари. — Если ты уронишь сигарету, все заведение сгорит как свечка.
— Но я не могу, чтобы кто-то меня слушал или наблюдал за мной. Значит, разговор отменяется.
— А если я заткну уши и буду только следить за сигаретой. Согласна?
Джейн согласилась. Включили в ее комнате телефон. Виктор вышел, чтобы с другого телефона позвонить Майклу. Он долго не возвращался, и Розмари пошла на розыски. Она застала его в крайнем смущении. Он как-то нервно посмеивался.
— Пойдем со мной, — сказал он жене. — Я один не могу ей сказать.
Ничего не понимая, Розмари последовала за мужем.
— Джейн, — сказал отец, — пока я дозванивался, он уже уехал сюда.
Успокоившаяся было Джейн вдруг взорвалась:
— Что за мерзость? Как он только мог? Очень на него похоже. Какая все-таки свинья!
— Когда я позвонил, он уже был в пути, его не вернешь. Наверное, будет здесь около часа ночи.
— Я не хочу его видеть. — Джейн дымила сигаретой, зажженной для нее отцом, в глазах ее были слезы. — Я хотела умереть сегодня ночью. А теперь не смогу — из-за него.
— Джейн, — уговаривал отец, — если настал твой час, Майкл не сможет его предотвратить. Ты умрешь в свое время. А не хочешь его видеть — не надо.
— Как ты не понимаешь! Мне придется его принять, если он проделает весь этот путь. А я слишком устала, чтобы с ним говорить. — Лицо ее исказилось мукой.
Сигарета выпала из дрожащих пальцев, горячий пепел обжег ей руку.
— Ну вот, я еще и обожглась! Боже мой, как больно, — в тоне было обвинение. Слабые руки Джейн беспомощно потирали обожженное место. Мать судорожно пыталась втереть крем в кожу, успокаивая Джейн.
Она ведет себя, как избалованный ребенок, подумали родители, но тут же устыдились этой мысли. Они подготовились к торжественной, тихой кончине. Джейн хотела положить голову на подушку, закрыть глаза и забыться легким сном, как ей обещали. Теперь этот мир и покой были под угрозой. Все наши усилия превращаются в фарс, злобно подумал Виктор. Пришлось напомнить Джейн, что она всегда любила поговорить среди ночи. Она и сейчас может поспать, потом принять Майкла.
