Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды
И каждому надо ухо востро держать — одному, чтобы не попасть кому-то на зуб, другому надо успешно охотиться, чтобы выжить в скудном суровом мире. Даже хорошее зрение ночью — плохой помощник. Вся надежда на слух. И он у этих вот зайца и лисицы очень надежен.
Но уши в данном случае не только часть совершенного слухового механизма животных.
Уши одновременно служат источником, выводящим из организма излишнее тепло, и, таким образом, предохраняют животных от перегрева. Роль таких же терморегуляторов выполняют большие уши слона… Стремясь к целесообразности и экономии, природа один орган заставляет выполнять несколько функций.
Фото из архива В. Пескова. 15 февраля 1987 г.
Рыбный филин
(Окно в природу)
В нашей стране обитает восемнадцать видов сов — от маленьких сплюшки и воробьиного сычика до царя ночи — филина. Они изучены, описаны. В их таинственной жизни для орнитологов, кажется, нет уже тайн. Но все это не касается совы, известной под названием рыбный филин. Еще недавно в книгах, где эта птица упоминалась, можно было прочесть: «Редок. Одна из наименее изученных птиц нашей фауны».
Можно представить, как эти слова гипнотизировали орнитологов, как хотелось специалистам увидеть птицу, проследить ее жизнь… Для ленинградского орнитолога Юрия Болеславовича Пукинского это стало мечтою жизни. И мечта, если стремиться осуществить ее, непременно сбывается.
Хорош рыбак!
Рыбные филины живут на реках Дальнего Востока. Их изредка видели, в тайге ночами слышали крики, но никто ни разу не видел гнезда филина, не наблюдал за птенцами, за родительскими заботами, за повадками редкой птицы. Юрий Пукинский, поставив цель разыскать гнездо филина, потратил не одну весну, отправляясь из Ленинграда в дебри дальневосточной тайги. Наградой орнитологу сначала был только крик ночной птицы. «Могучий гул произвел на меня невероятное по силе впечатление. Я по сей день слышу этот низкий, постепенно затихающий звук». Эта строчка из книги «По таежной реке Бикин» — увлекательного рассказа о поисках рыбного филина. Только в четвертую весну, постепенно осваивая тропы, по которым ходил когда-то Арсентьев, Юрий Пукинский обнаруживает таинственное гнездо.
Книгу надо прочесть, чтобы почувствовать волнение первооткрывателя. «Еще не осознав, что происходит, всматриваюсь в темноту дупла — и вижу там голову рыбного филина! Птица почему-то не улетает. Как во сне!.. До сознания медленно доходит, что из дупла на меня смотрит не взрослая птица, а уже большой, почти полностью оперившийся птенец. Еще медленнее разум приходит к заключению, что наконец гнездо рыбного филина найдено… Как человек, сдавший сложный экзамен, опустошенный им, я не знал, что делать дальше. Радость моя, наверное, расплескалась за многие годы поисков, за тысячу и одну бессонную ночь…» У гнезда орнитолог провел еще много ночей, фиксируя с помощью фотовспышки скрытную жизнь филина.
Это было в 1971 году. Позже Юрий Пукинский отыскал еще несколько гнезд таинственной птицы. И теперь мы знаем: рыбный филин — самая крупная из наших сов — живет вблизи речек, промышляя ночами рыбу, лягушек и других земноводных. Ее ноги и оперенье приспособлены для охоты в воде. Птица оседлая. Образовав брачный союз, пара филинов держится на одном месте многие годы. Зимой, когда река покрывается льдом, филины группами собираются на незамерзшие перекаты и водопады кормиться. Охота в суровое время не очень надежна, и птицы на зиму запасаются жиром. Но и эта предусмотрительность природы — делать запасы — бывает иногда недостаточной: филинов время от времени находят замерзшими у воды.
Птенцов в гнезде у филинов чаще всего бывает два. Лишь постепенно они приучаются к труду и ловкости добывания пищи. Родители их подкармливают, отзываясь на характерный свист — «Покорми!». Особенно часто на таежных речках свист этот слышен зимой. «Но даже в мае, в период, когда у взрослых птиц подрастает уже следующий выводок, прошлогодние молодые нередко наведываются к гнезду родителей, выпрашивая пищу».
Приемы охоты у рыбного филина разнообразны. Иногда он бродит по мелководью. По наблюдениям же Пукинского, филин высматривает добычу, сидя на нависающих над водой бревнах и каменных возвышениях. На добычу птица бросается, взметая брызги. Мелкий улов несет к гнезду в клюве, крупную рыбу — в лапах.
