Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки
— Sorry, I’m looking for studio «fifty four»…
— Я вас понял, — ответил ей Долгорукий на сносном французском. — Извините, мадемуазель, а вы знаете, что это за студия?
— Конечно. — Японка показала свой путеводитель. — Здесь сказано, что это самый закрытый секс-клуб на Лазурном берегу… — И, увидев изумленное лицо Долгорукого, спохватилась: — О, мсье! Извините, я не в этом смысле… Я корреспондентка «Асахи», это самая крупная газета в Японии. Наши читатели очень интересуются Францией. Я должна написать серию очерков о самых интересных местах. Клуб «54» есть в этом списке, но почему-то в путеводителе нет его адреса. А я обязательно должна туда попасть.
Долгорукий усмехнулся:
— Боюсь, мадемуазель, что вы туда не попадете, даже если я дам вам адрес.
— Почему?
— Понимаете… Как бы вам объяснить?.. — затруднился Долгорукий. — Это «ченч-клаб»…
Японка смотрела на него не понимая.
— Хорошо, — решился Долгорукий, — я объясню. Дело в том, что в семейной жизни рано или поздно возникают рутина и охлаждение, и тогда начинаются измены — муж изменяет жене, жена мужу. Но это Франция, французы нашли выход из положения, они создали «ченч-клабы». Супруги приходят в такой клуб, обмениваются партнерами и занимаются сексом на глазах друг у друга. А когда это так открыто и честно, то это уже не измена, понимаете?
Черненькие глазки японки зажглись от любопытства.
— О, это очень интересно! У нас в Японии это тоже очень большая проблема. Я обязана туда попасть! Пожалуйста, где это находится?
— А вы приехали с мужем?
— Нет, я одна.
— Тогда вас туда не пустят. Туда пускают только парами.
— Я заплачу за двоих! У нашей газеты есть деньги!
— Дело не в деньгах.
— Но я журналистка, я только посмотреть…
— Мадемуазель, — строго сказал Долгорукий, — вас не пустят, это не шоу. Извините. — И, отойдя от машины, пошел прочь.
Но минуту спустя кабриолет догнал его.
— Мсье, тысячу извинений! — позвала его японка.
Долгорукий остановился:
— Слушаю вас.
— А там проверяют свидетельства о браке?
— Что вы, мадемуазель! Это Франция!
— В таком случае… В таком случае, мсье, вы не могли бы пойти туда со мной?
— Я?!
— Я хочу только посмотреть, — поспешно сказала японка. — И конечно, за все платит наша газета…
Долгорукий посмотрел на нее пристальным, оценивающим, мужским взглядом и… сел в машину.
На другой стороне улицы Красавчик, сидя с Аленой в еще одной машине фирмы «Rent-a-car», азартно воскликнул:
— Есть! Клюнул!
— Ты гений! — порывисто повернулась к нему Алена и поцеловала его в щеку.
58
Хотя улица называется очень громко — Набережная Соединенных Штатов, но это самый обычный квартал со старыми неказистыми двухэтажными домами и дешевыми малолитражками, выстроившимися вдоль тротуара. А самое главное, никакой набережной тут и не пахнет — несмотря на свое название, Набережная Соединенных Штатов находится вовсе не у моря, и скорее всего этим мелким жестом французы выразили свою большую «любовь» к США.
Как бы то ни было, на доме номер 54 не было никаких вывесок, но под руководством Долгорукого арендованный кабриолет японки уверенно запарковался по соседству, на свободном пятачке. Долгорукий и японка подошли к двери с медной табличкой «54», и Долгорукий нажал на кнопку звонка. Никто не ответил.
— Вы уверены, что это здесь? — нервно спросила японка.
— Конечно. — И Долгорукий поднял глаза на зрачок телекамеры, прикрепленный над дверью.
Японка, следуя за его взглядом, тоже посмотрела в объектив телекамеры и прижалась к Долгорукому.
Дверь открылась, на пороге стоял дюжий охранник.
— Бонжур.
— Бонжур, мсье, — сказал Долгорукий.
Охранник оглядел Долгорукого и японку с головы до ног, только после этого отступил в сторону:
— Прошу вас.
Войдя, Долгорукий и японка оказались в крохотной прихожей, которая соседствовала с лестницей, ведущей вниз. Оттуда, снизу, была слышна танцевальная музыка.
— Мадам, мсье, — сказал охранник, — вот гардероб. Мсье, вы сдаете пиджак, рекомендуем также оставить здесь ключи и бумажник. Мадам, вы сдаете сумочку и фотокамеру. Прошу вас.
Долгорукий и японка подошли к гардеробу, там за стойкой стояла та самая мулатка, которая была с Красавчиком и японкой в ресторане «Боккаччо», но японка и мулатка сделали вид, что не знают друг друга.
— Мсье, мадам, — сказала мулатка, — это частный клуб, купите, пожалуйста, билеты. Семьсот франков с пары, а счет за бар вы получите в конце вечера.
Пока японка платила за билеты, Долгорукий снял пиджак, выложил из брючных карманов ключи и бумажник. Мулатка повесила его пиджак на вешалку, а ключи и мелочь положила в ячейку стенного стеллажа. Туда же поставила сумочку японки и ее фотокамеру. И, вооружившись авторучкой, спросила:
— Ваши имена, пожалуйста.
Долгорукий усмехнулся:
— Иван да Марья.
— Как-как? Повторите, пожалуйста…
— Иван и Мария.
Мулатка записала их имена и показала на лестницу:
— Пожалуйста, спускайтесь.
Долгорукий и японка направились вниз по лестнице, японка нервно ухватила Долгорукого под руку.
С лестницы, по мере спуска, перед ними открылось уютное полутемное помещение, в котором находились бар со стойкой и танцплощадка, окруженная шестью столиками с полукруглыми диванами. У бара и за столиками сидели несколько пар, остальные — человек восемь — танцевали на площадке. Все мужчины были в рубашках и брюках, а почти все женщины танцевали обнаженными или полуобнаженными, но в туфлях на высоких каблуках. При этом обстановка была простая и свободная: кто-то, танцуя, целовался, кто-то разговаривал с бокалом в руке, кто-то вертелся перед партнером, демонстрируя ему свои телесные прелести.
Долгорукий и японка подошли к бару.
— Мадам? Мсье? — сказал бармен.
Японка возбужденно заказала:
— Джин и тоник.
— Мне тоже, — сказал Долгорукий.
— На чье имя счет, мсье? — спросил бармен.
— Иван и Мария.
Бармен записал и налил им выпивку.
Тут к японке и Долгорукому подошла молодая пара — коротышка супруг и его крупная рыжая супруга. Пожирая глазами миниатюрную японку, супруг сказал Долгорукому:
— Мсье, позвольте вашу даму…
Японка испуганно взглянула на Долгорукого, но тот, усмехнувшись, утвердительно кивнул коротышке, и коротышка тут же ухватил японку под руку. Японка осушила свой бокал, и они ушли танцевать.
— А мы потанцуем? Или… — сказала рыжая Долгорукому.
