Вячеслав Миронов - День курсанта
Тем, кто окончил техникум, учился в институте — было легче. Был еще и иностранный язык. Две группы — немецкий и английский. Нужно было определиться и записаться в определенную группу. Оно бы и ничего. Только вот не для всех. Некоторые изучали иностранный язык в глухих деревнях… Конечно же, они изучали его… Мягко сказать, поверхностно…
На самоподготовке яростно спорили на узбекском Бадалов и Кулиев.
— Бадалов, что вы там орете на своем? Говорите по-русски. Икром так быстрее научится.
— Да он по-русски не говорит, а тут надо по-иностранному говорить. Вот мы и спорим, что ему делать.
— Фигня!
— Куда Икрому?
— Ему что по-немецки, что по-кошачьи — одна ерунда.
— Что делать-то?
— Какие у нас группы?
— Как какие? Немецкая и английская!
— Ну, вот, надо сказать, что он изучал польский — и все.
— Ты с головой дружишь? Какой на фиг польский в горном ауле Узбекистана?
— А, что? Это — идея!
— Скажи, что изучал французский. Но группы такой у нас нет.
— Хорошая мысль.
— Пусть запишут в любую. Там, где народу меньше, сидит и изучает немецкий.
— Икром, ты понял?
Бадалов затараторил по-узбекски.
— Умид, по-русски с ним говори, пусть учится. Ему экзамены сдавать надо.
Распахнулась дверь в аудиторию, где занималось два взвода, вбежал дневальный по нашей роте:
— Кончай учиться! Приказ ротного — убирать помойку, что возле клуба.
— На какой хрен!
— Радченко — зам начальника училища по тылу гулял, вот и набрел… Позвонил Чапаеву (Старуну), сказал ему, что тот плохо следит за вверенной территорией. Чапай дал звиздюлей Земе, вот он — всю роту снять с сампо. Первый и второй взвод — на помойку. Третий, четвертый — мести территорию.
— Самого его на помойку надо!
— Которого из троих?
— Да всех!
— Ты — дуб! Если они сюда втроем припрутся, мы языками эту помойку вылижем.
Начали убирать мусор вокруг баков возле черного выхода. Ничего необычного, грабли, метла, лопаты. Собираем мусор, кидаем в бак. Этот мусор либо кто-то бросил мимо бака, или ветер раскидал.
— Я поступал в училище, чтобы стать офицером, командиром, а не командиром помойки!
— Лучше командующим дерьмом.
— Дерьмовый командир.
— Ну, для этого не нужно даже толково учиться.
— Ага, посмотри на старшину. Вот он точно — дерьмовый командир.
— История была одна забавная на почти такую же тему, — начал Женя Попов, на секунду прервав подметание. — Однажды приехали мы семьей в гости в соседнюю деревню к родственникам. Там тетя Таня и дядя Саша. Хорошие люди. Дядя Саша — хороший мужик, тихий, добрый. Тетя Таня стол накрыла, бутылку самогона поставила. Посидели, выпили бутылку этого самогона. Женщины о своем судачат на одном конце стола, а мы — мужики: я, отец дядя Саша — на другом. На душе хорошо, но хочется, чтобы еще лучше стало. Батя мой дядю Сашу толкает под столом, мол, давай еще! Ну, и дядька обращается к жене — тете Тане:
— Таня!
— А! — с другого конца стола.
— Самогонка кончилась!
— Ну, а я при чем тут?
— Как при чем? Давай, неси! — подмигивает нам, мол, вот какой я тут хозяин в доме!
— Нет самогонки! Отстаньте! — тетя Таня отмахнулась, как от надоедливой мухи.
Ну, мы с батей поняли, что нам уже ничего не обломится, и начали уныло есть. Но дяде Саше неудобно перед нами. Жена командует! Они все всегда командуют мужиками. И все мужья знают об этом, только молчат и друг перед другом выпендриваются. Ну, вот дядя Саша и продолжает, к жене обращается.
— Таня! Тащи самогон! Я сказал! — и даже по столу кулаком пристукнул.
Тетя Таня махнула рукой, не отрываясь от разговора с мамой.
— Кто в доме хозяин?! — голос у дяди Саши уже почти суровый.
Тетя Таня, на секунду отрываясь, не задумываясь, отвечает:
— По говну — ты, по деньгам — я! — и дальше продолжает трындеть с мамой о своем — женском.
Мы посмеялись.
— Погодите, еще не все.
— Давай.
— Обиделся дядя Саша, вот и решил показать, какой он хозяин. Перед нами-то неудобно ему. Вот еще более грозным голосом спрашивает у жены:
— Ты скотину покормила?
— Покормила, — почти не отрываясь от беседы, ответила жена.
— А кобелю дала?
— Кобелю «давала», но он понюхал и не стал!
Все стали снова давиться от смеха.
Всеобщее веселье прервал крик Кулиева:
— Тыц! Пырыц! Кырыс! — он бежал, бил лопатой по земле.
Все бросились к нему. И увидели, что от Кулиева убегает большая крыса. Все, кто был, азартно включились в погоню. Камни, лопаты, грабли, все полетело в сторону убегающей крысы. Но было поздно, она скрылась в куче досок.
— Эй, Икром! Ты чего орал?
— Не мог сказать сразу, что крыса бегает.
— А то тыц-пырыц!
— А! — Икром махнул рукой. — Рюсский язык — сложный. Пока вспомнишь, как зовут — забудешь. Кричать «каламуш» — узбекский вы не знать.
— Умид, а каламуш — крыса?
— Да, крыса!
— Так ты бы кричал по-узбекски, а Умид бы нас позвал.
За разговорами мы закончили уборку. Ну, а боевой клич Кулиева «Тыц! Пырыц! Кырыс!» стал присказкой сначала взвода, а потом и роты.
Есть такой предмет «несессер» — дорожный набор для туалетных принадлежностей, чтобы не перемешивались, есть отдельный кармашек.
Но старшина не знал такого слова, он называл «насасар», почти как… Ну, сами понимаете…
И вот мы начали всей ротой делать одинаковые несессеры. Для этого все скидывались. Одинаковые «мыльно-рыльные» принадлежности. Одинаковые подворотнички, «хознаборы», пуговицы, много всякой мелочи. В каждом взводе назначили ответственного за сбор денег. С чьей-то подачи обозвали все это «в фонд озеленения Луны». Было стойкое убеждение, что старшина часть денег себе оставляет. Но не пойманный — не вор. Только стал он курить дорогие сигареты и захаживать в чипок очень часто.
Ефанов («Смок»), ответственный от нашего взвода за сбор денег, завел тетрадь, в которой тщательно записывал напротив каждого поборы, каждый расписывался, там же велся строгий учет за всякие инструктажи. По электробезопасности, по технике безопасности при выполнении хозяйственных работ, о запрете курения и прочее. Мы смеялись, что скоро перед посещением туалета будем расписываться по технике безопасности.
Подписывались уже, не глядя. Надо так, надо!
Однажды Смок нам объявил на сампо, что каждый курсант нашего взвода должен ему по сто рублей. И предъявил свою тетрадочку. Там действительно было написано, что мы, нижеподписавшиеся, обязуемся отдать Смоку названную сумму. Подписались, и никто не прочитал. Думали, что за инструктаж чего-то там.
