Контора - Алейников Дмитрий Александрович

— Почему вы отвернулись, Роберт? Вам неприятно смотреть на меня? Я так старо выгляжу, что вызываю отвращение?

Мастерков бубнил что-то невнятное, что, мол, нет, отчего же, мадам очень даже молода и привлекательна, но Чен Линь продолжала атаковать его новыми вопросами, цепляясь за слова, перевирая ответы Роберта и делая вид, что неверно поняла его.

— Ладно, — сказала мадам Линь, заканчивая свой допрос, — скажи Валентину — так звали массажиста, — пусть закругляется. Пусть не забудет про крем. А ты, кстати, напрасно отворачиваешься. Может, для тебя я и старуха, но ты очень многому мог бы у меня научиться. Очень многому, что оценят твои молодые подружки.

Спустя неделю, после очередного опиумного фуршета, мадам Линь отвезла очумевшего от нескольких затяжек Роберта на квартиру, которую она снимала, и начала обучать своего переводчика премудростям восточной любви. Занятия начались сразу с практики.

Наутро Роберт, очнувшись в постели начальницы, почувствовал себя немного не в своей тарелке. Однако дискомфорт этот терзал его недолго. Он быстро сообразил, что подобный поворот можно считать верным признаком того, что руководство ему доверяет, ценит. Так как продвижение по службе ему не грозило — каким образом можно повысить единственного переводчика? — Роберт подумал, что стоит ожидать прибавки в зарплате.

Молодой человек понимал, какая «благодать» на него свалилась: один неверный шаг — и он превратится из фаворита в изгоя. А ошибиться он отныне мог не только на службе, но и один на один с шефом. Второе значительно хуже. Так что или он станет паинькой на обоих фронтах, или потеряет все сразу.

Роберт теперь пуще прежнего старался угодить мадам Линь. Днем он ни на секунду не забывал о своих обязанностях, а ночью был очень прилежным учеником. Он старался изо всех сил, и какое-то время все шло как по маслу.

Потом все пошло коту под хвост.

Курнув травки за ужином в ресторане, Роберт, как водилось, «поплыл по волнам». Как обычно, он проснулся в чужой постели и лишь слегка обеспокоился, поняв, что находится не в квартире мадам Линь, а в гостиничном номере. Мало того, Роберт понял, что с ним не все ладно. Состояние было такое, будто ему всю ночь пришлось скакать на лошади без сбруи. Ощупывая себя, Роберт обнаружил, что ягодицы вымазаны жирным пахучим кремом. С четверть часа просидел он на краю широкой кровати, глядя на лоснящиеся от мази ладони, прислушиваясь к болезненным ощущениям внутри и отказываясь признаться себе в очевидном.

Потом он вскочил, лихорадочно собирая с пола свои вещи, метнулся в ванную. На зеркале он обнаружил записку от мадам Линь с несколькими размашистыми паучками-иероглифами. Из записки следовало, что он, Роберт, сегодня имеет право на выходной и может не приходить в офис.

Роберт смял записку и швырнул в унитаз. Он буквально задыхался от ярости. Обнаружив на столике початую бутылку виски, Роберт сделал несколько глотков, захлебнулся, обжег горло, закашлялся. Голова быстро потяжелела, но отнюдь не от наполнивших ее мыслей. Тепло разлилось по телу, а затем, собравшись в огненный гейзер, ударило по мозгам. Счастье, что под рукой не оказалось оружия.

Портье сообщил, что номер оплачен на сутки вперед, а господа, снявшие его, уехали ночью.

Господа! Роберт позеленел от злости, а брошенный на него любопытный, с хитринкой взгляд портье только подлил масла в огонь.

Спустя полчаса Роберт ворвался в офис Линь. Больше всего его взбесило то, что мадам с ходу начала его благодарить за помощь и даже попыталась погладить по голове. Папины заветы о любви к начальству полетели к черту. Роберт отбросил ее руку. Он кричал, ругался и даже разбил какую-то вазу.

Получив по почкам от влетевшего охранника, Роберт умолк, скрючившись от боли, и даже не воспротивился, когда его выволокли на заднее крыльцо и бросили у помойки, врезав еще раз в пах.

Можно было даже не переспрашивать, уволен ли он из фирмы.

