Василий Белов - Час шестый
Корольков припомнил, что в зале Фрунзенского выступал когда-то Ленин. «А в этом? Наверное, тоже. Из Колонного и увезли его в Мавзолей, когда он умер. И люстры, наверное, были эти же…»
Затем Корольков представил въяве эпизоды польского фильма «Любовь моряка». Этот фильм артиллерист видел вчера на Арбате…
Гул начал стихать. Корольков отложил бесплатно выданную «Комсомольскую правду» и посмотрел на свои подарочные. На сцене появился президиум. Из глубины сцены под нарастающие аплодисменты вышел и Сашка Косарев, с которым комендор был давно знаком. Зал начал вставать и взорвался шквалом хлопанья, криками «ура» и здравицами. Косарев сдерживающими жестами приглушил крики, делал знаки садиться. Зал не подчинился, крики «ура» то и дело возникали в разных местах. Старые большевики первыми начали опускаться на сидения. Косарев открыл VП конференцию комсомола.
После этого неизвестный комендору человек зачитывал предлагаемый список рабочего и почетного президиумов. Комендор не расслышал из-за сплошного шума, кто это был. Родом Корольков происходил из Галича и все ждал появления кого-либо из костромских, когда выбирали рабочий и почетный президиумы. Зал то и дело взрывался криками, хлопанье в ладоши не стихало ни на минуту.
Но вот члены рабочего президиума один за другим утвердились на сцене, заняли места за длинным столом. «Ура» то и дело кричали в разных местах: то слева, то справа, а то и с самого верха.
Место Королькова было гостевое. Находилось оно в одной из лож, хотя и не в первом ряду. Толстенная колонна мешала комендору видеть президиум. Корольков старательно хлопал, и не раз он чуял в груди восторженный холодок. Это было похоже на то, как вот-вот оглушительно грохнет носовое крупнокалиберное, когда надо зажимать уши и когда синие пороховые газы вот-вот застелют палубу. Хотелось и самому крикнуть «ура», но комендор по-морскому сдержанно обуздал комсомольский пыл. Члену ВЦИК давно пора стать степеннее. А как тут станешь степенней, если человеческий улей из двух тысяч людей гудит, волнуется, всего тебя без остатка втягивает в себя? Общее восторженное настроение, общий подъем захватывают, не дают ни отдышаться, ни одуматься. Корольков напрягся и до предела разволновался, когда на трибуну выходил начальник Морских сил РККА, член РВС товарищ Орлов Владимир Митрофанович. Ведь комсомол во главе с Косаревым объявил шефство над Красным флотом.
В белом кителе с нашивками, решительный и энергичный, Орлов зачитал короткий рапорт, доложил, что сделано и что надо сделать. Под оглушительный гром рукоплесканий и крики «ура» он подал бумагу с рапортом Сашке Косареву и отдал честь. И тут комендор не удержался, смело воскликнул: «Ура!» Он даже не обратил внимания на то, как стоявшие в первом ряду ложи оглянулись на комендорский крик…
Орлов, тучный и представительный, энергично покинул трибуну, вместо него появился Алкснис, командир Воздушного военного флота. Почетная шеренга летчиков выстроилась у трибуны, а ни Сталина, ни Ворошилова все еще не было. Делегаты заслушали рапорт командующего авиацией. В эту минуту неожиданно погасли все люстры. В темноте вспыхнули прожекторы. В воздухе что-то застрекотало. Откуда-то сверху к президиуму полетели модели боевых самолетов. Комендор Корольков видел в лучах прожекторов, как эти жужжащие шмели приземлялись прямо в делегатскую гущу. Их ловили и опять кричали «ура». Один самолетик ударился прямо в люстру над соседнею ложей. Корольков слышал, как звякнул хрусталь и как стоящие спереди хихикнули. Самолет заглох и упал, сломанный аппаратец кто-то подхватил, но разглядывать его было некогда.
Комендор испытал вначале неосознанное злорадное, а позже и ревнивое чувство, ему показалось, что Алкснису аплодировали намного дольше, чем Орлову. Ко всему, эти летчики в комбинезонах и летных шлемах, стоявшие около сцены! Конечно, была бы в Колонном зале морская вода, а не воздух, не упали бы лицом в грязь и советские моряки. Они показали бы делегатам модели не хуже… Комендор твердо решил сказать об этом командующему, если он. Корольков, повидается с Владимиром Митрофановичем. А повидаться очень хотелось! Ведь конференция продлится неделю. Вполне можно увидеть Орлова в фойе или в буфете, а если повезет, то можно встретить и самого товарища Сталина…
Речь Емельяна Ярославского сразу же исчезла из головы моряка, но модели самолетов, хоть и сломанные, запомнились не только одному комендору. Приветствия пионеров и октябрят тоже были интересней многих речей. «Не забывайте нас!» — кричали ребятишки всему залу, а перед уходом запустили ракету…
На следующий день дослушали доклад Косарева и под крики «ура» приняли приветствие вождю пролетариата товарищу Сталину. Почему и сегодня его нет в Колонном зале? Ведь обычно он присутствовал на таких больших комсомольских мероприятиях.
В прениях по докладу день прошел в лихорадке. Двое из первого ряда, сидевшие впереди, ушли. Комендор пересел на их место и внимательно слушал речи. Еще внимательней наблюдал он за членами президиума, но командующего флотом не обнаружил. В перерыве Корольков общался с полузнакомыми членами ВЦИК и с флотскими комсомольцами. К вечеру он с трудом несколько раз гасил зевоту…
Он уснул в гостинице как убитый, а на утро третьего июля объявились новые незабываемые впечатления! Выступил Максим Горький. Писатель часто разглаживал усы, а говорил окая, как на корольковской родине в Галичском районе. По правде сказать, комендору уже и поднадоели одинаковые слова про всемирную революцию и про советский пролетариат. Но одно дело, когда выступает парень с завода, другое дело, когда говорит сам Горький. Хотя говорили одно и то же, что Горький, что Емельян Ярославский, что Косиор. И все это было явно скучновато для комендора. Однако не мог он признаться себе в этом, он изо всех сил сопротивлялся однообразию прений. Вот и Максим Горький ничего такого особого не сказал. Зато какой всемирный писатель! Горький почти не призывал воспитывать верность делу Ленина-Сталина, но хорошо объяснил вред семейного воспитания детей, рассказал, чем оно вредно, это мещанское семейное воспитание. А Кларе Цеткин в этот день как раз исполнилось семьдесят пять лет, делегаты тоже усердно ей хлопали.
На утреннем заседании шестого июля заключительное слово взял Косарев, потом из двадцати семи человек выбирали комиссию для выработки резолюции. Включат или не включат его, члена ВЦИК? У комендора сильно тукало под матросской форменкой. Есть? Нет, не было почему-то Королькова и в этом списке. Он забывал в эти минуты, что он всего лишь гость… После выборов комиссии часа полтора выступал Постышев, потом зачитали письмо наркома обороны Ворошилова. После приветствия Осоавиахима был объявлен перерыв.
