Тереза Тур - Выбрать свободное небо
Добавим еще эльфов — в свое время она очень любила их рисовать — все мечтала нарисовать иллюстрации к «Властелину кольца» Толкиена. Так, где-то у нее еще был король гномов Торин. Наверно, и хватит… Да, не забыть портрет Роберта.
Потом она переоделась, натянула свежую майку и другие брюки с такими же карманами. И позвонила Терезе.
— Очень хорошо, — таким же жизнерадостным голосом, как и несколько часов назад, отозвалась та. — А то Роберт извелся совсем… Через сколько вы будете на Гражданке? Я вас встречу на выходе из метро.
Лиза выволоклась с эскалатора в тот момент, когда Тереза влетала в метро. Была она оживленная, улыбающаяся, еще более хорошенькая. На ней было белое платье-футляр и белые босоножки на высоких каблуках. Лиза завистливо вздохнула.
— Добрый вечер, — поднимая солнцезащитные очки на лоб, поприветствовала ее Тереза. — Как я вам благодарна, что вы откликнулись на мою просьбу!
— Добрый вечер, — настороженно отозвалась Лиза.
— Поехали, — распорядилась женщина — и побежала.
Лизе ничего не оставалось, как побежать с нею. Машина Терезы — огромный серый блестящий джип был припаркован неподалеку. Лиза увидела эту машину — и резко затормозила.
— Что-то не так? — обернулась к ней женщина, которая уже распахнула багажник.
— Я бы не хотела ехать, — пробормотала Лиза. — Может быть, вы заберете картину — и все?
— Право ваше, — Тереза сняла очки, повертела их в руках, почесала ими нос. — Лиза, я бы хотела вам помочь.
— Вы всех первых встречных зовете к себе на дачу? — с подозрением спросила художница.
— Вовсе нет, — Тереза вздохнула и стала очень-очень серьезной. — Мой дом — моя крепость. К тому же, я не выношу никакой публичной огласки, связанной с моим именем или именем моего мужа… Но вам мне хочется помочь.
— Почему? — Лиза смотрела на нее уже не с подозрением, а с какой-то злобой.
— Простите, но я знаю, кто вы такая. И что с вами случилось.
— Откуда? — Лизу затрясло.
— Питер — город маленький. А у меня здесь много знакомых, много друзей. Мне оказали услугу — и я узнала судьбу Лизы Драпкиной, которая рисует около Катькиного садика. Не обижайтесь на мое вмешательство, но я поняла, что Роберт отложил отъезд, чтобы с утра отправиться и проверить, все ли с вами в порядке. Я должна была быть уверена, что с ним, с моим другом, ничего не случится. У вас есть еще ко мне вопросы?
Лиза отрицательно покачала головой. Потом вдруг спросила:
— Вы сказали Роберту?
— Зачем? — изумилось Тереза, — я так понимаю, вы тоже не очень любите огласку… Едем?
Лиза молча положила картины в багажник и уселась рядом с Терезой.
Глава шестая
Роберт с нескрываемой неприязнью посматривал на русского. Владимир безмерно страдал в соседнем с ним шезлонге. Надо же. Взрослые люди, успешные, ведущие правильный образ жизни… А такое учудили. Кто кого перепьет… Заигрались…
А кстати говоря, кто кого перепил? Роберт огорченно вздохнул: этой важной подробности он-то как раз и не помнил. Однако в памяти всплыло кое-что другое.
— А скажите, Владимир, — повернул он голову к мужу Терезы, — почему вы меня так усердно усаживали на переднее сидение к шоферу? Или мне это примерещилось?
— Нет, — ослепительно улыбнулся русский актер — он в любом состоянии умел прекрасно работать улыбкой. — Это было на самом деле. Это спьяну мне показалось удивительно удачной мысль о том, что вы просыпаетесь по дороге. Понимаете, что вы пьяный, на встречке, за рулем… А руля-то и нет!
— А… — равнодушно протянул британец. — Да… У вас же руль с другой стороны… Если бы я проснулся, я бы действительно, испугался бы…
— Но вы не проснулись! — с сожалением отозвался Владимир, — потому что вы — неприятный человек!
— Все есть так плохо? — серьезно спросил Роберт. — Я не желал бы никак усложнить жизнь Терезы. Она мне слишком дорога…
— Так, — сморщился муж, — вот об этом не нужно… Поговорим лучше о русском языке. Мы не говорим это «есть» почти в каждой фразе. «Я есть расстроен», «все есть так плохо», — похоже передразнил он Роберта.
— Да. Мой русский не есть… не очень хороший. Но я буду стараться, — и британец сверкнул профессиональной улыбкой в ответ.