Побродив с довольно смутной целью по фирме, Борис вспомнил о рекламщиках, к которым зайти нужно было в первую очередь. И зашел.

Рекламщики сидели в комнате на втором этаже. Едва ли комната эта была ощутимо больше, чем отвели под региональный отдел. Разница лишь в том, что «рекламный отдел» имел форму пенала и столы стояли не вдоль стен, а рядами, поперек комнаты, оставляя узкий проход возле широкого подоконника. За столами сидели трое: два парня и девушка. Перед каждым возвышалось по огромному монитору. Двадцать один дюйм, но из-за необычной формы корпуса они казались просто огромными.

Еще один парень, явно случайно оказавшийся в этой комнате, сидел на ближнем к двери столе и, когда Борис вошел, травил законным обитателям комнаты анекдот о «новых русских». Оглянувшись на вошедшего, он легко соскользнул на пол и махнул собравшимся рукой:

— Ну ладно, поехал я за железом!

Он выскользнул из комнаты, не удостоив Бориса внимания.

Борис же, проводив «гонца за железом» взглядом, обнаружил, что три пары глаз воззрились на него, излучая не слишком дружелюбные лучики. Сотрудники рекламного отдела безмолвно вопрошали у нечаянного гостя, какого черта ему понадобилось в их вотчине.

— Здравствуйте, — начал Борис ритуал знакомства.

— День добрый, — ответил за всех парень, сидевший в дальнем конце комнаты.

— Вот зашел познакомиться. — Борис сделал некий жест, пытаясь выразить свои мирные намерения.

— Похвально, - кивнула девушка.

Борис не уловил в этом отклике никакой интонации, отчего окончательно почувствовал себя не в своей тарелке, засуетился под испытующими взглядами, переступил с ноги на ногу на маленьком пятачке. Он снова ощутил себя студентом, трепещущим перед экзаменационной комиссией. Эти трое смотрели на него, как на обитателя зоопарка. Конечно, можно было принять нового человека и подружелюбнее, но, в конце концов, их тоже можно понять: они его не приглашали, он явился сам без особой надобности, не дал им дослушать анекдот...

— Меня зовут Борис. Апухтин Борис, — представился он. Знакомиться — так знакомиться до конца.

— Первая «А» или «О»? — с самым серьезным видом подалась вперед девушка.

— Максим, — поднялся с кресла парень, сидевший у дальней стенки. Он обошел два стола и протянул руку Борису.

— Семен. — Второй парень последовал примеру коллеги, тем более что ему не пришлось совершать столь сложного маневра. Только когда он встал, Борис заметил на нем наушники, скрытые шапкой кудрявых черных волос,

— Галина, — представилась девушка. — Галина Волконская. Первая буква «В».

Обстановка на какое-то время разрядилась.

— Я... — Борис поспешил развить успех в переговорах. — Мы будем вместе работать. Скоро.

— Ты — художник? — Максим взглянул на гостя с интересом.

— Нет. Я экономист.

— Расчет эффективности рекламы в целом и рентабельности каждого отдельного сотрудника в отдельности? — поинтересовалась Галина тотчас, и, хотя уловить интонацию по-прежнему не представлялось возможным, Борис смекнул, что над ним подшучивают.

— Я не размениваюсь по мелочам, — любезно ответил он девушке и повернулся к Максиму. — Я буду работать в новом отделе. Я — маркетолог, и...

— Ой, — снова оживилась Галина, — какая прелесть: маркетолог! Нам давно уже обещали, что у нас в отделе будет специалист такого профиля! Вы, Борис, даже не представляете себе, сколько мы рассылаем всяких писем, бандеролей с каталогами. Из регионального отдела заявок приносят уйму! По двадцать писем в день. До пятидесяти марок приходится наклеивать. Ужас! Представляете, сколько приходится возиться? Пока напечатаешь адрес, пока запечатаешь конверт, пока наклеишь марки. И все на меня свалили. Язык уже болит облизывать эти марки. Я уже год говорю: я специалист по рекламе, если хотите заниматься рассылкой, то наймите маркетолога, чтобы наклеивать марки...

Галя выговорилась и замерла, глядя на Бориса влюбленными глазами. Семен довольно усмехнулся. Максим метнул на девушку укоризненный взгляд, но было очевидно, что каламбур и его позабавил.