Джоанна Троллоп - Второй медовый месяц
Эди вздохнула:
— Важно.
Рассел обвел взглядом кухню и осторожно предложил:
— Хорошо бы тебе сразу лечь, а я сам здесь уберу.
Эди глотнула вина.
— Все наши дома?
— Понятия не имею.
— Не смогу лечь, если кто-то еще не вернулся.
— Эди…
— Не могу, — глупо повторила Эди. — Никогда не могла и никогда не научусь.
Рассел закрыл глаза.
— Бред и враки, — пробормотал он сквозь зубы.
— Что?
— Ничего.
— Нечего на меня ворчать, — сказала Эди. — Не стоило дожидаться меня, только чтобы побрюзжать.
Рассел вздохнул:
— Что надо сделать?
Эди разразилась саркастическим смехом.
— Проще составить список дел, без которых можно обойтись…
— Послушай, — перебил Рассел, — послушай. Сейчас нам еще хуже, чем когда они учились в школе. Хуже, чем когда они стали студентами. Просто перестань за все хвататься сама. Перестань, и точка. Если они узнают, что тебе нужна помощь, они со всем справятся сами!
Эди отвернулась.
— Я не могу им позволить.
— Почему?
— Потому что они несчастные, у них разбито сердце, полно проблем, и во всем виновата я.
— Чепуха, — яростно возразил Рассел. — Чепуха и бред. Ты ведешь себя так только по одной причине: чтобы не расставаться с прошлым и иметь оправдание.
Эди легла щекой на стол.
— Дай мне сил…
— И мне, — поддержал Рассел.
Эди фыркнула. Рассел промолчал.
Не поднимая головы со стола, она спросила:
— И какого черта ты до сих пор не лег? Только чтобы сорваться на мне?
В кухне стало тихо. Рассел прокашлялся. Эди смотрела на плиту и думала, что кафель на стене над ней давно пора вымыть.
Наконец Рассел заговорил:
— Мне надо сказать тебе кое-что.
Глава 17
— Она в приемной, — сообщил Блейз Мэтью.
Мэтью упрямо смотрел в экран и не отвечал.
— Она ждет с девяти.
— Знаю.
— Говорит, что ей точно известно — ты здесь.
— Да.
— Мэтт, — Блейз нагнулся и попытался вклиниться между головой Мэтью и экраном компьютера, — не заставляй ее сидеть там весь день. Так нельзя.
— Я не должен видеться с ней, иначе не выдержу. Другого способа нет.
— Знаешь, некрасиво увиливать…
Мэтью перевел взгляд на Блейза.
— Знаешь, что будет, если я выйду к ней? Она спросит, можем ли мы где-нибудь поговорить, и поскольку вокруг будут люди, я не стану закатывать скандал, скажу «да», и мы пойдем в кофейню или еще куда-нибудь, и там она начнет объяснять, что все еще можно исправить, что она сделает все так, как я хочу, а я буду твердить, что уже поздно, потому что так и есть, пока она не расплачется, а я не почувствую себя полным ублюдком, не скажу, что мне пора, и не вернусь сюда. И все будет еще хуже, чем раньше. Так что и начинать не стоит.
Блейз выпрямился, присел на край стола Мэтью и вытянул ноги.
— Она говорит, что ей надо сказать тебе только одну вещь, — сообщил Блейз, — так что много времени это не займет.
— Да какая разница, что ей надо!
Блейз в изнеможении запрокинул голову и уставился в потолок.
— Мэтт, у тебя нет выбора.
— Есть. Это последнее, что у меня осталось.
— Какие бы чувства ты к ней ни испытывал, вы жили вместе, ты обязан выслушать ее еще раз. Представь, как унизительно для нее сидеть там, внизу, на виду у людей, которым известно, что вы были вместе. Если она отважилась на такое, то это не просто каприз.
— Это еще почему?
— Она не из таких.
— Мало ли, она могла измениться, — возразил Мэтью.
— Только потому, что ты вытираешь об нее ноги.
Мэтью рывком отодвинул стул и крикнул:
— Да уймись ты!
Несколько человек за ближайшими столами вздрогнули.
— Тихо! — потребовал кто-то из девушек.
— Хватит читать мне нотации, — прошипел Мэтью. — Хватит поучать.
Блейз пожал плечами:
— Ну как знаешь.
Мэтью ничего не ответил.
Блейз вернулся к своему столу.
Мэтью поднял глаза на уровень экрана и вдруг заметил, что коллеги, которые обернулись на его крик, по-прежнему смотрят на него — тревожно, пристально, как смотрят, ожидая следующего поворота драмы. Мэтью придвинул стул ближе к столу, вгляделся в экран, положил руку на мышку. Потом досчитал до пятидесяти, встал и медленно, с равнодушным видом, какой он только мог изобразить, двинулся в приемную. Проходя мимо Блейза, Мэтью даже не взглянул на него.
