Маша Трауб - Домик на Юге
– Странные они все-таки, – только и сказал он.
Когда Люсе исполнилось три года, Тамара сама позвонила Елизавете Ивановне.
– Надо что-то делать с документами, – сказала она. – Я хочу Люсю отдать в садик. И вообще, девочка непонятно чья…
– А я вам как раз собиралась звонить, – не скрывая радости, сказала Елизавета Ивановна. – Вы хотите оформить опекунство? Это возможно – Татьяна лишена родительских прав.
Люся, как ни странно, сразу приняла такое положение вещей. Есть тетя и дядя, неродные. Мама тоже есть, но неизвестно где. Есть родные бабушка с дедушкой, но к ним нельзя даже приехать. Девочка не требовала подробностей. Все было вроде бы хорошо. А потом у нее появились эта ненависть и бесконечные «почему?». Она задавала вопросы, на которые Тамара при всем желании ответить не могла. Почему родные дед с бабкой ее отдали? Почему мама уехала в другой город? Кто ее новый муж? Есть ли у них еще дети? Почему тетя Тамара с дядей Женей ее взяли? Они что, своих детей иметь не могут?
Тамара могла родить и раньше. Но все эти годы они с Женей жили в ожидании, что Люсю заберут – или мать, или бабка с дедом. Думали, что родят своего ребенка, когда Люся уедет, чтобы она не чувствовала себя ущербной или недолюбленной, чтобы все внимание и забота – только ей. Чтобы, не дай Бог, не было комплексов на всю жизнь…
Когда Люсе исполнилось пять, Елизавета Ивановна, как каждый год, позвонила с поздравлениями.
– Может, вы приедете как-нибудь? – предложила Тамара. – На Люсю посмотрите. Она уже такая большая выросла.
– Я не смогу, а вот вы приезжайте, – ответила Елизавета Ивановна.
Тамара обсудила предложение с мужем.
– Мне кажется, надо ехать. Все-таки они родные бабушка с дедушкой, – сказала Тамара. – Люся их увидит и поверит, что они настоящие и существуют на самом деле. Надо… Ради Люси…
– А если родные, то чего же они сами к нам не приедут? – Женя был настроен скептически.
– Может, дела, я не знаю. Или тяжело – люди же немолодые.
– То есть ты хочешь ехать.
– Да, хочу. А вдруг они увидят Люсю и…
– Что – и? Хочу тебе напомнить, что они ее уже видели и… Совершенно спокойно ее отдали. И ничего у них не дрогнуло. С чего ты взяла, что сейчас будет по-другому?
– Люди меняются…
– Только не такие!
– Какие – такие?
– Неужели ты до сих пор не поняла? Они эгоисты. Что твоя Татьяна – эгоистка, плевать хотела на ребенка, что дед с бабкой. Ущербные они, понимаешь? У них отсутствует та часть души, которая отвечает за родственные чувства.
– Да при чем тут родственные чувства?
– При том. Они что делают? Живут в свое удовольствие. А если есть ребенок – сама знаешь, – от всего отказаться нужно. Про себя забыть. Начисто. А они не хотят. Эгоисты.
– Я поеду, – решительно сказала Тамара.
– Как хочешь. Только без меня. Я не сдержусь, все им выскажу.
Тамара поехала. Люся, устав с дороги, в доме бабушки и дедушки, где нельзя было ничего трогать, раскапризничалась. Не хотела ни есть, ни играть. Плакала, что хочет домой к своим игрушкам. Тамара видела, что Елизавете Ивановне они в тягость. Та морщилась от детского плача и нытья, пила таблетки от головной боли. Через два часа Тамара поняла, что пора уходить. Елизавета Ивановна их не задерживала. Ей нужно было ехать в пансионат к Илье Петровичу.
– Она им не понравилась, – сказала мужу Тамара, когда они вернулись домой.
– Она что – игрушка? Или мебель? Что значит – нравится, не нравится?
– Люся раскапризничалась у них.
– Ну и что? Она устала. Имеет право.
– Такое ощущение, что они ей чужие. Люся ведь даже не похожа ни на бабушку, ни на дедушку. Ильи Петровича, кстати, не было. Не смог из пансионата приехать.
– Девочка на себя похожа. Я тебя предупреждал. Только зря промоталась и ребенка измучила.
С тех пор обе стороны ограничивались телефонными разговорами.
Люся много думала о своей семье. Только об этом и думала, если уж честно. Ей нужно было понять, почему она жила с тетей и дядей, даже неродными. Как так получилось? Объяснения тети Тамары ее не устраивали, и Люся придумала свою легенду и со временем поверила в то, что придумала.
Люся считала, что ее мама на самом деле умерла и от нее это скрывают. Ведь не могла же мать ее бросить, в самом деле! Именно поэтому ее взяла тетя Тамара, которой, как считала девочка, были нужны только деньги. Какие деньги? Большие, очень большие. Ведь ее бабушка с дедушкой очень богатые люди, и у них в Москве три квартиры, четыре машины, и все эти годы они посылали деньги тете Тамаре. Для Люси. Но тетя Тамара забирала их себе.
Только в одном Люська была права – Елизавета Ивановна и Илья Петрович действительно были состоятельными людьми. Но ни копейки Тамара от них не видела. Она не просила, они не предлагали. Тамара знала, что Елизавета Ивановна любит путешествовать, а Илья Петрович коллекционирует холодное оружие. Знала, что если попросит денег, то ей не откажут. Но унижаться и клянчить? Нет, лучше не надо. Лучше пусть помогут, когда девочка вырастет, – институтом, квартирой, работой. Это важнее.
Когда Люсе исполнилось четырнадцать, Тамара в разговоре с Елизаветой Ивановной заикнулась о будущем ее внучки.
– Пусть доучится у вас, в своей школе, – ответила Елизавета Ивановна. – А в Москву приедет поступать в вуз. Мы ей поможем.
Тамара была очень рада. Значит, она правильно рассудила, и бабка с дедом Люсю не оставят, а помогут, когда действительно нужны будут серьезные материальные вложения. С другой стороны, Люся была, мягко говоря, непростой девочкой, и деньги были нужны не в будущем, а сейчас. Нет, сейчас же.
Они жили не бедно. Не шиковали, но и на сухом хлебе не сидели. На крупные покупки копили, но все необходимое у Люси было.
Тамара заметила, что раньше Люся была равнодушна к одежде. А тут вдруг превратилась в шмоточницу. Если Тамара отказывалась покупать ей новые джинсы или юбку, девочка по два дня могла молчать и обижаться. Но даже если Тамара покупала, Люська все равно ныла – дешевка, не такое, как хотелось, ей не в чем ходить…
Тамара часто видела Люсины вещи на Галке. Сначала молчала – она в подростковом возрасте тоже менялась одеждой с подружкой. Но потом возмутилась – Люся с Галкой не менялась одеждой, а дарила ей то, что только вчера было куплено.
– Люсь, а почему твои джинсы на Гале? – спросила как-то Тамара.
– Мои джинсы, что хочу, то и делаю, – огрызнулась Люся.
– Мне казалось, ты их очень хотела, – напомнила Тамара.
– Хотела, а потом расхотела. Они мне разонравились.
– Тогда надо было сдать в магазин.
– Зачем? Галке нравятся.
– Но я не могу одевать еще и Галю!
– Тебе что, жалко? Может, Галке ходить вообще не в чем? – тут же начала скандалить Люся.
