Дмитрий Григорьев - Господин Ветер
— Чтобы вернуться.
«Ты никогда не сможешь быть с ней».
— Никогда не говори никогда, — сказала Алиса.
«Но я не хочу!»
«Ты хочешь вернуться!»
Крис вдруг почувствовал себя маленьким, ему захотелось спрятаться, убежать. Он закрыл глаза. А когда открыл их, увидел нож. Точнее, кинжал, серые стальные грани которого отражали свет фар. Алиса держала его в руке, лезвием вниз. Крис не заметил, когда он успел поменяться с Алисой местами, но теперь дорога была за его спиной. Где-то далеко за лесом залаяла собака.
«Это сон, но почему лает собака?»
— Все женщины, что были с тобой, чувствовали меня. И они уходили от тебя сами. Потому что любил ты только меня.
— Почему ты говоришь «любил» а не «люблю»?
— Потому что ты вернешься домой. Времени нет, так ведь, милый? Возьми.
Она перехватила кинжал и протянула его Крису ручкой вперед.
Криса колотило.
— Но почему мы не можем сказать друг другу до свиданья без этого?
Кинжал словно прилип к пальцам Криса.
— Ты знаешь… Не будь размазней.
— Тогда я остаюсь.
Алиса внимательно посмотрела на него. И Крис отвел глаза. Ему было страшно. «Не смотри на закат», — почему-то всплыли в памяти слова пастуха.
— Зачем ты обманываешь себя? — услышал он ее голос.
Совсем стемнело. Стальные полированные грани отражали свет фар, однако Крису казалось, что светится сам клинок. Но рукоять была ледяной.
— Нет, я не буду.
— Но ты хочешь вернуться. Караван уходит.
Крис не чувствовал руки, он уже не чувствовал своего тела. Но он еще мог видеть и слышать. Видеть как разгорается свет на гранях кинжала, слышать знакомый нарастающий гул. Караван уходил.
— Я люблю тебя, — с трудом произнес он и попытался отвести руку с кинжалом в сторону, но некая сила вдруг бросила Алису вперед, она прильнула к Кристоферу и нож мягко вошел в ее грудь.
«Что теперь делать, что делать!» Крис не хотел верить, тому что происходит. Губы Алисы оказались возле его уха.
— Беги! — прошептала она. — Еще далеко.
Алиса оттолкнула Кристофера, он выпустил рукоять ножа. Перед глазами темнота. Лишь позади нарастающий гул. Крис развернулся и побежал. Он ничего не видел — повсюду, справа, слева, над головой была темнота. Лишь впереди — тоннель из веток, в самом конце которого — свет, дорога.
Крис не помнил, как оказался в кабине «своей» машины.
— Извините, — еле шевелящемся языком почему-то сказал Крис.
Водитель сразу тронул с места. Он уже не улыбался, но по прежнему доброжелательно поглядывал на Криса.
— Я убил ее, — сказал Крис. Точнее сказали его губы, помимо воли самого Кристофера.
Водитель кивнул, словно знал, что происходило в лесу.
Машина уже неслась сквозь тьму. Такую сплошную, что были не видны габаритные огоньки впереди идущей. Зато мелкие дождинки вспыхивали в свете фар. Они казались звездами.
— Сейчас будет перекресток, — ровным голосом произнес водитель, — я не могу останавливаться, лишь приторможу. Тебе придется прыгать.
Крис распахнул дверь и встал на подножку.
«Почему я не чувствую встречного ветра? Мы летим за сотню!»
Пустота была под ногами Криса.
— Прыгай! — донеслось сзади.
«Но ты даже не затормозил…» — успел подумать Крис перед тем, как почувствовать толчок в спину. Крис полетел вниз…Падение казалось бесконечным. Почему-то заболела нога. А Крис все падал. Он почувствовал, что вся левая половина тела намокла. Но я все еще падаю. И откуда этот вкус крови. Словно воздух пропитан.
Вдруг Крис услышал звук. Мотор. Тормоза. Хлопок дверцы. Хлюп-хлюп-хлюп.
— Юлька, это же человек! — раздалось совсем рядом.
— Пьяный наверное.
— Вон, смотри, кровь. Сшиб кто-то.
— Эй, парень.
Крис открыл глаза. И этим остановил падение. Белое плывущее пятно. Оно быстро превратилось в лицо молодое, испуганное.
— А? — сказал Крис и пошевелился. Он лежал на обочине, на мокрой трассе.
— Ты живой? — спросило лицо. Вопрос был абсурдным, но Крис этого не почувствовал. Он пока плохо понимал, что происходит.
— Не знаю. — Крис сел.
И его тело проснулось. Появились ощущения — шум, боль, холод. Крис чувствовал песок и кровь во рту — губа была разбита, болела нога, бок. Но вполне терпимо. И голова была пустой.
— Что с тобой? — спросил парень. Теперь Крис видел — перед ним молодой, интеллигентного вида парнишка в черной кожаной куртке. Рядом, чуть в стороне — светловолосая девчонка. Чуть поодаль — красные огоньки легковухи.