Рут в деловом костюме сидела в черном кожаном кресле и читала «Файнэншл таймс». Ее волосы были собраны сзади в узел, из которого продуманно выбивались короткие торчащие пряди, на носу сидели очки для чтения в красной оправе. Мэтью вспомнил, как она объяснила, что может обходиться и без очков, но на некоторых совещаниях они оказываются полезным психологическим барьером. Он остановился в ожидании. Рут почувствовала его взгляд, подняла голову и посмотрела на него поверх газеты.
Он подошел поближе и опять неловко остановился. Ее лицо было совершенно непроницаемым.
— Ну вот, я здесь, — смущенно пробормотал он.
Она неторопливо свернула газету, отложила ее на стеклянную столешницу ближайшего столика и поднялась. На Мэтью вдруг напала дрожь.
Явно в расчете на секретаршу за барьером из матовой стали и черного акрила Рут внятно и невозмутимо произнесла:
— Это не займет много времени, — затем наклонилась и взяла свою сумочку и портфель.
Мэтью машинально протянул руку, предлагая помощь.
— Нет, спасибо, — отказалась Рут.
Не оглядываясь, она направилась к дверям лифтов. Ее спина показалась Мэтью подчеркнуто прямой. Он последовал за ней и вдруг, словно это знание явилось из какого-то мистического хранилища, отчетливо понял, что сейчас услышит.
* * *В клининговой компании Эди сообщили, что уборка в доме таких размеров — занятие для четырех сотрудников на полный рабочий день, а если понадобится еще и мыть окна, то это удовольствие обойдется ей примерно в триста пятьдесят фунтов. Разумеется, без учета чистки шкафов изнутри, но если она пожелает…
— Нет, спасибо, — отказалась Эди.
— Тогда, полагаю, поверхностной уборки будет…
— Нет, спасибо.
— Наши цены вполне разумны…
— Не сомневаюсь.
— Миссис Бойд…
— Спасибо, — повысила голос Эди. — Спасибо, но нет. Нет!
Она швырнула телефон в соседнее кресло. Бен оставил на его спинке влажное полотенце. Остальные его вещи, в том числе одеяло и подушка, были свалены за диваном, где их немедленно обнаружил Арси и свил гнездо. Куча вещей была довольно аккуратной, но, как ни крути, немаленькой. При одной мысли об этом на глаза Эди наворачивались слезы.
Ужасно уже то, что Бену пришлось довольствоваться диваном. Вдобавок возвращение Бена домой вызвало у Эди смешанные чувства, настолько не похожие на радость, которую она предвкушала, что она даже не знала, на кого теперь злиться. И разозлилась на Рассела — за то, что не сообщил ей о разговоре с Беном сразу, потом на Розу, которая заняла спальню Бена, а Ласло от ее гнева спасло только неожиданное, но решительное вмешательство Розы. Несколько дней Эди никак не могла примириться с мыслью, что событие, которого она с таким нетерпением ждала, свершилось таким неожиданным образом, что не принесло ей законного удовлетворения.
— Нечего срываться на нас! — кричала Роза. — Только потому, что ты добилась своего, но не так, как хотела!
Ласло заглянул к ней в гримерную, похожую на стенной шкаф, где Эди старательно наводила норвежскую бледность на лицо фру Альвинг.
— Я только хотел сказать…
Эди продолжала растушевывать грим вдоль края нижней челюсти. На Ласло, который стоял у нее за спиной и смотрел прямо на нее в зеркало, она старалась не глядеть.
— Ты же знаешь, я не люблю разговоров не по делу перед спектаклем.
Ласло устало подтвердил:
— Да, момент неудачный. Я тоже предпочел бы другой.
Эди мельком взглянула на него: на лице Ласло было написано не беспокойство, а скорее усталая решимость.
— И что дальше? — спросила она.
— Я съезжаю, — объявил Ласло. — Вы были очень добры ко мне, я искренне вам благодарен, но так больше продолжаться не может.
Эди вздохнула и отложила кисточку.
— Прошу тебя, не надо.
— Если я съеду, — терпеливо объяснил Ласло, — Роза и Бен смогут вернуться в свои комнаты. И все, больше ничего не понадобится.
Эди обернулась к нему:
— Ты не должен уезжать.
— Не должен?
— Меня сгрызет совесть, — неуверенно призналась Эди.
После краткой паузы Ласло мягко произнес:
— Боюсь, тут я ничем не смогу помочь.
— Я так хотела, чтобы у меня все получилось, — продолжала Эди. — Хотела, чтобы все чувствовали себя как дома… — Она отвернулась и печально добавила: — Хотела, чтобы у всех у вас был дом.
