Дора Карельштейн - Дурочка
«На войне – как на войне» и «В театре – как в театре».
Но это внешне. А фактически она, как была садисткой твердокаменной, с первой встречи, так ею и сталось.
И парадом на этой войне командовала она.
Выписав мне документ о переводе из Ленинградского санитарно-гигиенического в Минский медицинский, в порядке исключения, она, не посчитавшись с интересами страны, о которых она недавно так пеклась, написала, что я должна продолжать учёбу на один курс ниже, то есть повторить второй курс ещё один раз.
Таким путём считала она возможным за государственный счёт наказать нахалку.
Но как ни странно, я и здесь её обошла!
Явившись в Минский институт и представив свои документы, я безропотно была готова потерять целый год и снова заучивать эти паршивые кости с их ямками и загогулинами.
Но минский декан, который, в отличие от безответственной высокопоставленной Шишовой, был заинтересован в высоком проценте штамповки количества врачей, сравнил всё, что я изучала на втором курсе с тем, что изучали на лечебном факультете, недоуменно пожал плечами и, даже не взглянув в мою сторону, бросил секретарше:
– На третий курс в пятую группу.
Уф! Наконец – то мы с такими трудностями и хитростями обманули советский аппарат и получили то, что должны были получить естественно и просто.
После того как Шишова подписала мне перевод, у нас от летних каникул оставалось всего несколько дней, которые мы провели в Черновцах.
Мы чувствовали себя свободными птицами и думали, что начинаем счастливую семейную жизнь.
Для начала мы купили фартук, кофейный набор, кастрюлю и сковородку.
У Виталия в направлении на работу было чёрным по белому написано, что на работу едет молодой специалист с предоставлением ему квартиры.
В случае отсутствия такой возможности, должна быть предоставлена комната в общежитии.
Мы уже представляли себе, как у нас собираются друзья, пьём кофе, ведём беседы и веселимся, примерно как в светских салонах на Елисейских полях.
Кроме перечисленного имущества мы имели пять рублей наличными и неоправданный оптимизм в большом количестве.
Мои родственники дали мне адрес своих дальних родственников, но были не очень уверены, что те по-прежнему живут в Минске.
Таким образом на горизонте белорусской столицы появилась лучезарная парочка с одним, небольших размеров, чемоданчиком в руках, а также с верой и надеждой в сердцах, естественно, держась за ручки. Чемоданчик был настолько лёгким, что мы не нуждались в услугах камеры хранения, и прямо с вокзала направились по указанному в бумажке адресу.
Дуракам, как говорят, иногда везёт! На сей раз, повезло и нам.
Дальние родственники моих дальних родственников жили рядом с камвольным комбинатом, куда имел направление Виталий, и там же работали. Но этого мало.
В день нашего появления в Минске они уезжали в отпуск и оставили нам на целый месяц ключи от квартиры!
В нашем распоряжении был прекрасный двуспальный диван и не менее прекрасный семейный холодильник.
Этот месяц обогатил наш жизненный опыт двумя открытиями: первое, – что обладая двумя такими сокровищами, месяц пролетает как одно мгновение и второе, – что на минском камвольном комбинате никто не ждал с нетерпением молодого специалиста, и никто не собирался предоставлять ему и его супруге комнату в общежитии, а тем более отдельную квартиру.
Когда очередной медовый месяц с холодильником днём и семейным диваном ночью промчался, нам пришлось в срочном порядке искать какое-то жильё.
Действительность быстро и без церемоний продолжала обогащать наш жизненный опыт.
Мы быстро убедились, что проходная клетушка в Гоголевском переулке, около камвольного комбината не то же самое, что салон на Елисейских полях, а белорусская домовладелица не французская хозяйка меблированных комнат.
Вначале всё начиналось неплохо.
Мы ходили по улицам и переулкам вокруг камвольного комбината, заглядывали в калитки и, приятно улыбаясь, спрашивали, не нужны ли им квартиранты.
Все подозрительно смотрели на меня и говорили, нет.
На него смотрели значительно мягче и даже с сожалением.
Объявления о сдаче комнаты обычно гласили:
«Сдаётся комната семье без детей.»
Хотя мы заверяли, что собираемся в ближайшие два года быть семьёй без детей, нам не верили и ждали, что через несколько месяцев у нас обязательно появится орущий ребёнок.
Охотнее всего на квартиру брали одиноких девушек – камвольщиц, их можно было напихать 4-5 человек в одну комнату и с каждой взимать плату в отдельности.
