Джим Додж - Трикстер, Гермес, Джокер
— Тебе тридцать один год, ты наркодилер из Пуэрто-Рико. Отсидел три года за сопротивление полиции. На правой щеке шрам. Я — новый покупатель, но могу оказаться сотрудником Федерального бюро. Ты заинтересован в клиенте, но ведешь себя осторожно.
Несмотря на то, что все образы Дэниел черпал из практической жизни, прошло около четырех месяцев, прежде чем критика Жана постепенно сменилась похвалой. После того как Дэниел прошел собеседование в департаменте социального обеспечения в роли сорокалетней колумбийской иммигрантки с четырьмя детьми и плохим английским, Жан сказал:
— Ты знаешь, что ты мой первый ученик, взятый по рекомендации Вольты. То ли я оказался лучшим учителем, чем ожидал, то ли у тебя талант от природы — но последнее время ты делаешь все меньше ошибок, да и те — вопрос опыта. Я считаю, что ты свободен. Вольту я поставлю в известность.
— Спасибо, — искренне сказал Дэниел, — но прежде чем уйти, я хотел бы одурачить вас так же, как вы меня при первом знакомстве.
— Но, Дэниел, мне было гораздо проще, поскольку ты не встречал меня до этого и не ожидал, что я буду в образе. Имей в виду, что я легко распознаю маскировку, особенно если буду к ней готов. Вряд ли у тебя это получится.
— И тем не менее, я рискну.
— Хорошо, раз ты настаиваешь. После Тао До Чанг я буду говорить тебе, куда направляюсь позавтракать, и какой дорогой пойду. Перевоплотись в кого считаешь нужным и попадись мне по пути. Если в течение тридцати секунд я тебя не узнаю, считай, что ты справился.
В первый день Дэниел притворился мойщиком окон, специально заказав фургон и оборудование. Когда он начал мыть окна в ресторане, Жан подошел к нему и со смехом сообщил, что профессиональные мойщики добавляют в воду специальный раствор, от которого окна блестят ярче.
На следующий день он присоединился к кучке пьяниц, устроившихся возле входа. Жан, проходя мимо, сунул ему в руку двадцать пять центов и шепнул:
— Если бы я повелся, ты заработал бы двадцать.
Ночью Дэниела осенило. Он решил перевоплотиться в человека, которого Жан точно не ожидает встретить и потому может не узнать — он превратится в самого Жана.
С самого утра Дэниел направился в студию, невероятно довольный своей идеей. Народу на улице было немного. Пожилой негр сидел привалившись к стене и закатив глаза — количество выпитого явно унесло его в другое измерение. На автобусной остановке стояла крепкая украинка. Мимо пробежал коротконогий пузатый сержант с вещмешком, бормочущий: «Долбаная побудка, задолбали, долбо…бы — долбать долбаную армию!» Дэниел заторопился.
Он прошел через кухню в большую гардеробную, где обычно переодевался перед Тао До Чанг. Перед одним из зеркал стоял Вольта, лениво разглядывая таблицу с цветовой гаммой. В этот миг Дэниел осознал, что только что встретил на улице Жана Блёра и, вероятнее всего, никогда не увидит его снова. Это было достойное прощание.
Вольта поднял глаза:
— Дэниел, ну как ты?
— Толстый сержант с вещмешком — это был Жан Блёр?
— Он самый. Теперь его талант понадобился в другом месте. Не то чтобы был смертельно необходим, но крайне желателен. Твои занятия здесь окончены.
— Не совсем, — Дэниел принял позу, именуемую в Тао До Чанг «раненым журавлем», и выдал безупречный До Рах Ран, боковой удар ногой, выбивший ноги Вольты из-под их обладателя.
Вольта, однако, сгруппировался еще в воздухе, перекатился через плечо, вскочил на ноги, в руках у него оказался тридцать восьмой кольт-питон, и он прицелился Дэниелу в живот:
— Не вынуждай меня защищаться, — спокойно сказал он. — Ты молод, и ты сильнее. Мне пришлось бы выстрелить.
— Вы бы меня не убили, — уверенно заявил Дэниел.
— Я не сказал: убить, я сказал: выстрелить. Пистолет заряжен не пулями — дробью, но если бы я слегка продырявил тебе кишечник, мы оказались бы в относительно равных условиях.
— Нет, — тем же уверенным тоном заявил Дэниел. — И этого вы бы не сделали.
Вольта пожал плечами:
— Впрочем, ты прав.
Он разрядил пистолет и бросил его Дэниелу. Дэниел неловко поймал его. Пока он мялся с пистолетом в руках, Вольта заговорил:
— Из-за чего ты так зол на меня? Думаешь, я про тебя забыл? Дэниел, я тебе не отец. Я несу ответственность не только за тебя, но и за многих других. И за собственную жизнь, кстати. Или это из-за того, что я так и не выслушал твой сон? Я просил Роберта передать тебе мои поздравления и надеюсь, что он так и поступил.
