Екатерина Вильмонт - Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия
Ну и наглость, подумала Тата.
– Да, но моей дочки сейчас нет. Если вам это срочно, приезжайте, а нет – так я отвезу ее на следующей неделе на работу, и вы сможете ее забрать из издательства.
– Нет, я бы хотела сегодня. Вы позволите к вам заехать?
– Заезжайте.
Тату опять начала бить дрожь. Надо же, рукопись понадобилась! Видно, хочет поскорее от меня отделаться. Но почему? Что я такого сделала? Как это странно, глупо, как-то даже по-детски – отдавай мои игрушки… Но почему же мне так больно? Я же не влюбилась в него… Или влюбилась? Не знаю, ничего не знаю. Надо привести себя в порядок, не хочу, чтобы эта женщина потом сказала ему, что я неинтересная старая грымза.
Тата сняла халат, натянула джинсы и ахнула – они чуть не сваливались с нее. Неужто я так похудела за одну неделю? Да, действительно! Наверное, я все-таки влюбилась, ни от одной диеты так не похудеешь, как от несчастной любви… Да, и глаза стали больше, и вообще… Мне это идет… Ох, надо же подготовить рукопись, чтобы сразу отдать и забыть о Гущине раз и навсегда. А может, наоборот, попытаться разговорить его мамашу? Вдруг я что-то выясню! Интересно, какая она?
Минут через сорок в домофон позвонили. Тата сразу, не спрашивая, нажала кнопку, и вскоре на пороге стояла женщина лет пятидесяти, полная, в дорогом пальто из коричневой каракульчи и с любезной улыбкой на сильно накрашенных губах.
– Наталия Павловна? Я Гущина…
– Заходите, пожалуйста… Простите, не знаю вашего имени-отчества.
– Нинель Вадимовна.
– Заходите, Нинель Вадимовна. Хотите кофе?
– Нет-нет, спасибо большое, я тороплюсь.
– Хорошо, я сейчас принесу рукопись. Да вы присядьте.
– Благодарю вас, не стоит. Я действительно спешу.
– Ну как угодно.
Тата вынесла папку в прихожую:
– Вот, прошу вас.
– Извините, может, это дурацкий вопрос, но вы… вы не ксерили рукопись?
– Что? – опешила Тата.
– Ну вы не снимали с нее ксерокопию?
– Нет. А зачем?
– Я просто спросила… На всякий случай!
Женщина выхватила папку из рук Таты и поспешно засунула в пластиковый пакет.
– Спасибо, я побегу. Всего хорошего.
И она скрылась в лифте.
Нет, я совсем ничего не понимаю! Зачем мне снимать копию? И что было бы, если бы я ее сняла? Они что, боятся, что я чужой роман украду? Ненормальные они, видимо, – что сын, что мамочка. И он все время в разговорах со мной прибеднялся, а у мамочки вид отнюдь не бедный.
Тата бросилась к окну, выходящему на подъезд. Вот мадам Гущина вышла во двор, подошла к «Волге» темно-бордового цвета и села за руль. Вот как!.. Он, кажется, говорил что-то насчет того, что он, увы, не за рулем… Но в конце концов, мало ли что есть у его матери, а у него самого этого нет. Он, наверное, гордый и хочет все заработать сам. Да какое мне до всего этого дело?
Снова зазвонил телефон.
– Алло, Наталья, как ты?
– Спасибо, Олег, гораздо лучше, надеюсь в понедельник уже выйти на работу.
– Не вздумай! Александр Николаевич сказал, что надо соблюдать осторожность.
– Но у меня уже два дня нет температуры.
– Вот и хорошо. Короче, раньше среды тебе в издательстве делать нечего.
– Слушай, Олег, тут вот какая история… У меня только что была мать Гущина.
– Зачем это?
– За рукописью второго романа примчалась. Он сам якобы в отъезде, но дело не в этом. Можешь себе представить, она спросила, не сняла ли я копию с этой рукописи. Тебе это не кажется странным?