Кому же нужны были эти количественно-опасные молодожёны?
Мы не производили впечатления сексуально-спокойной парочки.
Все потенциальные квартирные хозяйки ждали от нас подвоха, который будет орать ночами, и целыми сутками писать в пелёнки многоразового пользования, которые надо будет постоянно стирать и сушить.
Много раз в жизни я периодически становилась квартиранткой и только один раз была в роли квартиросдатчицы.
Это было намного позже. У нас уже тогда была двухкомнатная квартира и двое детей-школьников.
Дети уехали на каникулы в Киев к Лейке и деду.
К нам случайно забрели и попросились на квартиру два грузина.
А у нас как раз возникла необходимость покупки пылесоса, так как мы случайно купили ковёр в рассрочку. Вопрос денег был ещё более актуален, чем обычно.
Мы решили, что месяц проживания в обществе двух молодых грузин не слишком большая цена за пылесос для нашего нового ковра.
Надо сказать. что наша долгожданная собственная квартира не была Бог весть какими хоромами и к тому же имела очень специальную Хрущёвскую планировку,(их назвали «хрущёбы») что не мешало мне каждый день радоваться, что нет никаких хозяев и необходимости перебираться на новые места, за что я, сами понимаете, в очередной раз должна пропеть оду в честь единственного вождя Никиты Хрущёва, который хоть что-то пытался сделать для народа, а меня вообще облагодетельствовал.
Видимо поэтому его и свергли.
Прихожая в нашей квартире несла ключевые функции, занимала 1,5 квадратных метра и вела в главную комнату, а также в туалет, совмещённый с ванной, занимавшие 3 квадратных метра из общей площади.
Главную комнату следовало бы считать прихожей, и это была бы нормальная прихожая, так как она имела 4 двери: 1) входную, 2) на кухню, 3) на балкончик, и 4) в спальню.
Все дороги нашей жизни проходили через эту комнату, и она несла следующие функции:
1) Спальня родителей,
2) Телевизионный салон,
3) Гостиная,
4) Проходной двор,
5) Арена цирка, где проходило воспитание и дрессировка детей с их любимыми животными (периодически, по очереди: кошки, собаки, черепахи, ежи и другие),
6) Место разрешения всех семейных конфликтов и драм, а также утренние сборы на работу, в детский садик и в школу.
В общем, маленький Садомчик и Гоморрачка в современных условиях.
Спальня: Комната, напоминающая пенал, со встроенным в торце, на всю стену шкафом, заменявшим подвал, чердак и гардероб.
Эта комната служила спальней для детей, с двумя кроватками, кабинетом мужа с письменным столом и полками на стенах, моей мастерской с вязальной и швейной машинами, на которых я по ночам зарабатывала вторую зарплату, сотрудничая в художественном Фонде Белоруссии и, кроме того, одевала себя и детей, создавая швейно-трикотажные новинки моды.
На ночь мастерская перемещалась в кухню, так как «производственная техника» была приспособлена на самодельный столик с колёсиками.
Поэтому моя походная мастерская могла функционировать в любое время суток и на любом из тридцати квадратных метров нашей квартиры.
Мы бы сами не додумались, что на время месячного отсутствия детей, можно приспособить нашу многофункциональную квартиру ещё заработать для себя (для неё, для квартиры) пылесос.
Но однажды раздался звонок в дверь.
Я пошла открывать. На пороге выросли два рослых молодых грузина, которые с популярным в анекдотах акцентом, просились на квартиру.
Я мысленно увидела перед глазами пылесос и впустила грузин в прихожую. На голоса туда же явился Виталий, отложив на время газету. Увидев Виталия, на лицах грузин изобразился ужас и они готовы были бежать, но все же отважились выяснить не армянин ли Виталий.
Сообщение о том, что он всего лишь еврей, вызвало у них вздох облегчения и разряд русского мата с грузинским акцентом в адрес всех прошлых, ныне существующих и будущих армян!
Мы были шокированы тем, что оказывается, в дружной семье советских народов существуют такие, для которых кто-то хуже евреев!
Шансы грузин устроиться у нас сильно возросли.
Мы сдали им на месяц комнату, которая в присутствии детей была детско – спально – кабинетной, а сами сочли возможным, по такому случаю, «перекантоваться» в проходной комнате, соединяющей прихожую, кухню, балкон, туалет и детско – спально – кабинетную.