Дэниел хотел было что-то вставить, но Вольта продолжал:
— Или ты так злобно пнул меня за то, что я самонадеянно вмешался в ваши с Жаном занятия? Дэниел, Жан сообщил, что закончил работать с тобой неделю назад. С тех пор, по его же словам, ты пытаешься доказать, что достиг его уровня искусства. Ты его не достиг. Хотя, принимая во внимание твои способности и страсть к первенству, осмелюсь добавить, что мог бы. Возможность всегда за тобой. Ты заметил, как широки кажутся возможности, если их ограничить?
— Заметил. Именно поэтому я ухожу из АМО.
— Ради Бога. Удачи.
Дэниел крутнул барабан и высыпал патроны на ладонь. Он глянул на Вольту:
— Может, вы и могли бы меня застрелить.
Он вернул Вольте пистолет.
Вольта поймал его за приклад, чуть ли не одновременно вставил барабан, и пистолет снова был готов к бою, не успел Дэниел глазом моргнуть.
— Дэниел, я человек незыблемых правил. Я твердо соблюдаю свои принципы. Один из них: не позволять незаслуженно грубо обходиться с собой, особенно если причина — юношеская обидчивость. Если бы ты был мастером дзен, я бы тебе поклонился. Но ты пока не мастер.
Дэниел набрал воздуху и, кажется, собирался ответить что-то резкое.
— Ладно, — сказал он. — Я приношу свои извинения. Простите.
— Принято и забыто.
Пистолет исчез в кармане Вольты.
— Все причины, которые вы назвали, — начал Дэниел, — отчасти верны, но главной причиной был Жан. Вы считаете, что моя работа с ним закончена, он считает так же — но я с этим не согласен. Сегодня я хотел попробовать кое-что, что могло бы сработать — я хотел превратиться в самого Жана.
Вольта присел за столик и развернулся от зеркал к Дэниелу:
— Это было бы непросто, поскольку Жана Блёра как такового не существует.
— Мне казалось, я уловил что-то.
— Возможно.
Они помолчали, потом Дэниел снова начал:
— Мне нужен перерыв, серьезный отдых. Как минимум год, а может, два.
— Ты же уходишь из АМО? Я думал, ты намерен поступать так, как захочется. Так поступай же.
— Принято и забыто, вы сказали? — напомнил Дэниел. — Не заставляйте меня раскаиваться в том, что я попросил прощения.
— Ты извинился за нападение, а не за уход. Уйти ты волен без всяких извинений. АМО — свободная организация.
— Да нет же. Я останусь, я просто погорячился. Жан ушел, вы начали мне указывать… Все это было чересчур.
— Что ж, рад слышать это, Дэниел — потому что именно сейчас нам нужна твоя помощь.
— Моя?
— Почему ты так удивлен? — Вольта говорил еще более сухо, чем обычно. — Разумеется, мы занимались твоей подготовкой с целью впоследствии использовать твои умения. Предполагалось, что ты станешь так называемым свободным агентом. То есть к тебе будут время от времени обращаться с различными просьбами — хотя ты можешь отказаться выполнять их или же предложить альтернативу. Никакого обучения больше не планируется — за исключением самообразования. Помни одно из любимых высказываний Бешеного Билла: «Когда закончено обучение, начинается настоящая учеба».
— И чем же я могу быть вам полезен? Я должен выращивать наркотики? Играть? Вскрывать сейфы? Или прикинуться официантом-итальянцем и подслушать, о чем государственный секретарь беседует со своей любовницей за завтраком? — за сарказмом Дэниел пытался скрыть волнение.
— Ну что ж так обыденно? Нет, это задача под стать твоей романтической натуре: тебе предстоит похитить драгоценный камень. Дело непростое, но и камень стоит того. Пожалуй, для этого тебе действительно придется превзойти Жана Блёра.
— Но вы же сказали… — начал Дэниел, но Вольта оборвал его:
— Как ты считаешь, что является крайней степенью маскировки?
Дэниел на секунду задумался:
— Невидимость, наверное.
— Именно так.
— Но этого я пока не умею.
— Зато я умею. Во всяком случае, когда-то умел.
— Становиться невидимым? То есть дематериализовываться? Хлоп — и нету?
— Я применял термин исчезать. И никакого «хлоп». Это скорее как скользнуть под воду.
— То есть вы просто растаиваете в чистом воздухе?
— Не обязательно в чистом.
— Прошу прощения, но мне надо увидеть это своими глазами. И даже после этого я вряд ли поверю.
— Придется поверить на слово. Я прекратил эту практику много лет назад — она стала опасна для меня. А для тебя может быть еще опаснее.
