Геннадий Прашкевич - Противогазы для Саддама
Даже Леша оторопел.
– Фы нарушили прафила двишения, – добродушно заметил полицейский, маня пальцем Лешу и одновременно подходя к машине.
Чувствовалось, что он готов допустить случайность происшедшего.
Но Леша неожиданно помрачнел.
Выйдя из машины, он злобно пнул ее по колесу и заявил с обидной недоверчивостью:
– Да ну? Нарушил? Ты точно видел?
– Фы ехали по улицам нашеко горота с префышением претписанной прафилами скорости. – Полицейский вдруг изумленно повел носом: до него донеслось липкое дыхание Леши. – Фы ехали по улицам нашеко горота в состоянии алкогольного опьянения. Это есть неправильно.
И все еще добродушно потребовал:
– Фаши фодительские прафа!
– Нет у меня водительских прав! – отрезал Леша.
– Токта покашите друкие фаши токументы, – еще более изумился полицейский.
– Нет у меня никаких других документов!
– Документов нет? А что у фас есть? – не мог поверить полицейский. В какой-то момент в его голубых глазах проглянул почти мистический страх. – У фас что, софсем нет никаких токументов?
– Никаких!
– Софсем, софсем никаких?
– Совсем!
– Что ше мы бутем телать? – обескуражено спросил полицейский.
– А я знаю?
Прямо на глазах изумленного полицейского Леша небрежно расстегнул ширинку и демонстративно отвернулся к глухой стене какого-то казенного здания. Мочился он так долго, что полицейский снова раскрыл карманную металлическую пепельницу и с волнением разжег недокуренную сигарету.
– Что ше мы бутем телать? – переспросил он, когда Леша застегнул ширинку.
– Звони Лео, – подсказал Леша.
Не глядя на Сергея, он передал полицейскому «трубу», извлеченную из машины. Неторопливо спрятав в карман пепельницу, полицейский набрал номер медного короля.
«Прифет, Лео, – произнес он несколько растерянно. – Тут тфои москофские друсья езтят по гороту совсем пьяные».
«Они кого-нибудь задавили?» – поинтересовался медный король.
«Пока нет».
«Ну и пусть ездят».
Полицейский неторопливо вернул «трубу», потом изумленно вынул из кармана металлическую пепельницу и в третий раз зажег все ту же сигарету.
Потом изумленно кивнул:
– Проезшайте.
Господин Пирсман
Весь день Сергей провел в конторе господина Пирсмана.
Как Сергей и подозревал, дружба господина Пирсмана с медным королем вовсе не была бескорыстной. Взялся за дело господин Пирсман, лишь получив приличный аванс.
Это, правда, принесло результаты.
Сразу выяснилось, например, что в головном отделении банка РПЮЭ у господина Пирсмана работает свой человек. Ну, скажем так, достаточно свой, доброжелательно, но осторожно объяснил Сергею господин Пирсман. Достаточно свой, чтобы деятельность банка РПЮЭ оказалась опять же достаточно прозрачной для профессионального глаза господина Пирсмана. Если фактическое положение дел, заявил господин Пирсман, соответствует тому, о каком он слышал от своего московского коллеги, то, скорее всего, не должно быть каких-то непреодолимых препятствий для получения документов, которые помогут его новому московскому другу по-настоящему вскрыть внутреннюю, невидимую для посторонних, а потому как бы несуществующую жизнь банка РПЮЭ. Ну, а соответственно – особенности жизни всех тех людей, которые были, а возможно, и сейчас причастны к делу московского друга.
Произнеся столь прочувствованное вступление, господин Пирсман тщательно (по описи) принял бумаги, привезенные Сергеем из Москвы. К этим бумагам он добавил еще несколько писем из собственного архива. Написаны они были на официальных бланках и в ряде случаев подтверждены печатями. Эти письма, доброжелательно объяснил господин Пирсман, попали в его контору не случайно. Даже, может быть, совсем не случайно. Даже можно сказать, что эти письма специально им разыскивались. А к господину Пирсману они попали с помощью Лео Тиилка. Дело в том, что у медного короля есть свои претензии к известному господину Тоому.
– Вы когда-нибудь встречались с господином Тоомом? – осторожно спросил господин Пирсман.
– Никогда.
– Хотите его увидеть?
– Как? Прямо сейчас? – удивился Сергей.
И отказался:
– Нет-нет, я не готов к встрече.
