Потерянный альбом (СИ) - Дара Эван

Быстро, сразу же на линии кто-то отозвался; но я не могла ждать: я торопливо пропустила формальности, нюансы:

— Алло, сказала я: алло, как можно скорее, скорую на…

Но они еще говорили, они настаивали на том, чтобы говорить первыми; так что я замолчала; если так надо, я буду слушать, выслушаю их формальности:

— И хотя прочность и долговечность меди гарантируют, что стоки прослужат долгие годы, более легкие и экономичные стоки из тефлона позволяют внести декоративные штрихи, которые…

И с внезапным «бум» огненные тучи вокруг разбухли и забурлили: этого не может быть, думала я, это не может происходить; это кино; и потом я споткнулась, чуть не упала на кухонную стену; но сразу восстановила равновесие, бросилась обратно к телефону и грохнула трубку на место, убедившись, что связь прервана, что я повесила по-настоящему; затем снова поднесла трубку к уху:

— Например, наши новые «Коричнево-зеленые свесы» с фестонами…

И я снова грохнула трубкой; и, не зная, уйти или остаться — но что я могла на кухне, пока сердце колотится, пока сердце заходится, — метнулась мимо Ребекки и взлетела по лестнице, через две ступеньки за раз; вбежав в свою спальню, я включила свет и с ужасом увидела, что вторая трубка тоже лежит на месте; но все-таки подбежала и сняла ее, чтобы перепроверить, и, услышав тот же металлический мужской голос, давила и давила на кнопку разъединения, до упора, втискивая палец в острую дырочку кнопки, и потом еще держала округлую кнопку пять, шесть, десять невыносимых секунд; но ползучий голос по-прежнему был там — каждый раз, непрестанно, прорываясь через продолжавшие обволакивать меня огненные тучи, и я закричала Чтоб тебя Чтоб тебя, сбегая обратно по лестнице; но на кухне, не успев еще дойти до телефона, с восторгом увидела, что Ребекка кашляет куда тише, почти не плачет и прекращает движение; но, подойдя ближе, увидела, что ее личико побурело и напряглось, а губы как будто подернуло фосфоресцентной на вид белизной; и тогда огненные тучи навалились, окутали, оставили в голове только Нет; нет; не может быть; такого просто не бывает — это невозможно по миллиону причин; и я наклонилась, и схватила Ребекку, и прижала к плечу, и давила на копчик ладонью, снова и снова, потом сильнее и сильнее, но она не реагировала, она почти не двигалась, ее ручка лежала под моим затылком ледяной; и я больше не могла ее бить, больше не могла ее колотить, так что вернула на стол и гладила висок и чувствовала, как в плечах, в лице, в груди полыхает страшное, опаляющее пламя; и встала рядом с ней на колени, и дала себе слово, что не упаду в обморок, и думала Нет, это невозможно, это не может, не может случиться так быстро; тут я услышала, как начала бормотать, говорить:

— Прошу, Ребекка; прошу; прошу…

И вскочила, и бросилась к кухонному телефону:

— Алло!..

— Так почему бы не воспользоваться…

— Алло — алло!, продолжала я, без конца нажимала и била по кнопке ноющей подушечкой указательного пальца, так что пластмасса дребезжала, а звонок позвякивал:

— Алло! прошу… кто-нибудь! прошу, возьмите трубку!; алло — прошу — у меня беда!..