Они помолчали, но потом Владимир все же заговорил, тщательно подбирая слова:
— Конечно же, с моей точки зрения — с точки зрения ревнивого мужа — лучше бы вы с ней не знакомились вовсе. Однако я не в силах изменить прошлого. Еще я верю, что вы — порядочный человек. Но, поймите меня правильно, особой радости ваше с Терезой общение мне не доставляет. Особенно теперь, когда Тереза перестала просто с вами приятельствовать и начала за вас беспокоиться.
— Я вызываю у нее беспокойство? — расстроился Роберт.
— Мама приехала! — раздался крик у ворот.
Сыновья — Иван и Яков распахнули ворота — машина Терезы въехала во двор. Роберт заметил, что Владимир несколько раз с облегчением вздохнул. Все знали, что муж Терезы боится, когда она сама ездит за рулем.
Владимир знал, что его дикий ужас — это нелепо, что Тереза ездит очень аккуратно, более того, очень любит ездить за рулем — она когда-то сказала, единственно, где она ощущает себя абсолютно свободной — это на дороге ранним утром. Но ничего с собой поделать не мог. Он не мог забыть свое состояние, когда она, той осенью, несколько лет назад, позвонила ему и прорыдала, что попала в аварию. Он до мельчайших подробностей помнил ее перекореженный джип на мосту. Ему до сих пор было страшно.
Через два дня после той аварии они поругались — он нанял ей шофера, того самого, который вез его в то утро в «Пулково» — а она заявила, что сразу после того, как выпишется из больницы, купит машину. Такой же точно джип. Как он орал на нее! Как орал! Истерично! Самозабвенно!
Он категорически запретил ей садиться самой за руль. Запретил и думать о том, чтобы покупать машину — он сам уже обо всем позаботился… Ей наняли шофера — вот пусть с ним и ездит.
Тереза лишь посмотрела на него — недоуменно — и сразу после выписки отправилась в автосалон. А ему пришлось извиняться перед заведующим отделением, где она лежала, за тот крик, что он поднял.
Тереза ездила на новой машине три дня.
Он грозился, что запьет.
Она каталась по городу — ночные набережные ее особенно привлекали.
Он хотел напиться — посмотрел на нее, как она с гордым видом выложила после приезда ключи на полочку, утащил ее в спальню… И не стал насиловать свой организм алкоголем.
Он стал ездить с ней. Тереза каталась на дачу — и обратно. У него создалось ощущение, что даже пробки ее радовали. Каждый день начинала с того, что проходила кольцевую — ее, наконец, замкнули — то в одну сторону, то в другую.
А потом, когда ее прекратило трясти после того, как она выходила из машины — она наконец отдала ключи Владимиру — и согласилась, что до родов ее будет возить шофер.
— Добрый день, дорогой, — к ним подошла Тереза. Мужчины поднялись — они были все-таки хорошо воспитаны. Владимир лишь поморщился от неприятных ощущений — Роберт болезненно охнул. — Добрый вечер, Роберт!
Тереза улыбалась — за ней шла худенькая, болезненного вида девочка, которая тащила на себе…, - дальше Владимир уже не разглядывал.
— Парни! — рявкнул он. — В чем дело? Почему гостья все это несет на себе?
— Она не отдала! — раздался голос Якова.
— А мама нас учила не отнимать у девочек то, что они не желают отдавать! — это был ехидный Иван.
— Слушай, — удивилась Тереза, — а почему они кричат с другого конца участка?
— Я запретил этим маменьким сынкам подходить ко мне и к нашему британскому другу, — пробурчал Владимир.
— Издевались? — безо всякого сочувствия спросила жена. — Простите, Лиза, этот балаган. С Робертом вы знакомы. Позвольте представить вам моего супруга, Владимира.
Муж Терезы протянул ей руку. Лизе ничего не оставалось, как протянуть ему в ответ свою, сделав над собой усилие, чтобы не затрястись. Она посмотрела на его ухоженные пальцы, отличный маникюр, между прочим. Широкое вычурное золотое кольцо на безымянном пальце правой руки. Кисти рук. Округлые, сильные. Потрясающе гармоничные. Только рисовать…
— Очень приятно, — мужчина галантно, но как-то привычно склонился над ее рукой и поцеловал кончики пальцев. Лиза сжалась, вспомнив состояние своих рук…
— Давайте ужинать! — распорядилась Тереза. — А после ужина посмотрим картины, которые привезла наша гостья.
Лиза покраснела и стала бормотать о том, что ей неловко…
— Увы, — обратился к ней муж Терезы, — моя супруга и гостеприимство. Это непреодолимо. Всем приходится подчиняться. Безоговорочно. Берите пример с меня. Смиритесь!
— Зубов — ты образцовый подкаблучник! — расхохоталась Тереза.
