Вера Колочкова - Исповедь свекрови, или Урок Парацельса
— И вам…
Шла по дорожке, спиной чуяла, как он провожает ее глазами. Невольно расправила плечи, подтянулась, подобралась… И рассмеялась внутренне над собой — ага, давай, еще и походку свободную от бедра изобрази, как Лия Ахеджакова в образе секретарши! Смешно, ей-богу… И не оглядывайся, это уж совсем ни к чему! Потому что уходя — уходи…
* * *Арина сдержала свое странное обещание, в квартиру не поднялась, позвонила ей из машины. Очень рано, еще и восьми не было. Хорошо, что Саша успела с постели встать, причесаться-умыться, день-то субботний. Выскочила за дверь, скатилась с лестницы кубарем. Открыла дверь подъезда, сердце зашлось от счастья — Гришенька бежал навстречу, широко улыбаясь. О, солнце мое, любовь моя! А двух передних зубов нет — выпали! Да, но как ему идет эта щербатинка! И загар! И как успел вытянуться! А тяжелый стал — едва удержала, подхватив на руки…
— Я вечером за ним приеду, Александра Борисовна, — не выходя из машины, высунулась в окно Арина. — Часикам к восьми. Нормально?
— Здравствуй, Арина. Ты же хотела на все выходные…
— Нет. Вечером за ним приеду.
— Хорошо, хорошо… Может, зайдешь все-таки?
— Нет!
Слишком резко ответила. Зло. И на «здравствуй» ничего не ответила. Поджала губы, повернула ключ зажигания, сорвалась с места. Саша подумала, что, наверное, зря она высунулась с этим «зайдешь»… Ну да ладно, бог с ней, с Ариной. Главное, Гришеньку на целый день привезла! Радуйся, бабка, что хоть и редко, но выдают внука на свиданку!
Поднялись в квартиру, Гришенька спросил громко:
— Ба, а папа дома?
— Да, Гришенька. Он еще спит.
— Ага! Я его сам сейчас разбужу!
— Ой, нет… Давай ему лучше в дверь комнаты постучим…
— А почему?
— Ну… Там еще одна тетя… Ты ее не знаешь… Да папа и так уже проснулся, наверное!
Незнакомая «тетя» тем временем высунулась в прихожую из ванной, наяривая во рту зубной щеткой. Глянула на Гришу, подняла приветственно ладонь. И — странно… Мальчишка вдруг улыбнулся во весь рот, тоже поднял вверх ладошку, повторяя ее жест. А дальше все потекло само собой, Саша лишь удивлялась, наблюдая за этой стихийно вспыхнувшей взаимной симпатией. Удивлялась и ревновала, конечно. Нет, как это у Наташки так получается? Без подхода, без доли сюсюканья, совершенно естественно… Будто она не Наташка, а тоже пятилетний пацан.
Нет, понятно, что это хорошо, замечательно даже. И Лева страшно доволен, хоть и виду не показывает. И Мушка Гришеньку вспомнила, крутится вокруг него, счастливо повизгивая. А ей-то, Саше, — что остается… Только глядеть на эту идиллию, вздыхать да ревность свою подальше запихивать. Нет, правда, очень хорошо, что Наташка общий язык с Гришей нашла. Но уж больно лихо, стремительно все случилось! Как будто он меж ними давно присутствовал, этот общий язык!
— …Гришенька, я твой любимый пирог испекла… Пойдем чай пить?
— Ага, ба, мы с Наташей сейчас придем…
— Гриш… Пойдем, с Мушкой погуляем?
— Ба, а можно я с Наташей?
— Гриш, пора обедать.
— А Наташа обедать будет?
Нет, чем она его взяла, интересно? Прилип как банный лист… А на бабушку — ноль внимания. Вот уж никогда не думала Саша, что способна ревновать! И кого — внука! И не предполагала в себе такой низменной эмоции! Хорошо хоть обожаемый внук согласился на привычную процедуру — книжку после обеда почитать.
