Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре
Словно насмехаясь над Даниловым, в половине пятого, прямо перед выходом на большую прогулку, из кранов перестала течь вода. Как холодная, так и горячая. Хорошо еще, что все дела были уже сделаны — домывалась последняя чашка.
— С шестнадцати тридцати до девятнадцати у нас плановое отключение водоснабжения, — сообщила толстуха-администратор. — По приказу главного врача.
— Зачем? — хором удивились Данилов и Елена.
— В целях экономии. Вы разве не знаете, что воду нужно экономить?
— Знаем, — кивнул Данилов, — но…
— Никаких «но», — строго сказала администратор. — Экономить так экономить. Тем более что в это время все или спят, или гуляют.
— А если срочная необходимость? — не сдавался Данилов. — Бывают же у людей потребности в воде…
— В туалете возле ресторана воду не отключают. Со срочными потребностями можно туда…
— Мы как раз идем гулять! — бодро сказала Елена. — И как раз до семи часов!
— Вот и хорошо, — одобрила администратор. — А билеты на праздник вы брать не будете? Ах, да, у вас же маленькая…
И принялась увлеченно строить Маше глазки. Дочь, сидевшая на руках у матери, благодарно улыбалась: она любила, когда на нее обращали внимание.
— А можно узнать, что подразумевается под камерной программой? — спросил Данилов.
— Ну, это типа «Голубого огонька», если вы в курсе, о чем идет речь, — туманно ответила администратор. — Ведущая — заслуженная актриса России Алена Малинина.
Не увидев восхищения на лицах собеседников, администратор пояснила:
— Та самая, которая в «Черном петухе» Настю играла, а в «Мосводоканале» — маму убитого мальчика.
Данилов переглянулся с Еленой. Та еле заметно покачала головой — не в курсе, мол.
— А вы случайно не эти… Ну, которым религия не позволяет телевизор смотреть? — по-свойски поинтересовалась администратор. — У нас в прошлом году была одна семья. Сразу же попросили телевизор из номера унести, спать с ним в одном помещении не могли.
— Нет, — внутренне содрогаясь от смеха, ответил Данилов. — Мы из тех, кто сериалов не смотрит.
Во взгляде администратора промелькнуло сочувствие — бедные обделенные люди, ну какая, спрашивается, может быть жизнь без сериалов?
— Прикольно тут! — сказала Елена, когда они вышли на улицу.
— Совок! — более категорично высказался Данилов. — В буфет можно и не ходить.
— Почему? — спросила Елена, укладывая Машу в коляску.
— Там будут сосиски, салат из давно увядших свежих овощей, половинки яйца с майонезной «розочкой» и кофе с чаем, сильно напоминающие бурду…
Данилов немного ошибся. Кроме перечисленного в буфете были бутерброды с семгой по восемьдесят рублей и бутерброды с красной икрой, приготовленные по принципу от икринки до икринки, как от Москвы до Пекина, по сто сорок рублей. Из напитков присутствовали не только чай и кофе, но и коньяк с шампанским. Праздник, как-никак. Но в целом впечатление от буфета было совковым. Данилов вспомнил дворец культуры какого-то научно-исследовательского института с труднопроизносимым названием, в который он в детстве бегал смотреть кино и играть на пятнадцатикопеечных автоматах в морской бой. Там был точно такой же буфет, только перевернутых конусов с соком не хватало. И буфетчица один в один как из прошлого: краснощекая, не слишком приветливая и не очень опрятная. Берет деньги и этими же руками отпускает еду.
На Елену, видать, тоже повеяло стариной, потому что, пока шли из буфета в номер, она вдруг спросила:
— Данилов, а ты помнишь, как раньше продавали хлеб? Вилки на веревочках помнишь? Которыми полагалось проверять — свежий батон или нет?
— Помню. Наша соседка, тетя Поля, никогда этими вилками не пользовалась, считала, что грех — в хлеб железкой тыкать, и проверяла батоны рукой. Чаще всего — со скандалом.
— Раньше хлеб черствел быстро, не то что сейчас…
— Приехали встречать Новый год в санатории и начали предаваться воспоминаниям, — поддел Данилов. — Ой, смотри, Лен!
— Но он же реально черствел на следующий день! Нарежешь, оставишь на столе, и готовы сухарики. Потом их можно макать в теплое молоко… Что ты рожу кривишь, Данилов?
— Представил себе эту картину. Берешь сухарик, макаешь его в теплое молоко, затем отправляешь все в помойное ведро и лезешь в холодильник за колбасой…
— Это вы, москвичи, лазали в холодильник за колбасой, когда вам хотелось, — уточнила или упрекнула Елена, — а вся страна видела колбасу только по праздникам! У нас дома в качестве закуски на перехват были сваренные вкрутую яйца, которые всегда можно было купить. А колбаса, особенно сервелат…
С семи часов начали активно съезжаться постояльцы. Захлопали на улице дверями автомобилей, затопали по коридорам, некоторые, судя по голосам, приехали с детьми. Не с грудничками, а постарше — от трех лет и выше. Дважды, ошибаясь номером, стучались в дверь, а потом долго поздравляли и не менее долго извинялись. Короче говоря, спокойствию и тишине пришел конец.
— Если хочешь, то можешь сходить на камерную вечеринку, — сказал Елене Данилов, — а я посижу с Машей. Заодно и расскажешь, что это такое.
— Как я могу без вас? — ответила Елена. — Нет уж, приехали сюда втроем, и праздновать будем втроем. В половине двенадцатого выдвинемся в лес с провизией, найдем симпатичную елочку, проводим под ней старый год, встретим Новый и вернемся обратно. А если Маша будет не против, то еще и погуляем немного. Ты объявление насчет фейерверков в холле видел?
— Нет.
— Фейерверки с салютами на территории санатория строго запрещены. За нарушение — штраф и досрочное выселение. Так что можно рассчитывать на тихую новогоднюю ночь…
— Ой ли? — усомнился Данилов. — Ты думаешь, что кто-то примет к сведению это объявление?
— Ну, может, раз-другой. Но многочасовой канонады точно не будет. Данилов, я прихватила из дома фужеры, чтобы не пить вино из пластиковых стаканчиков…
— А сервировочный столик забыла? — Данилов неодобрительно покачал головой. — Как же мы без него?
— Я взяла бокалы, — повторила Елена. — Для встречи Нового года. Главное — не забыть их в номере. И штопор, кстати, тоже.
Для встречи Нового года привезли две бутылки красного вина — безалкогольное для Елены, кормящей матери, и обычное сухое для Данилова. Пить на морозе, пусть даже и несильном, шампанское не хотелось.
— А нужны ли бокалы? — вслух подумал Данилов. — Можно прямо из бутылки, по-походному.
— Ты не романтик, Данилов, — в который уже раз упрекнула Елена. — А как же «двух бокалов влюбленный звон»?[52] И зря я, что ли, завертывала их в салфетки?