– Да нет, эти начинающие писатели ни хрена не смыслят в издательском деле, а уж их родственники тем более. Так что не бери в голову. И надеюсь, к следующим выходным ты уже сможешь поехать со мной в магазин.
– Олег, – засмеялась Тата, – тебе что, твоя дама покоя не дает? Вот пусть сама тебе и выберет одежку.
– Да какая там дама, ты издеваешься! Мне сейчас только до дам… Светка сегодня явилась…
– Вернулась? – ахнула Тата.
– Слава богу, нет. Просто забрала свое барахло. Знаешь, я смотрю на нее и не понимаю, как я мог… Она словно с другой планеты…
– Что, такая красивая?
– Красивая, но именно что с другой планеты. У меня же с ней ну ничего общего… Чужая совсем. Даже сердце не екнуло, представляешь? Она ушла, а я подумал: хорошо, что она меня бросила. Слушай, Наталья, а ты что сейчас делаешь?
– Читаю верстку Леонидова и варю кисель, а что?
– Кисель? Из чего?
– Из черной смородины.
– Это вкусно, – мечтательно проговорил Олег Степанович.
Тате стало его жалко.
– Олег, тебе там грустно, да? Ты голодный? Может, хочешь приехать? Я тебя чем-нибудь покормлю…
– А можно? – обрадовался главный редактор.
– Что за вопрос!
– Ты настоящий друг, Наталья! Купить что-нибудь по дороге?
– Нет, не надо.
«Союз брошеных супругов», – вспомнила Тата. Вот уж воистину… Она достала из морозилки курицу и сунула ее в микроволновую печь размораживать. Олег живет далеко, в Ясеневе, но в субботу, наверное, быстро доберется, пробок нет.
Он явился через час с букетом:
– Не знаю, что за цветы, но мне понравились!
– Это фрезии, спасибо, Олег.
– Я вот еще соки купил, тебе надо пить… А ты похудела, Наталья. Тебе идет, даже очень. А чем это так вкусно пахнет?
– Курицу с яблоками жарю.
– Курицу – с яблоками? Разве так делают? С яблоками, кажется, утку жарят или гуся?
– Курица тоже вкусно, можешь мне поверить.
– Да, Наталья, тут у твоей двери я вот что подобрал…
Он протянул ей небольшую связку ключей с брелочком в виде якоря.
– Где ты их взял? Это не мои.
– Да вот прямо на коврике у двери валялись.
– Кто-то потерял, наверное. Вечером Ирка придет, попрошу повесить объявление. Хотя, может, кто-то уже обыскался… Сейчас спрошу у соседей.
На площадке было четыре квартиры. Никто из соседей ключей не признал.
– Скорее всего, гущинская мамаша посеяла, – предположила Тата.
– Ну и черт с ней!
– Да нет, неудобно, вдруг человек ищет… Надо все же позвонить.
– Ты слишком добрая, Наталья.
– Олег, о чем ты говоришь! – поморщилась Тата. – Что же мне, припрятать чужие ключи потому, что Гущин рукопись забрал?
– А вот Светка бы ни за что не отдала, – задумчиво произнес Олег Степанович. – Она бы их лучше в мусоропровод выбросила.
– Не выдумывай! Просто ты сейчас зол на нее. Но ты же все-таки женился на ней, прожил почти четыре года…
– Это было помрачение какое-то… Да ну, не хочу я о ней вспоминать. А твоя курица скоро зажарится?
– Сейчас вот картошку почищу и через полчасика буду тебя кормить.
– Нет, картошку я сам почищу! – вызвался Олег Степанович. – Это я как раз умею!
– Откуда?
– Из армии. Знаешь, сколько я этой картохи перечистил?
– Валяй, – обрадовалась Тата. – А я пока мадам Гущиной позвоню. Может, это не она потеряла.
