Том Перротта - Маленькие дети
— Что случилось, мама?
— Я плохо себя чувствую.
— А почему не идешь к доктору?
— А что он сделает? Я старая. Может, просто пришло мое время.
Мэй коснулась рукой щеки сына. Она видела, как он напуган.
— Сходи завтра в церковь. Помолись за свою старую больную мамочку.
— Схожу, — пообещал Ронни. — Хоть и не думаю, что Бог особо прислушается к моей молитве.
— Он всех слушает, — уверенно сказала Мэй. — Мы все его дети. От первых и до самых последних.
Ронни опять сжал ее плечо.
— Все будет хорошо, мама. Я знаю.
Мэй хлюпнула носом и улыбнулась ему:
— Смотри кино. Сейчас будет самое интересное.
* * *Единственным, что радовало Ларри во время еженедельных походов в церковь, было то, как злилась, увидев его, Джоанни. Он заметил это еще в первый раз, когда прошел мимо ее ряда, возвращаясь на свое место после принятия причастия (исповедь он пропустил, решив, что как атеист имеет право пренебрегать некоторыми требованиями процедуры). Мальчики просияли, заметив отца, и начали наперебой дергать мать за рукав, шептать что-то и указывать пальцами и наконец вынудили Джоанни отказаться от попыток не замечать мужа. Она бросила взгляд в его сторону, фальшиво удивилась и растянула губы в улыбке, которая не могла скрыть ни подозрительности, ни враждебности.
К тому моменту, когда они якобы случайно столкнулись после мессы, Джоанни успела оправиться от удивления. Разумеется, это случайное столкновение было тщательно подготовлено Ларри, который заранее занял позицию на дорожке, ведущей от церкви к парковке. Ему пришлось почти пятнадцать минут ждать, пока она болтала с приятельницами и знакомыми, а потом вела бесконечную и, по мнению Ларри, чересчур интимную беседу с нигерийским священником, костлявым парнем с выпученными глазами, великосветским акцентом и непроизносимым именем — то ли Нагоуби, то ли Ганоуби, то ли еще что-то в этом роде. Ларри уже давно решил, что священник «голубой» — из-за акцента и какой-то преувеличенно театральной жестикуляции, — но, заметив, с каким вниманием тот наклоняется к своей собеседнице, решил, что поторопился с заключением. Джоанни, как всегда, оделась для похода в церковь так, словно собиралась танцевать у шеста: короткая юбка, очень прозрачные черные колготки, невероятной высоты каблуки и узкий красный топ, не оставляющий никаких сомнений в том, почему она была самой вероятной претенденткой на звание «Мисс Соски». В прошлом они с Ларри неоднократно ссорились из-за ее воскресного гардероба. Собственно, даже несчастный эпитет «грязная шлюха», приведший к разводу, он употребил, когда увидел, что в самый разгар июльской жары она собралась идти к мессе в платье, из которого буквально вываливалась грудь. Ее оправдания всегда были одними и теми же: работая медсестрой, она целые дни проводит в уродливой униформе, и неужели она не заслужила права раз в неделю одеться красиво?
Отец Баноуги, похоже, был с ней совершенно согласен. Он постоянно дотрагивался до ее руки и так энергично кивал, что со стороны складывалось впечатление, будто он говорит не с Джоанни, а с ее сиськами. Потом они начали смеяться и делали это так долго и громко, что Ларри отлично слышал их с тридцати метров. Над чем можно так смеяться в девять утра в воскресенье? Когда в Африке миллионы детей умирают от голода? Он уже собрался подойти и разрушить эту маленькую идиллию, но они расстались и без его помощи. На прощанье отец Нутоумби так проникновенно обнял Джоанни, что Ларри невольно припомнил историю из своего далекого детства.
Боже милостивый, подумал он, да это же вторая миссис Михалек! Похоже, эти двое уже готовы открыть видеосалон.
На протяжении всего разговора близнецы послушно стояли рядом с матерью — примерные маленькие ангелочки в белых рубашках с короткими рукавами и черных галстуках-бабочках, но стоило священнику повернуться к ним спиной, как они тут же принялись толкать друг друга и яростно о чем-то спорить. Со свойственной ей решительностью Джоанни быстренько навела порядок, взяла обоих мальчиков за руки и потащила их по тропинке, в конце которой притаился Ларри.
