Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че
– Я должен посоветоваться с Кристиной.
– Она прелестная женщина, я очень ее люблю, но решать должен ты сам. Соглашайся, Йозеф!
– Будет забавно, если мы оба станем депутатами…
– Я бы не возражал, но мне дали более важное поручение – «приставили» к Яну Масарику.
– К министру иностранных дел?!
– Он антикоммунист и проамерикански настроенный либерал. Я буду за ним присматривать. Придется попотеть, но не волнуйся, тебя я не брошу.
Йозеф не был уверен в реакции Кристины и решил не откладывать разговор. Он отправился в театр, застал финал действия и порадовался ее игре: она отлично справлялась с обеими ролями. Домой они пошли пешком, Йозеф рассказал о предложении Павла, и лицо Кристины просияло.
– Ты станешь депутатом? – воскликнула она.
– Не так скоро, пусть сначала изберут.
– Ох, Йозеф, как же я тобой горжусь!
Она кинулась ему на шею, прижала к себе, расцеловала, и Йозеф решил не делиться с ней сомнениями.
– Ты принял правильное решение, – продолжила Кристина. – Не сомневайся, мы победим.
Йозеф так и не узнал, кто поставил в известность руководство больницы, но через несколько дней директор зашел в лабораторию, чтобы поздравить его и заверить: никаких проблем не возникнет – ни до, ни после выборов. «Вас обязательно изберут, доктор Каплан, все за вас проголосуют, не сомневайтесь, а коллеги будут рады заменить вас, когда потребуется».
Ничего не было предопределено, никто не мог поручиться за результат – в борьбу включились многие крупные политические организации. Показателем успеха было число пришедших на митинг людей. Их становилось все больше, толпа волновалась и без конца прерывала ораторов аплодисментами и криками: «Власть народу!» Энтузиазм зашкаливал, адреналин выбрасывался в кровь литрами. Йозеф успокоился, поняв, что не он один ни черта не понимает в политике. Партия была рулевым, им оставалось выполнять ее решения и разъяснять их народу.
В конце марта Йозеф принял участие в работе VIII съезда компартии Чехословакии. На него произвели большое впечатление безупречная организация работы и люди, пожелавшие принять участие в дебатах. Павел познакомил друга с генсеком компартии Сланским и премьер-министром Готвальдом, оба были с ним очень любезны.
– Значит, ты и есть тот самый пастеровец? – спросил Готвальд. – У тебя сложный округ, будь готов сражаться, товарищ.
– Можешь на меня положиться, – ответил Йозеф.
Выдвижение трех сотен кандидатов заняло все утро. За Йозефа проголосовали единогласно, и Кристина от радости даже всплакнула.
Павел не разделял всеобщей эйфории по поводу неизбежности победы. Социалисты, Народная партия и демократы тоже собирали многолюдные митинги, в некоторых районах страны имели преимущество, а кричать умели так же громко. Партия давала осторожный прогноз: тридцать мест станут катастрофой, пятьдесят – логичным результатом, семьдесят – грандиозной победой.
Два месяца во всех городах шла настоящая предвыборная война: нужно было поделить территорию и прогнать врагов. Между расклейщиками афиш все время происходили стычки, и коммунисты пустили в ход секретное оружие – поручили это дело членам профсоюза металлистов, с которыми никто не рисковал связываться. Заборы вокруг стройплощадок и стены домов были обклеены портретами кандидатов-коммунистов, создавалось впечатление, что только у них есть твердые убеждения, что только они говорят с народом о справедливости, надежде и будущем. На каждом перекрестке, в кафе, на рынках и вокзалах были розданы миллионы листовок: никому из прохожих не приходило в голову не взять их или выбросить в урну. На заводах, фабриках, в административных учреждениях каждый день проходили собрания.
Результат выборов, состоявшихся 26 мая 1946 года, ошеломил всех: коммунисты получили 114 депутатских мест из 300 – 40 процентов голосов – и стали главной политической организацией страны! Избранный на второй срок президент республики Эдвард Бенеш поручил Клементу Готвальду сформировать правительство национального единства. Коммунистам досталось девять основных министерств, но Ян Масарик сохранил пост министра иностранных дел.
Йозеф баллотировался по 4-му Пражскому избирательному округу, набрал 61 процент голосов, и у него началась новая жизнь.