Речь идет всего лишь о фотографии господина Тоома, доброжелательно пояснил господин Пирсман. У него имеется одна очень интересная фотография, причем не только интересная по содержанию, но и отличная по качеству. Сделана фотография фотоаппаратом «Кодак», что само по себе редкость. Вряд ли такой хороший фотоаппарат даже сегодня имеется хотя бы у каждого сотого эстонца. Впрочем главная ценность фотографии, повторил господин Пирсман, не в качестве, очень, очень, кстати, приличном, а в том, что на фотографии имеется точная дата. Известно, что на всех фотографиях, сделанных «Кодаком», автоматически фиксируется дата съемки.
– Хотите знать, какая дата стоит на фотографии? – хитро улыбнулся господин Пирсман.
Сергей кивнул.
– Фотография помечена шестым текабря отна тысяча тевятьсот тевяностоко кота, – прочувствованно пояснил господин Пирсман. Как только он начинал вещать прочувствованно, в его речь вкрадывался невыносимый акцент.
– Можно увидеть фотографию?
Господин Пирсман, как величайшую драгоценность, извлек из сейфа тонкую папочку. Осторожно открыв ее, извлек плоский конверт. И уже из конверта достал фотографию.
На фоне высокой стены, выложенной из тесаного светлого камня, дружески улыбались, приобняв друг друга за плечи, два человека: долговязый эст с типичным широким лицом, в длинном, чуть не до земли, дорогом плаще, но с непокрытой головой, и некто смуглый – в таком же длинном европейском плаще и в коричневом, надвинутом на глаза берете.
Почему-то Сергей решил, что оба улыбаются кому-то третьему. Не фотографу, а человеку, который почему-то не попал в кадр. О фотографе вообще речь не шла. Скорее всего, в момент фотографирования ни господин Тоом, ни его гость не догадывались о фотографе. Обычно, когда человек видит направленный на него фотообъектив, он ведет себя несколько иначе.
– Кто стоит рядом с господином Тоомом?
– О-о-о, – уважительно протянул господин Пирсман и его седые усы задрались весело и нахально. – Это один из особенных друзей господина Тоома. У господина Тоома широкий круг друзей, а среди них есть совсем особенные. Это один из них. Все, что мы знаем об этом его друге, это то, что он приезжал в Эстонию с Ближнего востока.
– Он араб? – удивился Сергей.
– Конечно, не швед. И не румын, к слову. Он действительно араб, – вновь блеснул чувством юмора господин Пирсман. – По нашим данным, он приезжал к господину Тоому дважды. И то я говорю так только потому, что на сегодняшний день ни у нас, ни у других компетентных лиц или органов нет сведений, опровергающих данную информацию.
Сергей кивнул.
Что-то его смущало.
Человек на фотографии был в плаще и в берете. Это как-то не складывалось с представлением Сергея об арабах.
Он спросил:
– Имя этого араба, наверное, неизвестно?
– Ну почему же? – вежливо улыбнулся господин Пирсман. – У этого человека хорошее арабское имя. Очень хорошее имя. Если верить официальным документам, его зовут Абу Фазл.
– Абу Фазл? Вы так сказали?
– Именно так, – господин Пирсман внимательно взглянул на Сергея: – На востоке это имя не считается редким. – И спросил вкрадчиво: – Вы уже слышали об этом человеке?
– Нет, – покачал головой Сергей, стараясь не выдать волнения. – Ничего я о нем не слышал. Да и не мог слышать. Просто арабские имена все еще звучат для нас экзотично.
– Еще мы знаем, – вежливо добавил господин Пирсман, – что этим человеком в свое время интересовались спецслужбы.
– Эстонские?
– Не только.
– Известен род занятий этого араба?
– О, род его занятий чисто мужской! – хихикнул господин Пирсман. Было, было у него было чувство юмора. – Он торгует оружием. Мы знаем, что господин Абу Фазл занимался поставками оружия для кувейтского сопротивления во время оккупации Кувейта Ираком. Гранаты, взрывчатка, ручное оружие, приборы ночного видения. В общем, все, что необходимо для уличных боев. Но, возможно, – добавил, господин Пирсман, – что параллельно этому господин Абу Фазл работал и на Навуходоносора.
– Это еще кто такой?
Господин Пирсман мелко рассмеялся:
– Вы плохо изучали историю в школе? Или вы недостаточно внимательно читаете газеты?
– И то, и другое возможно.
– Навуходоносор это древний вавилонский царь. Именно он превратил небольшое государство Вавилон в великую державу. Он был истинным царем-воителем. Это занятие ему никогда не надоедало. Если вам интересно, – усы господина Пирсмана нахально задрались вверх, – именно Навуходоносор более двух с половиной тысячелетий тому назад разрушил иерусалимский храм и обрек евреев на скитания.
– Но при чем тут Навуходоносор? – удивился Сергей. – Разве мог господин Абу Фазл поставлять современное оружие древнему вавилонскому царю?