Как все совы, рыбный филин активен ночью. Друг другу знать о себе птицы дают характерным ухающим криком, но есть в звуковой информации птиц сигналы, предупреждающие об опасности, и торжествующие крики весеннего тока.
Вот он, рыбный филин, на снимке Пукинского. Он и похож, и не похож на знакомого нам обычного филина. Он выглядит менее воинственным, чем его широко распространенный, хотя тоже ставший редким собрат. Похож он чем-то на добродушного старичка, промышляющего рыбалкой, и кажется тут небольшим.
На самом деле это громадная птица с размахом крыльев почти два метра. На нашем Дальнем Востоке рыбный филин обитает по речкам бассейна Уссури, на побережье Охотского моря, на островах Сахалин и Кунашир. Живет он также в Японии и Северо-Восточном Китае. Но всюду редок. Исключительно редок.
Фото из архива В. Пескова. 21 февраля 1987 г.
Ворон
(Окно в природу)
Весну приносят грачи, но приход ее возвещают сороки, синицы, поползни и вороны.
Конец февраля. Ночами еще крепки морозы. Завывают метели. Все еще прибывает толщина снега. Но уже часто выпадают деньки, когда в небе царствует солнце, когда от сияния снега больно глазам, когда на припеке в затишье с крыши падают капли воды, образуя к ночи штыки сосулек.
В такое время ямщиком свистит поползень, от возбуждения сходят с ума синицы, сверкая белым боком и черным хвостом, ныряют в потоках света над полем сороки. И что это? Высоко в синеве с торжествующим криком носятся друг за другом черные птицы. Их две. То ныряя, то взмывая в синхронном полете, они похожи на воздушных танцоров, скользящих в холодном упругом воздухе.
Полет их радостен. Никто и ничто ему не мешает.
Птицы забираются выше и выше. Вот уже и глаза начинают слезиться от напряжения их разглядеть. Кто бы подумал, что так веселятся, так радостно встречают приход весны вороны, птицы с репутацией существ угрюмых и мрачноватых.
В дни брачных полетов, на месяц ранее всех других птиц вороны где-нибудь в укромном уголке леса подновляют свое жилище и кладут в гнездо три — семь зеленовато-бурых яиц.
Мартовский холод неизбежно убил бы жизнь в яйцах, но самка ворона с гнезда уже не слетает. Пищу ей носит отец семейства.
Уже несколько лет в Подмосковье я наблюдаю такое гнездо. При подходе на лыжах, с горки, в бинокль хорошо видно, как самка прячет голову — гнездо, мол, пустое, — а самец, с криком отлетев в сторону, садится неподалеку, отвлекая внимание на себя. А в конце мая приходилось видеть, как они энергично и, на человеческий взгляд, довольно жестоко выдворяют птенцов из гнезда. Но такова школа воспитания.
Птенцов, сначала довольно доверчивых, родители докармливают на ветках, обучая их все лето премудростям жизни. К осени детство кончается. Молодые по-прежнему спаянной братством группой куда-то откочевывают. А старые вороны остаются в районе гнезда, чтобы снова в конце февраля брачным полетом возвестить обновление жизни.
Союз этих птиц прочен. И к месту, однажды выбранному для жизни, вороны тоже очень привязаны. Постоянно облетая обширный район обитания, птицы знают в нем каждую складку местности, каждый потайной уголок, от острого глаза не ускользает ни одно событие, ни малейшая перемена в привычной им обстановке.
С большой высоты они первыми видят: обессилел, пал, заносится снегом кабан. Каким-то образом птицы дают знать об этом сородичам, обитающим за несколько километров от этого места. Раздался выстрел — ворон летит на него, уже наученный опытом: что-нибудь после выстрела достанется и ему.
Не брезгуя мертвечиной, ворон все же предпочитает живую добычу, особенно когда кормит птенцов. Он способен выследить и настичь молодого зайчонка, какого-нибудь грызуна, может похозяйничать в гнезде ближайшей своей родственницы — вороны. Будучи всеядными и способными даже в очень суровых условиях отыскать себе корм, вороны живут практически во всех климатических зонах земли, не отдавая предпочтения ни одной. Я видел воронов в северной тундре, на берегах Балтийского моря, возле таежных сибирских речек, на Камчатке, на Курильских островах и в североазиатских пустынях. Везде эта птица чувствует себя дома.
