Анна Бялко - Надкушенное яблоко Гесперид
Она пробежала, практически вприпрыжку, до самого конца платформы и уже озиралась в поисках спуска в метро, ощущая себя вполне в безопасности, как кто-то хлопнул ее сзади по плечу. Ирина вздрогнула и зажмурилась.
– Здравствуй! Однако ты быстра, – сказал у нее над ухом голос князя.
Ирина повернулась и, не помня о былых предрассудках, радостно кинулась ему на шею.
– Илья! Как я рада! Но как ты узнал?
– Я позвонил агентше, узнать, взяла ли ты билеты. Ты не звонила, и я сам тоже тебе не звонил, чтобы не мешать... Но мне сказали, что ты взяла целое купе... Я решил тебя встретить. – В голосе его звучал незаданный вопрос.
– Да. Илья, тут произошла такая история...
Пока князь довез ее на своей машине до дома, она успела рассказать ему практически все. И как ей безумно везло, и про девочку, и про все хлопоты. И про финальную встречу на Н-ском вокзале. Она так увлеклась, рассказывая, что даже не обращала внимания на жуткую езду. Впрочем, в пустом городе это было не так страшно.
– Понимаешь, Илья, я не то, чтобы не знала, что делать, нет. Мне казалось, да я и сейчас так думаю, это был единственный выход. Не для меня даже, вообще. Для всех. Это правильно, что ребенок должен быть с матерью. Я не знаю... Может быть, глупо вышло...
– Да нет, почему же глупо? Я думаю, ты сделала совершенно правильную вещь.
Ирина быстро взглянула ему в лицо. Он был совершенно серьезен.
– Ты правда так думаешь? Тут же еще с деньгами так вышло...
– Ты совершенно правильно все сделала. И не надо ничего о деньгах. Мне тоже не чужда благотворительность...
О некоторых других последствиях его благотворительности Ирина сочла за лучшее князю пока не рассказывать. Не стоит. Может быть, когда-нибудь потом, если к слову... А может быть, и вообще никогда.
В квартире было тихо и пусто. Ирина, бросив сумку в прихожей, медлено прошла босиком по комнатам, провела пальцем по осевшей на мебель пыли. Сколько меня здесь не было? Пять дней? Надо же, прожить успела будто целую вечность, а посмотреть – еле-еле заметен след на пыли.
По въевшейся журналистской привычке она включила компьютер – проверить накопившуюся почту. Открывая пришедшее пару дней назад письмо от мужа, она ошиблась, нечаянно кликнула мышкой в соседнюю строчку, и вместо сашкиного письма открыла мусорную рекламную записку, дурацкий спам. Но, в первую минуту не поняв своей ошибки, в ужасе уставилась на открывшуюся перед ней ярко-красную надпись:
– Тело вашей мечты!
Ирина оторопела, живо представив перед собой убитую мечту, лежащую в виде абстрактного тела, и только через несколько секунд, придя в себя, поняла, что, собственно имелось в виду. Гневно отправив поганую рекламу гимнастического зала в виртуальный мусорный ящик, Ирина даже подумала, что, пожалуй, на самом деле это смешно. Интересно, кто сочиняет все эти рекламные слоганы? Тело мечты. Это же придумать так надо...
Разбирая вещи, она нашла в сумке оставшееся из поезда подвявшее зеленое яблоко. Ирина автоматически отнесла его на кухню, положила на стол и продолжила разбирать вещи. Потом долго и с удовольствием мылась в душе. Вышла на кухню, завернутая в любимый махровый халат. Включила чайник. Зарядила кофеварку. В соображении, чего бы позавтракать, потянула дверцу холодильника. Завтракать было нечем. Обедать и ужинать, впрочем, тоже. Из быстродоступных и простых в приготовлении предметов съестного в наличии было, пожалуй, только это самое яблоко. Ирина вздохнула. Ну что ж. Ничего страшного, лучше, чем ничего. Ей многого и не нужно. А потом она съездит и закупится. Чайник скипел. Чашка кофе в кофеварке была практически полна. Задумчиво глядя в окно, Ирина поднесла яблоко ко рту. Откусила его. И тут же плюнула. Яблоко оказалось кислым.
Из колонок Ирины Волгиной
8. Керинейская лань
В моей жизни сильно не хватает романтики и авантюр. У меня все состоялось, все устоялась, дети-дом-муж-работа-досуг нацело занимают все предоставленные им время-силы-возможности, но иногда так хочется чего-то такого... Невысказанного... Чтобы глаза в глаза, рука к руке, и – ах!
Нет, поймите меня правильно, я вовсе не ищу романа на стороне. По большому счету, я о нем даже не мечтаю. Роман на стороне – это хлопотно, это суетно, это надо бегать где-то в сырости и темноте, это дурацкие опоздания и нелепые оправдания, это отнимает время и нервы и вообще как-то... Слегка грязновато. Никакой романтики там нет и в помине.
