Ирина Волчок - Домработница царя Давида
В кухне она готовила чай и с тревогой прислушивалась, как царь Давид и Васька орали друг на друга в кабинете. Что именно орали — этого разобрать было нельзя, но голоса у обоих были очень сердитые. Неужели из-за неё такой скандал? Вот только этого не хватало. И ведь она даже не знает, как положено вести себя в таких ситуациях!
Через десять минут Аня не выдержала, пошла на крики, чтобы сказать, что чай готов. И вообще, надо же хоть каким-нибудь способом прекратить этот скандал.
Царь Давид и Васька играли в шахматы. И при этом орали друг на друга, что так не ходят, таких правил нет, ладья только что стояла вот на этой клетке, а вот этой пешки вообще не было! Аня и не подозревала, что шахматы — такая азартная игра.
— Чай готов? — обрадовался царь Давид, заметив в дверях Аню. — Молодец, девочка. Ну, пойдём, попьём, тортика твоего поедим, о жизни поговорим. Я о твоей жизни уже знаю, а ты о нашей жизни ничего не спрашивала. Ведь хочешь что-нибудь спросить, да?
— Потом, если можно, — попросила Аня, поглядывая на Васькины ботинки. — Конечно, мне всё интересно, и я с удовольствием послушаю… потом. Мне сейчас поработать надо, пока время есть. Вы ведь без меня справитесь?
Васька злобно фыркнул. Царь Давид мельком глянул на него и сказал:
— Мне жаль, что ты с нами не хочешь за столом посидеть. Но я не могу требовать. У тебя работа, зачем мы будем мешать. Конечно, можешь делать всё, что хочешь.
Васька опять злобно фыркнул. Аня забеспокоилась. Похоже, царь Давид специально дразнил племянника. Зачем?
— Спасибо, — с подчёркнутой благодарностью сказала она. — Я в кухне всё уже приготовила. Или сюда подать?
— Иди, иди, — благодушно буркнул царь Давид. — Лишнюю работу не ищи. У тебя и так достаточно.
Васька опять злобно фыркнул! Ужасно неприятно чувствовать себя причиной раздора.
Аня торопливо скрылась в своей комнате, достала новую распечатку, но долго не могла вникнуть в смысл текста. Конечно, может быть, это текст такой был, а может быть, мешали мысли о том, как она будет здесь жить. Это всё равно, что жить в эпицентре землетрясения. Людочка Владимировна часто говорила, что жить с её свекровью — это всё равно, что жить в эпицентре землетрясения. Так ведь ничего, живёт как-то. Научилась не обращать внимания на постоянные крики и не слышать мнения свекрови о себе. Иногда даже смеётся, цитируя самые дикие высказывания. Иногда даже говорит, что с её свекровью не соскучишься. Может быть, и Аня постепенно привыкнет?
Дверь без стука открылась. На пороге стоял Васька, смотрел на Аню в упор, непонятно улыбался. Нет, вот к этому она точно никогда не привыкнет.
— А ничего себе гнёздышко, — сказал Васька наглым голосом. — И кроваточка ничего себе. Вполне двухспальненькая… Ты чего там читаешь? Опять секретное донесение центру?
— Вы что-то хотели? — настороженно спросила Аня, захлопывая папку с рукописью и поднимаясь из-за стола.
— Догадливая… — Васька противно хихикнул и облизнулся. — Хотел, хотел… но об этом я с тобой попозже поговорю. Сейчас мы с дядь Давидом уезжаем. Закрой за нами.
Он стоял в дверях, как вратарь на воротах, и было совершенно очевидно, что Ане придётся протискиваться между ним и притолокой. Всё-таки этот Васька очень противный. И улыбается противно. И в уличной обуви дома ходит.
— Васька! — раздался из прихожей голос царя Давида. — Ты мои ботинки надел! Где у тебя глаза? Отдавай немедленно…
— Какие твои? — возмущённо вскричал Васька, повернулся и потопал в прихожую. — Как бы я их надел? Твои на два размера меньше!
Аня пошла за ним, думая, можно ли спросить, куда собрались царь Давид и Васька. Васька — это ладно, пусть шастает где угодно. А у царя Давида — сломанная нога, ноге вряд ли полезны лишние шастанья… Может быть, даме Маргарите позвонить?
— Мы в больницу съездим, у меня там друг нынче дежурит, ему сложный случай привезли, просит посмотреть, — успокаивающим тоном сказал царь Давид, увидев Аню. Наверное, догадался, о чём она думает. — Ненадолго, через пару часов вернёмся. Может, на заправку заедем, тогда чуть попозже. Задержимся — не беспокойся. Васька хорошо водит, почти как я.
— Я лучше вожу, — ревниво буркнул Васька, доставая из стенного шкафа пару ботинок. — Вот они твои, сам же убирал, а на меня орёшь.
— Это кто лучше водит?! Это ты лучше водишь?!
Аня стояла молча, слушала, как они опять орут друг на друга, смотрела, как Васька, стоя на коленях, осторожно обувает царя Давида, при этом без остановки пререкаясь с ним. Да нет, может быть, Васька и не такой противный, каким старается выглядеть…
Наконец Васька выпрямился, вынул даря Давида из инвалидного кресла и повёл к выходу, обхватив за талию. Царь Давид оглянулся и сказал:
— Ужинать будем в восемь. Или в девять. Ничего лишнего не готовь. Но вино пусть будет.
Аня закрыла за ними дверь, немножко послушала, как они кричат друг на друга на лестничной площадке, подумала — и позвонила даме Маргарите.
— Ну, хочет — пусть пьёт, — решила дама Маргарита после недолгого раздумья. — Он только сухое пьёт, и не скажу, что помногу, так что, наверное, вреда не будет. А коньяк не давай.
— Ладно, — согласилась Аня, с сомнением думая о том, как это она сумеет не дать коньяк, если хозяин потребует.
У неё было ещё много всяких сомнений, но о них она старалась не думать. И не спросила у дамы Маргариты, долго ли собирается её сын гостить у царя Давида. В конце концов, должны были приехать вообще пять человек, так что, может быть, повезло, что приехал только Васька.
До возвращения царя Давида и Васьки Аня успела протереть пол — хотя никаких следов от уличной Васькиной обуви не осталось, но так, на всякий случай, мало ли каких вирусов он мог натащить в дом. Потом вычитала почти треть распечатки, потом сделала свежий салат к ужину, потом со своего мобильного позвонила на домашний телефон, чтобы немножко послушать его басовитое мяуканье…
Потом вспомнила о вырубленных зарослях хмеля во дворе — надо же проверить, не вылез ли где-нибудь новый росток! — и пошла во двор.
Новый росток нигде не вылез. Но ведь не известно, рос ли хмель только с этой стороны дома. Аня ведь ни разу не обошла дом вокруг, не проверила, что делается по всему периметру железной ограды. А вдруг где-нибудь ещё эта гадость растёт?
С другой стороны дома этой гадости не росло. Вообще ничего не росло. С другой стороны дом с железной оградой соединялся длинной кирпичной стеной с аркой посередине. Аня заглянула в арку. Нет, это была не стена, это было довольно широкое сооружение, метров пять, наверное. Аня прошла сквозь арку и оглянулась. В кирпичной стене странного сооружения были три двери — солидные, железные, с кодовыми замками и без всяких табличек. И никаких ручек у этих дверей не было. Зато прямо над дверями были видеокамеры…