Увидев отца, мальчики завопили от восторга, вырвались из рук матери и понеслись к нему навстречу. Они виделись только накануне (Джоанни разрешала ему брать детей на всю субботу), но он уже успел истосковаться по ним, по производимому ими шуму, просто по их виду Так же было и когда прошлой осенью они начали ходить в подготовительный класс, и он все будние дни тоскливо слонялся по опустевшему и притихшему дому. Он поднял их в воздух, по близнецу под каждую руку, и неторопливо подошел к Джоанни. Приятно было на минуту представить, что у них все в порядке и они всей семьей весело проводят воскресное утро. Ради этого он охотно согласился бы каждое воскресенье ходить в церковь, если бы только там не надо было молиться Богу.
— Ну и ну, — усмехнулась Джоанни. — А вот и наш блудный сын.
Ларри подставил щеку для поцелуя, но она просто прошла мимо по направлению к площадке, вынуждая Ларри догонять себя. Это было непросто: Джоанни даже на каблуках ходила очень быстро, а у него под каждой рукой было по барахтающемуся и увесистому близнецу. Когда они подошли к машине, она уже успела отпереть свою «камри».
— А разве не полагается радоваться возвращению блудного сына? — спросил он, опуская мальчиков на землю.
Джоанни распахнула заднюю дверь:
— Мальчики, быстро в машину!
Близнецы покорились, но Грегори все-таки успел спросить у отца, будет ли тот завтракать с ними. Ларри с надеждой пожал плечами.
— Не сегодня, — отрезала Джоанни.
Под разочарованные вопли мальчиков она захлопнула заднюю дверь и с насмешливым восхищением покачала головой:
— Неплохо. Причастие и целая служба.
— Отлично выглядишь, — попробовал подлизаться Ларри. — Может, сходим куда-нибудь вечером, поговорим?
Она стиснула губы.
— Не мучай меня, Ларри.
— Я по тебе скучаю. Это что, преступление?
Джоанни могла быть очень жесткой, но надолго ее не хватало. Вот и сейчас она, кажется, собралась заплакать.
— Надо было лучше со мной обходиться, когда у тебя была такая возможность.
— Я стараюсь, детка. Разве ты не видишь?
— Я вижу, Лар. Просто ты немного опоздал.
Обойдя вокруг машины, она подошла к водительской двери, словно опасалась за свою безопасность.
— Могу поспорить, что священник сейчас рвет на себе волосы, — заявил Ларри.
Джоанни открыла дверь, но не спешила садиться. Она вздохнула, давая ему понять, что разговор ей уже надоел:
— Это почему же?
— Я видел, как он на тебя пялился, — ухмыльнулся Ларри. — Похоже, обет целомудрия его уже здорово достал.
* * *Хоть Ларри и ходил в церковь Святой Риты всего третью неделю, он успел к ней привыкнуть и уже чувствовал себя здесь своим. Проскользнув на обычное место — четвертый ряд сзади, правая сторона, сиденье у прохода, — он кивком поздоровался с соседями. Вся компания была в сборе: дохлый парень с перхотью и жиденьким, надтреснутым баритоном, нервная леди средних лет с ингалятором для астматиков, висящим на цепочке на шее, старик с военной выправкой и седым ежиком на голове, который два прошлых воскресенья рыдал все время, пока шла проповедь, останавливаясь только затем, чтобы громоподобно высморкаться в грязный носовой платок.
Ларри выбрал это место на задах церкви не из солидарности с одинокими и отверженными, как можно было бы предположить, а потому что отсюда открывался прекрасный вид на Джоанни с мальчиками, всегда садящимися в десятом ряду от начала, облюбованном прихожанами с маленькими детьми. Ему нравилось ощущение власти, которое давала эта позиция: он мог их видеть, а они его — нет, хотя он был уверен, что Джоанни очень хочется оглянуться и проверить, здесь ли он, и не делает она этого только из гордости и упрямства. К счастью, мальчики подобной щепетильностью не страдали и постоянно оглядывались на него, по очереди и вместе, застенчиво улыбались или незаметно махали рукой. Ларри отвечал им, тайком поднимая большой палец.
Служба началась, и Ларри поднялся вместе со всеми прихожанами. Он с удовольствием отметил, что сегодня Джоанни пришла в брюках — черных и очень обтягивающих, без дурацких карманов, которые только портят вид сзади. Под брюки, вероятно, были надеты чудо-трусики, которые в точности выполняли рекламное обещание: «Ваше белье под одеждой станет невидимым!» (Если бы Ларри не знал об этой хитрости, он бы решил, что Джоанни решила вовсе обойтись без белья.) Во всяком случае, ее задница во всей своей красе была выставлена на его полное обозрение, и Ларри знал, что в ближайшие сорок пять минут у него будет немало возможностей с восторгом и благоговением созерцать ее. Правда. Папа вряд ли бы одобрил подобного рода воскресное благоговение, но его святейшество, скорее всего, не был большим специалистом по задницам.