В следующие два года у Кристины было очень много работы. Главных ролей ей не давали, но она не расстраивалась, потому что делала то, что любила в этой жизни больше всего, – выходила на сцену вместе с другими актерами и репетировала, постепенно, из множества мельчайших деталей, выстраивая образ очередной героини, подобно тому как из тысяч разноцветных точек складываются картины пуантилистов[110]. Кристина каждый вечер участвовала в таинстве создания коллективной иллюзии и была наконец счастлива. Она играла, и никто, за исключением парочки придир, не обращал внимания на ее акцент. Она с удовольствием ездила на гастроли в провинцию, открывала для себя незнакомые города и поселки в самом сердце Богемии и Моравии, где мало что изменилось с прошлого столетия: огромный муниципальный театр, обветшавший дворец в стиле рококо, поле давно забытой битвы, эрцгерцогиня Австрийская, маршал Империи. Восхищенные провинциалы приглашали актеров в пивную, где делали «лучшее пиво в стране» (правда, кроме них, об этом никто не знал).
Кристина не жалела об Алжире и даже не вспоминала прежнюю жизнь, привыкнув к безнадежно-серому пражскому небу и бледному солнцу.
Они с Терезой вступили в Совет чехословацких женщин, ставивший своей целью добиться полного равноправия с мужчинами и гармонизировать работу и семейную жизнь. Кристину приняли с радостью (под флагом пролетарского интернационализма!), она познакомилась с женщинами из самых разных социальных слоев и политических партий, рассказала новым подругам о подчиненном положении женщин во Франции, о том, что они не могут свободно распоряжаться собственными средствами, открыть счет в банке или получить паспорт без согласия мужа. Все согласились, что им очень повезло жить в Чехословакии.
Йозеф без труда совмещал работу с политической деятельностью. Он участвовал во всех заседаниях Национального собрания и был избран докладчиком Комиссии по здравоохранению. Правительство национального согласия так тщательно прорабатывало каждый новый закон, что депутаты принимали его без долгих обсуждений и практически единогласно. Йозеф вместе с товарищами по партии ошикивал тех, кто затягивал дело, предлагая бесконечные бессмысленные поправки в отчаянной попытке сохранить ничтожные личные привилегии. Наступило время главенства интересов народа над интересами отдельной личности. Йозеф стал руководителем микробиологической лаборатории, где в случае надобности его подменяли другие сотрудники.
Историю пишут двумя способами – по горячим следам или дождавшись, когда утихнут страсти. Если ученый выбирает второй путь, его трактовка истории часто в корне расходится со свидетельствами очевидцев, и тогда мы спрашиваем себя: как могло случиться подобное? Чем руководствовались участники событий, осознавали ли они, что творят? Все чехи, пережившие февраль 1948-го[111], задавали себе эти вопросы, пытаясь осознать причины сделанного выбора. Большинство граждан страны находили одно-единственное объяснение: в то время мы искренне верили, что правы, и не знали, что произойдет потом. Легко быть умным постфактум, когда знаешь «результат матча», можешь поработать в архивах, сопоставить мнения действующих лиц и исполнителей и выстроить ясную картину происшедшего.
Когда коммунистический министр внутренних дел уволил восьмерых дивизионных комиссаров-некоммунистов и поставил на их место «сочувствующих» доктрине сотрудников, чтобы усилить контроль за полицией, умеренные министры потребовали дезавуировать указ и пригрозили подать в отставку, если статус-кво не восстановят, и тогда профсоюзные лидеры и активисты созданной в эти дни народной милиции вывели на улицы сотни тысяч воинственно настроенных демонстрантов. Ослабленный болезнью президент Бенеш так боялся гражданской войны, что пожертвовал своими министрами и снова поставил во главе правительства Готвальда. Ян Масарик согласился сохранить за собой портфель министра иностранных дел. Десять дней спустя, 13 марта, его тело нашли под окном ванной комнаты Чернинского дворца[112], из которого он якобы выбросился.
На похороны Масарика пришло несметное, небывалое количество народа. Павел, раздраженный слухами и всеобщей подозрительностью, не желал даже говорить на эту тему. Вопросы друзей страшно его злили, он срывался на крик, а потом и вовсе «выпал» из общения на целых две недели.
Полицейское расследование пришло к заключению, что Ян Масарик покончил с собой.
В досрочных выборах смогли принять участие только кандидаты от представленных в новом правительстве партий, и Коммунистическая партия Чехословакии получила на них подавляющее большинство. Бенеш ушел в отставку, президентом стал Готвальд, а партия утвердилась у власти.
