Олег Рой - Мир над пропастью
Родители по этому поводу никаких указаний не давали, но безошибочным детским чутьем Альбина чувствовала — они ждут. И если и не говорят ничего, то только оттого, что верят — в их ученой профессорской семье не может быть иначе. И ребенок, имеющий в роду несколько поколений выдающихся родственников, просто обязан оправдать их ожидания.
И она старалась изо всех сил, не отвлекаясь на такие мелочи, как игры, дружба со сверстниками и собственное хобби. Все возникающие у нее увлечения девочка рассматривала через призму того, не помешает ли ей это стать безупречной дочерью и внучкой. Вердикт всегда был однозначным — на всякие глупости у нее нет времени.
Примечательно то, что на первый взгляд ее ни к чему не принуждали. В отличие от многих семей в их доме никогда не звучала столь милая сердцу многих родителей песня: «Не получишь нормального образования — пойдешь в дворники». Ей никогда не сообщали, что она должна оправдать чьи-то ожидания, но она чувствовала, как от каждой четверки в дневнике сразу меняется отношение к ней взрослых. Как на лице отца проступает чуть заметное разочарование, мама начинает рассеянно смотреть как бы сквозь нее, а бабушка качает головой и причитает:
— Надо было вчера не телевизор допоздна смотреть, а лучше сделать работу на совесть.
Альбине вечно казалось, что все домашние общались с ней с едва заметным укором. А больше всех был ею недоволен седовласый дедушка-профессор на портрете, висевшем над пианино в гостиной. С этим строгим мужчиной — папиным папой — Альбина знакома не была — он умер за два года до ее рождения, но это не мешало ему взирать на внучку сурово и немного презрительно.
Отчего-то довольно долго, чуть ли не до выпускного класса, ей казалось, что отличная успеваемость в школе непременно гарантирует ей такую же отличную судьбу. Причем не только в плане карьеры или работы. Ей казалось, что все, имеющие пятерочный аттестат, позже становятся отличницами и в жизни. Счастливо выходят замуж и рождают чудных детей. Тогда как троечницы непременно будут неудачницами. Конечно, с годами этот максимализм поубавился, но где-то глубоко на уровне подсознания она привыкла невольно оценивать людей по их ученическим успехам.
До какого-то момента все было легко и понятно. Золотая медаль подвела черту под школьными успехами, а красный диплом подтвердил, что и старания в институте не прошли даром. Но дальше начались проблемы.
Альбина окончила финансово-экономический институт и устроилась на работу в крупную солидную организацию. Ее благодаря отличному диплому сразу приняли на должность старшего экономиста. Работала она, как всегда, хорошо. Приходила раньше всех и часто задерживалась допоздна — не потому, что не справлялась с работой, а потому, что намертво въевшийся и разъедающий изнутри комплекс отличницы требовал делать «еще больше, еще качественнее, еще продуктивнее». Она всегда исполняла свои обязанности тщательно и своевременно. Была предельно аккуратна. Каждая бумага лежала в положенной папке, а каждая папка стояла на своем, раз и навсегда определенном месте.
Но ни аттестатов, ни дипломов, ни похвальных грамот здесь никто не давал. Иногда только выплачивали премии, но это никак не могло служить критерием результативности, так как подобные денежные поощрения получали все, включая младший обслуживающий персонал, а проще говоря, уборщиц.
Вчерашняя отличница растерялась. Шкала, по которой можно было бы оценивать свои успехи, осталась в ученическом прошлом и для взрослой жизни не годилась. Альбина чувствовала постоянную глухую неудовлетворенность. Раньше все было просто: получила пятерку в школе или зачет в институте — и день прошел не напрасно. Получила четверку — нужно больше заниматься. В любом случае понятно, куда двигаться дальше. А сейчас что? Ну делает она свою работу. А результат где? Для чего была вся эта подготовка к «настоящей жизни», если сейчас ничего не происходит?
Иногда ее хвалили, но совсем не так, как других. Ее старания замечали, но упоминали о них как-то вскользь, словно неохотно. Гораздо приятнее похвалить человека за то, что он веселый, общительный или добрый, чем сотый раз говорить друг другу: «Какая молодец наша Альбина. У нее в бумагах всегда образцовый порядок».
Она понимала, что при всей своей образцовости делает что-то неправильно. Или наоборот — не делает нечто важное. Пожалуй, точнее всего причину ее непопулярности у коллег объяснил их начальник, когда она однажды принесла ему на подпись очередной документ, выполненный, как всегда, досрочно.
Он уже занес над листом дорогую ручку, но вдруг отложил ее, снял очки и потер переносицу.
— Альбиночка, вы молодец, что бы я без вас делал, — фраза была, безусловно, хвалебной, но в его интонации она уловила снисходительные нотки. Так общаются с подростками умудренные опытом родители, которые вроде не учат жизни напрямую, но в каждом их пассаже читается: «Ты этого еще не понимаешь. Вот будешь, как я…»
Он надел очки и вновь взялся за дорогую ручку. Альбина стояла не шелохнувшись. Она всегда застывала, входя в этот кабинет. Ее тут ни разу не обидели и не отругали, но она не могла чувствовать себя здесь свободно. Это все равно что прийти в школе в кабинет директора и, похлопав его по плечу, завести непринужденную беседу о своих проблемах. Есть субординация, и ее никто не отменял.
Начальник отдал ей бумагу и, казалось, хотел еще что-то сказать. Она почувствовала себя совсем неловко и неуверенно пошла к двери.
— Знаете, Альбина, вы еще такая молоденькая, наверное, со всеми этими делами вам и отдыхать-то некогда… Но всей работы никогда не переделаешь и всех денег не заработаешь. А отдыхать тоже надо уметь. Вернее, не так — нужно уметь позволить себе отдыхать. Вам бы побольше легкости, Альбиночка, побольше этого…
как там у вас, у молодежи, говорится, драйва! А бумажки — они никуда не убегут.
Она только кивнула, потому что от страха и неловкости не представляла, что может ему ответить. И уже потом, когда она сидела за своим рабочим столом и чувствовала себя в безопасности среди четко расставленных папок и безупречных отчетов, до нее стал доходить смысл его слов.
Напрасно начальник старался донести до нее свою незатейливую мысль. Специфика Альбининого воспитания и созданного им характера была такова, что небольшое это откровение она восприняла не как дружеский совет, а как руководство к действию. Ей сказали, что ей чего-то не хватает. Значит, у нее должно это быть. Но как этого добиться? Одно дело, когда тебе надо собрать максимальное количество макулатуры или написать к конкретному дню курсовую или найти ошибку в расчетах. В таких случаях Альбина переставала видеть что-либо, кроме своей цели, и в ста процентах случаев добивалась запланированного. Но демонстрировать «драйв» было для нее задачей из серии «Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что».
