Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2007)
Свои соображения к развитию сюжета (правда, несколько запоздалые) высказывал и основоположник темы. 29 апреля 1822 года в черновом письме к Гнедичу Пушкин набросал возможные пути к дальнейшей романизации недавно законченной поэмы: «Характер главного лица (а действующих лиц — всего-то их двое) приличен более роману, нежели поэме, — да и что за характер? кого займет изображение молодого человека, потерявшего чувствительность сердца в несчастиях, неизвестных читателю; его бездействие, его равнодушие к дикой жестокости горцев и к юным прелестям кавказской девы могут быть очень естественны — но что тут трогательного — легко было бы оживить рассказ происшествиями, которые сами собою истекали бы из предметов. Черкес, пленивший моего русского, мог быть любовником молодой избавительницы моего героя — вот вам и сцены ревности, и отчаянья прерванных свиданий и проч. Мать, отец и брат могли бы иметь каждый свою роль, свой характер — всем этим я пренебрег, во-первых, от лени, во-вторых, что разумные эти размышления пришли мне на ум тогда, когда обе части моего Пленника были уже кончены — а сызнова начать не имел я духа».
Этот предположительный, конспективный, а в некоторых деталях буквально точный план лермонтовской «Бэлы» говорит лишь о том, что будущий (пока только тринадцатилетний!) автор «Героя», переписывая на свой лад пушкинского «Пленника», то есть следуя ходу мысли своего литературного патрона, легко угадывал грандиозный сюжетный потенциал его замысла. Вспомним, что действие «Бэлы» происходит за Тереком, в роли «ездока» выступает любящий Бэлу Казбич; присутствуют на сцене также отец и брат героини. Что касается происшествий, которые «сами собой истекали бы из предметов», то автора повести едва ли возможно упрекнуть в «бедности изобретения». Сам Пушкин, напомню, признавал, что его «поэму приличнее было бы назвать „Черкешенкой”». Как видим, Лермонтов и здесь попал в самую точку.
Трагедия Кизляра
Речь пойдет о событиях полуторавековой давности. Кизляр называли тогда Парижем левого фланга Кавказской линии, и население его составляла «разноязычная толпа»: грузины, армяне, кумыки, ногайцы, черкесы, татары, персы, русские. На базарах появлялись и чеченцы. В 1765 году здесь, в семье офицера, родился Петр Багратион, будущий герой Бородинской битвы. В 1830-х годах комендантом Кизляра служил полковник Павел Катенин, знаменитый драматург, друг Грибоедова. Издавна здесь проходил торговый путь, по которому товары шли в Баку и Тифлис, Персию и даже в Индию. В городе было три рынка: русский, армянский и татарский. Вспомним, что лермонтовский Печорин, пытаясь добиться расположения Бэлы, «отправил нарочного в Кизляр за разными покупками». Однажды война нагрянула и сюда.
С начала 30-х годов XIX века в русских военных сводках на Кавказе стало появляться имя имама Кази-Муллы, отряды которого предпринимали дерзкие вылазки из глубины гор, и эти неожиданные удары часто оканчивались успехом. В августе 1831 года силами до пятнадцати тысяч человек Кази-Мулла попытался взять Дербент, и хотя был отбит и после ряда неудач ушел в горы, стало ясно, что теперь русским противостоит грозный и неукротимый соперник. В обороне Дербента принимал участие опальный декабрист Александр Бестужев, переведенный из сибирской ссылки рядовым в кавказские войска. В письме к Н. А. Полевому, описывая военную обстановку на Кавказе, он дает трезвую и глубокую оценку горскому воителю: «Все сунниды собираются под знамена Кази-Муллы, человека очень неглупого и хорошего вождя. Он действует неутомимо, играет назади наших войск и быстро перелетает с места на место, неуловимый нигде. Теперь цель его возмутить все угория, чтобы растянуть наши войска, а потом он станет брать города»10.
Той же осенью крупный отряд генерала Панкратьева провел экспедицию в Дагестане. Генерал Вельяминов после кровопролитного штурма взял хорошо укрепленный чеченский аул Чир-Юрт. Но потесненный войсками Кази-Мулла с поразительной легкостью нанес русским внезапный и болезненный ответный удар. С тысячей отборных мюридов он переправился через Терек и захватил Кизляр. Город давно обладал статусом крепости, имел гарнизон, земляные валы и бастионы с пушками, что, впрочем, нисколько не смутило нападавших. На Востоке говорят: кто думает о последствиях, тот никогда не проявит храбрости…
Вот что рассказывает об этих событиях хроника Кавказской войны, составленная в 1909 году подполковником военно-исторического отдела штаба Кавказской армии Семеном Эсадзе: «Между тем Кази-Мулла, пользуясь отвлечением сил с Линии, предпринял смелый набег на Кумыкскую плоскость. Явившись в Гудермес, имам призывал жителей к всеобщему восстанию. Переезжая из аула в аул и проповедуя газават, он имел громадный успех. Кази-Мулла направился на совершенно беззащитный город Кизляр. Оторопелое население, не зная, что делать, металось из стороны в сторону; раздававшийся на колокольнях трезвон еще более усиливал переполох и суматоху. Ворвавшиеся в город горцы рубили кого попало, врывались в дома, в магазины. Захватив громадную и богатую добычу, Кази-Мулла направился обратно в Дагестан»11.