— Недавно в вашем районе и теперь доступны…

И я грохнула трубкой, и вернулась к Ребекке, и снова встала рядом на колени; и, пока огненные тучи проносились по мне и собирались надо мной, до бесчувственности, до окончательности, я снова начала гладить ее по груди, по плечам, по холодной и неподвижной ручке; и почувствовала, как внутри меня нарастает и захлестывает прилив жидкого плача, и колени ныли, и мне тоже становилось трудно дышать; огненные тучи затмевали меня, вторгались в приток к воздуху, я с трудом глотала кислород, пробирающийся через черноту туч; но я знала, что должна бороться, что должна их отбить; и локтями и руками отталкивала их, разгоняла огненные тучи, распихивала, я ворочалась и расталкивала, чувствуя, как сопротивляется рукам их массивная клубистость; и в просвете за тучами, которые я силилась разогнать, через оставшуюся тонкую щелку света и воздуха я увидела — за Ребеккой, на столе, перед подставкой с салфетками, — рацию, лежащую на боку, совершенно немую…; но у меня еще останется сборка мозаики, о да, с ней-то что сделается; я тут даже недавно доделал один славный узор из палисандра — восьмиугольники и фигуры в виде наконечников, все такое — для стенок шкафчика с музыкальным центром, тоже славного; и уже скоро поставлю шкафчик в гостиной, о да, и тогда, может, руки дойдут и до замены моего старого усилка «Маранц» — может, куплю что с эквалайзером, что-нибудь подороже; и будет очень даже славно; и, конечно, я все так же рыбачу, это само собой, обычно на причале в Киванис-парке, там у них водится хорошая радужная и озерная форель, Роринг-Форк для этого самое оно; и уловы, надо сказать, хороши: я ловлю на приманки, что сам делаю из фантиков от леденцов, которые покупаю со всем остальным в «Пинат-Шак» на шоссе 6; они такие очень яркие, а у форели, видать, вкус на лимонный «Кэдбери», это уж точно; да и у меня тоже, если уж на то пошло, вот все и сходится; все сходится, так-то оно всегда и бывает…

…Хотя я не мог знать, да, просто в принципе еще не мог ничего знать, когда Анджело появился в тот первый раз; в смысле, и никто не мог знать; а было это, а, позапозапрошлой зимой, точно-точно, в разгар зимнего сезона, наверное, а, через четыре месяца после того, как Форрестеры, которые жили по соседству, переехали на работу в подготовительной школе на востоке; конечно, я видел фуру, коробки и грузчиков, но с Анджело еще по-настоящему не встретился; на самом деле в нашу первую встречу до меня дошло, что во время переезда я его видел, но принял за грузчика; не суть: сперва он несколько дней держался особняком, и я не знал, как это понимать — на весь квартал только два наших дома и есть, поди тут пойми; и поэтому очень обрадовался, когда он зашел во вторую субботу — очень светлый день, весь светлый от снега; он позвонил в дверь, да, тут же представился, очень любезно сказал, что он новый хозяин дома 804 и что он работает учителем математики в средней школе Святого Иоанна; ишь ты, подумал я; и улыбка у него была белая, выглядел он сравнительно опрятно, так что я пожал ему руку, поблагодарил за вежливость и сказал, что рад ему в любое время; и мы там немного поболтали о районе — я его предупредил о кассире в «Джино Маркет», который шалит с мелочью, и попросил обращаться ко мне, если ему понадобится декоративная работа по дереву, мол, у меня правда разумные расценки; и он ответил, что обязательно обратится, о да; но тут, как бы, вместо того чтобы рассказать, например, побольше о себе, о семье там, он просто сказал, что рад был зайти; а потом, как бы, отшагнул в сторону, широко обвел рукой улицу и сказал:

— И я приехал не один;

И действительно, не один; потому что, посмотрев за его вытянутую руку, я увидел на тротуаре новенький снегоочиститель, весь красный и блестящий, как миниатюрный трактор «Нэшнл Харвестер»; ну, это, конечно, была красота, отдаю ему должное, так что я поглядел и сказал:

— Очень славно выглядит;

И дал ему, как бы, насладиться моментом, потому что казалось, что он этого ждет, с такой широкой улыбкой; и, серьезно, похоже, я поступил правильно, потому что тогда он сделал славное, ну очень славное, хорошее предложение: ни разу не теряя улыбки, спросил, можно ли ему убрать мой тротуар и подъездную дорожку новым снегоочистителем, просто по-соседски — конечно, даром; а потом добавил, что еще расчистит тропинку над плитами, ведущими ко входной двери; ну, я, как услышал, любезно его поблагодарил; в конце концов, предложение правда было славное; у него есть снегоочиститель, он не поленился им славно поделиться по-соседски; какие тут проблемы; ну и мы улыбнулись друг другу и снова пожали руки, и я помахал, пока он, все еще с улыбкой, отправился к своей штуке; и какое-то время я наблюдал через экранную дверь, как он ее заводит и пару раз проходится туда-сюда по тротуару, сметая снег оттуда, где его даром не надо, туда, где его можно было потерпеть; и хорошо постарался, о да; добрых сорок минут трудился, но под самый конец я вынес ему кофе и пол целлофанового пакета «Лорна Дун» [23], и он съел все, не сходя с места, прямо на сиденье, заглушив двигатель; другими словами, благодаря солнцу, пару изо рта и славным чистым тропинкам случай был действительно приятный, говорить не о чем; тут говорить не о чем…