— Сам не знаю… — сказал Крис, — не помню.
— Сейчас мы тебя в больницу. Встать сможешь. — Парень протянул ему руку.
— Погоди… Крис встал и оглядел себя. Мимо пролетела какая-то машина. Где я?
— Мы недалеко от Кузнецка.
«Во занесло. На Украину».
Через мгновенье до Криса дошло.
«Это же Кузнецк, а не Донецк. Похоже, я действительно никуда не уехал. И не было никакого каравана. Никакой Алисы. А христиане? А бандиты?»
«Были… Вещей нет.»
Крис чувствовал, что в его рассуждениях что-то не так, но дальнейшим анализом заниматься не хотел.
— В больницу не надо, — сказал Крис. — Я вообще-то в Рязань ехал.
— Мы не торопимся. Можем подкинуть до больницы.
— Нет, не надо. До поворота с трасы довезете, спасибо скажу.
— Смотри… Вон у тебя и лицо разбито. И трясет всего.
— Это от холода, — пояснил Крис.
— Юля, принеси воды.
Крис умылся, прополоскал рот и сделал несколько глотков.
Его усадили на заднее сиденье. Теплое мягкое заднее сиденье «единички». Это было чудесно. «Нам даются некайфы, чтобы получать затем великий кайф от самых простых вещей — тепла, мягкого сиденья, горячего чая из термоса, неторопливой беседы».
Дальше начался нормальный добрый разговор. Крис рассказывал о себе, о людях Радуги, о жизни на Алтае, о музыке… Недавние бредовые приключения, где сны были неотличимы от реальности, а реальность казалась сном, где некто, находящийся внутри-снаружи, показывал Крису, что и то, и другое — лишь иллюзии, остались далеко позади. Кристофер, наконец, унял дрожь — ему нравилась эта очередная иллюзия в виде старенькой копеечки с приятными собеседниками.
Через несколько часов пути судьба Криса на ближайшие два дня была предопределена: «Мы едем к хорошим друзьям на свадьбу, и ты едешь с нами. Оттуда мы довезем тебя до Иванова. И посадим на поезд». «А деньги?» «Деньги — это пыль». «А эти ваши друзья? Они то меня не знают». «Узнают».
Борис вел машину до рассвета, затем его сменила Юля, они заезжали за продуктами, подарками, сначала в одно, затем в другое место. И в гости к молодоженам прибыли в середине дня. А дальше была баня и водка. Крис смог рассмотреть повреждения — здоровенный синяк на боку и на ноге.
Затем жених принес гитару. «Мендельсона сможешь? Еще Колька гармонист подойдет». «Сделаем, — сказал Крис. — Были бы ноты». Колька-гармонист оказался весьма врубчивым и умелым музыкантом «из народа». Но для выпускника районной музыкалки он играл весьма круто. «Везет мне на хороших музыкантов». Он быстро сошелся с Крисом, они нашли то, что оба знали в совершенстве — битлов, плюс гармонист знал кое-что из попсы, а Крис мог подыграть ритм. Они пели, и свадьба подпевала, они пили и снова пели, теперь уже было неважно, если иногда кто-то лажал, всем было все равно.
Гуляли и на следующий день. А потом был город Иваново, и пьяный Крис, видимо, воодушевленный свадьбой, и какой-то древней телегой, типа — «Иваново — город невест», сватался из окна машины ко всем «невестам», на вокзале он выключился, и в поезд Криса упаковали без его участия. Очнулся он на верхней полке: «Как это я не упал?» Потом пошли алкогольные измены: «Я не хулиганил?» — спросил он бабушку с внучкой на нижней полке. «Нет, нет, вы только стонали». «Хорошо, что не блевал». — подумал Крис. Его тошнило. Тук-тудук, тук-тудук — вагон-кузнечик. И еда на столе пробудила рвотный рефлекс. Туалет был свободен. Криса несколько раз чистило. Затем он прополоскал рот водой из-под крана. И не удержавшись, сделал несколько глотков. У воды был вкус железа.
В памяти Криса всплыли пьяные телеги, которые, как ему казалось, он нес на свадьбе. «Алкаш, а не суфий!» Он вернулся на полку. Внизу ели куру. «А что я мог сделать? — Мысли его снова вернулись к Алисе — Проснуться чуть раньше…» «Но ты сам шел к этому. Валькирия…Только ты не годишься в жители Валгалы». Это было сказано с иронией, но Крис вдруг смог соединить Алису на трассе и последующую аварию, Алису в джипе и бандитов, Алису, вестника иного мира, самой смерти…
«Ты убил своего ангела. Твой ангел умер. И у тебя остался твой ад, возвращающийся из детства: старинный восточный город, залитый ослепительным желтым солнцем, радужная вода в реках, словно покрытых пленкой масла, узкие улицы, безразличные, неживые люди, говорящие на незнакомых языках, и страх, растворенный повсюду».