Приведем также отрывок из официального рапорта генерал-лейтенанта А. А. Вельяминова от 5 ноября 1831 года, повествующий о событиях во время захвата Кизляра: «<…> в городе сделалась тревога, и открыт был из орудий огонь, коим неприятель принужден был скрыться за домами. В одно время с сею партиею другая толпа мятежников переправлялась в город в Топольской роще, около часовни святого Георгия, а третья против части города, называемой Окочинскою. По совершении переправы одна толпа бросилась на слободку, грабя дома и забирая пленных, а другие две партии производили то же в городе в частях Армянской и Татарской по правую сторону Тополки, но по приближении к Тезицкой хищники встречены были ружейным огнем жителями оной, которые, заслоня улицы арбами, отражали нападение и наносили неприятелю большой вред; из слободки же он был выбит солдатами Линейного батальона № 8 и грузинами с помощью пушечных выстрелов. Наконец, в 3-м часу все неприятельские толпы с добычей и пленными переправились обратно за Терек <…>»12.
Александр Дюма, побывавший в городе двадцать лет спустя, слышал отголоски разыгравшейся трагедии: «Заметно было, — пишет он в путевых очерках „Кавказ”, — что мы вступали в землю, где каждый опасался повстречать врага и, не рассчитывая на помощь власти, сам думал о собственной безопасности. И действительно, мы приближались <…> к тому самому Кизляру, который в 1831 году был взят и разграблен Кази-Муллою — учителем Шамиля. Многие еще вспоминают о потере или родственника, или друга, или дома, или имущества во время этого ужасного происшествия <…>»13.
«Бич христиан», как назвал его русский поэт и воин Александр Полежаев, имам Кази-Мулла применял извечную тактику горцев — неотразимый набег. После него этим излюбленным боевым приемом пользовались и владыка гор Шамиль, и явившиеся на исходе ХХ века его запоздалые «внуки» и «одинокие волки». Напомним, что именно эта тактика получила в свое время высокую оценку Фридриха Энгельса, который писал, что «сила кавказских горцев заключалась в их непрерывных вылазках из своих гор на равнины, во внезапных нападениях на русские позиции и аванпосты, в быстрых набегах в глубокий тыл русских передовых линий, в засадах на пути русских колонн. Иначе говоря, горцы были легче и подвижнее, нежели русские, и они полностью использовали это преимущество. Фактически во всех случаях даже временно успешных восстаний горцев эти успехи, таким образом, были результатом наступательной тактики»14.
Сила солому ломит. Русские достали Кази-Муллу ровно через год — взяли приступом его родной аул Гимры. Сам Кази-Мулла погиб, а израненный Шамиль чудом избежал пленения или смерти. Война от этого не прекратилась, и жаркое пламя газавата бушевало еще три долгих десятилетия. Многие ее трагические сцены запечатлела русская литература.
Кизляр же в апреле 1910 года пережил новую трагедию — налет знаменитого чеченского абрека Зелимхана Гушмазукаева. Его конный отряд в 60 человек вошел в город среди бела дня. Сам Зелимхан, нашив для маскировки полковничьи погоны, ехал впереди. Целью нападения были кладовые казначейства. Однако казначей Копытко в последнюю минуту сумел выбросить ключи в окно и был тут же застрелен Зелимханом. Услышав выстрелы, караулившие на улице абреки открыли беспорядочную стрельбу. В тот день Кизляр лишился девятнадцати горожан. А Зелимхан перебил охрану и ушел за Терек, не потеряв ни одного человека. В двух хурджинах налетчики унесли то, что смогли забрать, — новенькой медной монеты на пять тысяч рублей.
В январе 1996 года кровавый рейд на многострадальный Кизляр совершил чеченский боевик Салман Радуев. От селения Первомайского, где на обратном пути его отряд был блокирован федеральными войсками, всего два-три километра до Аксая. Раньше этот населенный пункт носил название Каменный Брод, и здесь в русской крепости стоял с ротою лермонтовский Максим Максимыч. В этих местах разбойничал Казбич, и здесь же погибла Бэла — пленница русского офицера. Печоринские места!