Лег, обнял ее за шею, прошептал в ухо:
— Я по тебе скучал, ба…
— И я… И я, Гришенька…
— А Наташа хорошая, правда?
— Да, хорошая.
— Ага… Это потому, что она оранжевая, ба.
— Какая?!
— Оранжевая. Как солнышко. И еще с музыкой внутри.
— С какой музыкой, Гришенька?
— Ну, ба, как ты не понимаешь! Просто с музыкой! У тебя нету внутри музыки, а у нее есть!
— Да? Интересно… А цвет у меня есть?
— Да. Ты тоже немножко оранжевая. Но с желтыми и белыми пятнышками. Иногда пятнышек бывает больше, иногда меньше.
— Вот как… А папа?
— А папа всегда зеленый… Сама, что ли, не видишь?
— Нет…
— Ну, тогда лучше книжку почитай, про Чиполлино… Чиполлино тоже зеленый, как папа.
— Да?! Почему?
— Потому что он лук!
— А… Ну да. Чиполлино и впрямь луковка. Но чтобы папа…
— Читай, ба. А то я усну и ничего не услышу.
— Да, Гришенька, сейчас… Где у нас книжка про Чиполлино? А, вот она…
Потом, когда Гриша уснул, Саша вышла на цыпочках из спальни, села на диване в гостиной, тихо произнесла в Наташкину спину, склоненную над разложенным на столе куском ватмана:
— Представляешь, Наташ… Гришенька мне сейчас заявил, что ты оранжевая. А я тоже оранжевая, но с белыми и желтыми пятнами. А Лева — зеленый. Как думаешь, что это такое, а?
— Да ничего сверхъестественного, Александра Борисовна, обыкновенная синестезия… — пожала плечами Наташка, поднимая голову от ватмана. — Он ассоциирует людей с цветом, только и всего. Ну, помните, как Наташа Ростова? У нее один человек был голубой, другой синий, третий фиолетовый, что ли, не помню…
— Ой, а я помню! Да, точно! У нее Безухов был синий, темно-синий с красным и четвероугольный! А Борис — узкий, как часы столовые, серый и светлый…
— Ну, вот видите! Вы даже больше меня об этом знаете.
— Да… Но у Гришеньки… Я не ожидала…
— Почему? Синестезия часто наблюдается у одаренных людей. Цветное видение, смешение чувства и вещи. Этот четвероугольный, а тот узкий, как часы столовые. И точка. И все понятно.
— Значит, ты считаешь, Гришенька одаренный?
— А то! Это же сразу чувствуется.
— А еще он сказал, что внутри у тебя музыка есть…
— И про музыку внутри он прав. В каждом человеке звучит своя музыка.
— А во мне, он сказал, не звучит…
— Значит, ее не слышно пока. Ему — не слышно. Значит, вам поработать надо над собой. Освободить спрятанную в глубине музыку, чтобы ее, кто надо, услышал. В том числе и Гришенька.
— Как — поработать? И что я должна для этого сделать?
— Ну, я не знаю… Для начала, может, разгрести мусор из ненужных тревог, страхов и переживаний. Кому это удается, тот сам в себе начинает музыку слышать. Под нее и танцует потом.
— В смысле — танцует?
— Ну, не в прямом, конечно. Духовную составляющую свою танцует. И оттого у него все талантливо получается, даже самые обыденные, казалось бы, вещи. Тот же борщ можно сварить по-всякому, так ведь?
— Может быть, может быть… Но Гриша-то не про свою музыку говорил, а про твою! Он твою музыку слышит!
— А это тоже своего рода талант — слышать чужую музыку. Не всем дано. У вас талантливый внук, Александра Борисовна, отличный пацан! А вы сидите, вся такая встревоженная этим замечательным обстоятельством! Меняйте тревогу на радость, это же так просто! Слава богу, обменного курса на эти дела еще не ввели!