А хочется, тем не менее, именно ее. Или чего-то другого в том же роде, но такого же большого и чистого. Чтобы бегать легко и свободно, как дикая лань, чтобы от простора захватывало дух, чтобы в животе порхали бабочки, чтобы – одним словом, ах!
Но если, как мы тут выяснили, сомнительная романтика любви на стороне нам не подходит... В моей юности было еще одно такое спасительное понятие – романтика дальних странствий. Это когда ты едешь неизвестно куда и не очень понятно, зачем, но всему прогрессивному человечеству потом от этого будет огромная польза. А тебе достанется туман и запах тайги. И мечта, похожая на сиреневый туман. Интересно, кстати, чем пахнет в тайге? Почему-то мне кажется, что не розами, и даже не хвоей... Но не буду отвлекаться.
Пришлось мне тут поехать в командировку. По просторам необъятной... Я поначалу даже обрадовалась – вот она, моя романтика, думаю. Сейчас в поезд, на верхнюю полку, лицом в окно, ветром в лицо, и спать романтично под стук колес...
Ребята, в поезде грязно. Даже в купе класса полулюкс. (Лучших мест в этом направлении не существует.) Полки покрыты копотью. Белье серое и сырое. Чай невкусный. Соседи по купе пьют беспробудно, храпят во сне и пахнут носками. Ну и там, на месте... Погода выдалась плохая, как нарочно. Дождик и холодно. Вода горячая, опять же, с перебоями. Одна была радость – хоть сам номер в гостинице у меня был отдельный. И это все еще цветочки, а вот если представить, что где-то по пути у меня мог завязаться какой-то попутно-романтический роман, вот тогда это был бы тихий ужас. Потому что в таком случае и номера отдельного бы не вышло. А пришлось бы толкаться в ванной с посторонним человеком и спотыкаться об носки. Не знаю, принесла ли моя поездка огромную пользу всему прогрессивному человечеству, но муж и дети, оставленные на произвол судьбы в лице моей мамы на целую неделю, были очень недовольны. Главное, я в эту командировку практически сама напросилась. Можно ведь было бы и избежать...
Обратно я летела самолетом. Попутчик, кстати, симпатичный попался. Но ни авантюр, ни романтики почему-то больше не хотелось.
А уже после, дома, мне приснился сон. Во сне мне было семнадцать лет, я только-только поступила в институт и бегала где-то по улицам со своим тогдашним кавалером, неприкаянная и без крыши над головой. Проснулась с ощущением жуткого счастья. Стала разбираться, в чем же дело? Кавалер был, как жизнь потом показала, сильно так себе, и я всегда это знала, время было тяжелое, неустроенность эта опять же... Откуда счастье-то? А потом вспомнила: лет-то мне во сне было – семнадцать! Может быть, в этом все дело?
Часть третья
Плод
Ирина проснулась этим ясным субботним утром в начале июня с невнятным, но противным чувством неизбежности выполнения застарелого долга. Через несколько секунд чувство прояснилось, хотя менее противным не стало. Ну конечно. Все люди, как люди, а ей надо тащиться разгребать барахло на старой даче. И это совершенно неотвратимо. Ей почти год удавалось успешно уворачиваться и уклоняться от исполнения этой унылой обязанности, но дальше отступать было некуда. Вчера мама снова напомнила ей про дачу, и в ее голосе звенел такой металл, что было понятно – все корабли сожжены, лучше даже не начинать. И поэтому ей, Ирине, как послушной дочери, вместо того, чтобы расслабляться сегодня в кругу семьи за городом у родителей, придется тащиться совершенно в другой, просто-таки противоположный конец Подмосковья, и там... Ох, даже думать не хочется.
Она с тоскливой завистью поглядела на спящего рядом мужа. Ему хорошо. У него нет ни дачи, ни мамы. То есть, мама, конечно, у него есть, но далеко, и вообще не стоит над душой. Хотя, может быть, из чувства человеколюбия... Попытка, в конце концов, не пытка.
Она тихонько толкнула мужа в плечо.
– Сань... Саня... Просыпайся, а?
Муж что-то невнятно пробурчал, пытаясь одновременно зарыться под подушку головой. Но все его ходы были Ириной давно и хорошо изучены, поэтому уже минут через пять он глядел на нее обоими глазами, в которых даже при желании можно было прочесть намеки на способность к осмысленному восприятию происходящего. Что в данном случае и требовалось.
– Сань?
– Ну что тебе, мать-убийца?
– Я тут, знаешь, подумала...
– Ночью? Ты что, опять спала плохо? – В сашкиных уже совсем проснувшихся глазах зажглись одновременно ужас и подозрение. Не совсем, надо заметить, беспочвенное. У Ирины было свойство во время бессонницы размышлять о всяком-разном. Иногда она приходила к интересным выводам. Этими выводами она неизменно делилась по утрам с мужем, предлагая обычно воплотить задуманное в жизнь. Справедливости ради, совсем не все эти ночные идеи на поверку оказывались бредовыми, но рефлекс у Сашки, тем не менее, был наработан.
