Джон Апдайк - Супружеские пары
— Тем лучше. Ты сбросила вес — это тебе к лицу. А то уже начинал расти двойной подбородок. Вообще-то, дорогуша, ты у нас фантастическая штучка, говорю тебе это как незаинтересованное лицо, между нами, девочками, так сказать. И ни к чему тебе обвешиваться кричащими тряпками, чтобы что-то доказать. Джанет Яблочко-В-Собственном-Соку — вот и все, что нам требуется на десерт. Мы тебя любим, можешь не беспокоиться. Я же говорю, вы все роскошные бабы! Я чуть не подох, когда увидел старушку Терри Крутая Задница с раскинутыми ногами, распущенными волосами, с этой музыкальной дыней в руках. Обратили внимание на ее рот? Вот это громадина! И язык размером с двуспальную кровать. Уж я-то знаю, я ведь ее дантист. Очень хочется туда забраться и прикорнуть.
— Ты пьян, Фредди, — сказала Марсия.
— Оставьте его в покое, — сказал Гарольд. — Мне нравится. Je Iaime. Ария Фредди!
— А мужчины — болваны! — не унимался Фредди. — Куда подевались их мозги?
— Хватит про нас, Фредди, — сказала Джанет. — Расскажи лучше про Анджелу и Джорджину.
— Красотки. Нет, я не шучу — хороши! Вы все придираетесь к Анджеле…
— Ничего подобного! — возмутилась Марсия.
— Святых всегда ненавидят. Зато у нее самая выразительная попка из всех живых существ, не считая разве что страусов.
— А жирафы? — спросил Гарольд.
— Не подходят тебе по росту, — сказал Фрэнк. — Гарольд обернулся, вздернул нос.
— Гиппопотам. Бык, — сказал он Фрэнку.
— Ребята! — прикрикнула Джанет.
— Какой она была сегодня красивой! — сказал Фредди. — Я об Анджеле.
Гарольд, гордившийся своим гнусавым басом, издевательски пропел:
— Разве она не краси-и-ва, А-а-а-нджела! Ла-ла. Фредди обернулся к женщинам.
— Давайте начистоту. Вы — женщины. У вас зоркие глаза лесбиянок. Разве это не девственница двадцати лет, с небесными очами и восхитительной розовой кожей? Боже, помоги! То есть вы обе тоже красавицы, но мой идеал — она. Она мой идол. Гляжу на ее задницу и думаю: вот он, рай! Двадцать квадратных миль певчих птичек и спелой клубники.
Обе пары прыснули, не скрывая удивления. Фредди заморгал, восстанавливая ориентацию в пространстве. Его стакан каким-то чудом наполнился снова.
— А Джорджина? — напомнила Марсия. — Ты позабыл о собственной жене.
— Здоровое дитя, — послушно отвечал Фредди. — Хорошо готовит, отлично играет в теннис. — В постели… — Он прищурился и неопределенно поводил в воздухе рукой. — С серединки на половинку. Соmе а соmе са. Мне нравится, чтобы это тянулось подольше, желательно бесконечно: глотнуть винца, потом еще, подурачиться, попробовать так и эдак — сами знаете… В общем, чтобы все было по-человечески. Но она быстро кончает, потому что торопится назад, к домашним делам. Я подарил ей на Рождество «Камасутру», но она даже не посмотрела картинки. Сосет она в порядке исключения. А что на этот счет говорил великий бард? Трахаться — это по-людски, зато в рот — божественно.
Фредди, как водится, наплевал на все приличия. Смиты и Эпплби мечтали о бегстве. Джанет встала и выбросила содержимое своей пепельницы в тлеющий камин. Фрэнк собрал карты. Гарольд перекинул ноги через подлокотник дивана и усердно прикидывался спящим. Одна Марсия крутила серьгу и сохраняла видимость интереса. Фредди прирос взглядом к пыльной паутине в углу под потолком, над часами с кукушкой. Сейчас он походил на призрак или на отражение в воде.
— Я получил откровение свыше, — заявил он. — Знаете, зачем мы топчем землю?
— Зачем? — спросил спящий Гарольд.
— Меня только что осенило. Наша задача — очеловечить друг дружку.
— Фредди, ты неисправимый глупец! — воскликнула Марсия. — Зато ты неравнодушный. Это и есть твой секрет. Неравнодушие.
— Мы — подрывные элементы, — продолжал Фредди. — Как первые христиане из катакомб. Только они пытались порвать с гедонизмом, а мы пытаемся к нему вернуться. Нелегкое дело!
Джанет хихикнула и зажала Фрэнку рот, чтобы он не смог произнести заготовленное «зрелость — вот ответ!»
Потом всех сломила усталость. В комнате стало зябко, тишина надавила на уши. Фредди лениво поднялся.
— Увидимся на спуске, — пробормотал он, вывалился в дверь и потащился к своему домику.
Черное озеро позади бледных берез напоминало разинутый рот, дожидающийся дантиста. Похотливый пот у него на груди замерз, превратился в рыцарские латы. Голый череп сводило судорогой. Он заторопился к Джорджине, всегда готовой его простить.
Две пары, оставшиеся у остывающего камина, не спешили подниматься наверх. Печальное бесстыдство Фредди взбудоражило всех четверых. Марсия и Джанет покрутились, расставили стаканы, разложили журналы и опять уселись. Фрэнк откашлялся; у него щипало глаза. Гарольд долго не мог решить, как устроить ноги, а решив, сказал, обращаясь вроде бы к Фрэнку:
— Фредди болен. Tres malade.
Угли позади экрана образовали созвездие, гаснущее на глазах. Тишина становилась липкой, нестерпимой. Марсия оттолкнулась от дивана и встала. Джанет, стройная в своем персиковом свитере и белых брючках, поспешила вверх по лестнице следом за ней. Обе пары поселились на втором этаже. Фрэнк и Гарольд немного послушали гудение канализационных труб, потом выключили оставшийся свет. Фрэнк еще раз откашлялся, но снова ничего не сказал.
Наверху, уже перед дверями спален, Гарольд почувствовал прикосновение к своей руке. Он этого ждал. Фрэнк, охрипший от унижения, спросил:
— Мы не спутали комнаты?
— Наша девятая, ваша одиннадцатая, — поспешил с ответом Гарольд.
— Может, нам с тобой стоит поменяться?
Гарольд был готов высокомерно посочувствовать этому неуклюжему человеку, истерзанному похотью. Он издевательски помедлил и ответил:
— Может, сперва посоветоваться с дамами? Вдруг они не согласятся?
Коридор был освещен одной-единственной лампой. В ее тусклом свете казалось, что у Фрэнка, старающегося не сболтнуть лишнее, вот-вот лопнет от напряжения голова.
— Все будет в порядке, — раздался его рыхлый шепот. — Джанет твердит, что ее к тебе влечет. Вот и бери ее. Я даю вам свое благословение.
Гарольд изобразил безмерное изумление.
— А как же Марсия? Она тебя примет? Фрэнк закивал, как китайский болванчик.
— Можешь не беспокоиться.
Двери комнат 9 и 11 были чуть приоткрыты. Гарольд вспомнил голые руки Джанет и душный летний Бостон, но не смог отказать себе в удовольствии еще немного помучить соперника.
— Вы с Джанет часто?.. — Он выразительно повертел пальцами.
— Никогда! Это первый раз. Так да или нет? Не надо сцен. Мне хочется спать, болит желудок…
