Артур Хейли - Менялы
Его заглушили протестующие голоса Роско Хейворда, Джерома Паттертона и других директоров.
Хейворд снова вскочил, глаза его метали молнии.
— Это намеренное извращение фактов!
Алекс нанес ответный удар:
— Покупка акций — не извращение фактов!
— Но твоя интерпретация — извращение. “СуНатКо” — это превосходное вложение денег наших клиентов.
— С каких пор оно стало таким хорошим?
— Алекс, — распаляясь, заявил Паттертон, — операции отдела кредитования не подлежат обсуждению.
— Я согласен с этим, — отрезал Филип Джоханнсен. Харольд Остин и еще несколько человек громко выкрикнули:
— И я согласен!
— Подлежат или не подлежат, — настаивал Алекс. — я вас всех предупреждаю, что происходящее здесь может расцениваться как нарушение акта Гласса и Стигалла от тридцать третьего года и директоров могут привлечь к ответственности…
Послышались гневные восклицания. Алекс понимал, что попал в больное место. Хотя члены совета, без сомнения, знали о двойственности описанной им ситуации, они предпочитали об этом не слышать. Знание сути дела означало участие и ответственность. Им этого не хотелось.
“Ну, — думал Алекс, — нравится им это или нет, теперь они знают”. Перекрывая другие голоса, он твердо продолжал:
— Я предупреждаю совет, что, если ссуда “Супранэшнл” будет одобрена со всеми дополнениями, мы об этом пожалеем. — Он откинулся на стул. — Это все!
Как только Джером Паттертон ударил молоточком, гвалт стих.
Паттертон, заметно побледневший, объявил:
— Обсуждение закончено, будем голосовать.
Мгновение спустя предложения по “Супранэшнл” были одобрены; Алекс Вандерворт был единственным, голосовавшим против.
Глава 12
Когда директора возобновили заседание после ленча, Вандерворта окружал заметный холодок. Обычно двух часов утреннего заседания хватало на обсуждение всех дел. Сегодня тем не менее было дано добавочное время.
Чувствуя негативное отношение совета, Алекс предложил Джерому Паттертону во время ленча перенести его выступление на следующее заседание через месяц. Но Паттертон резко возразил:
— Не выйдет. Директора в сердитом настроении благодаря тебе, поэтому выкручивайся как знаешь.
Это было необычайно резкое высказывание для хорошо воспитанного Паттертона, но оно свидетельствовало о том, что Алекс попал у всех в немилость. Это также убедило его в том, что последующий час будет бессмысленной тратой времени. Его предложения будут отклонены из желания досадить, если не по другой причине.
Как только директора расселись, Филип Джоханнсен выразил общее настроение, намеренно посмотрев на часы.
— Мне уже пришлось отменить одну встречу сегодня днем, — проворчал глава “Мидконтинент раббер”, — и у меня есть еще дела, поэтому давайте покороче.
Несколько человек согласно кивнули.
— Я буду как можно более краток, джентльмены, — пообещал Алекс, после того как Джером Паттертон официально его представил. — Я намерен изложить четыре пункта.
И начал говорить, загибая пальцы:
— Первое: наш банк лишается значительной части прибыли, не используя всех возможностей для роста долгосрочных вкладов. Второе: расширение долгосрочных депозитов увеличит стабильность банка. Третье: чем дольше мы откладываем, тем сложнее будет наверстать многих наших конкурентов. Четвертое: существуют возможности выйти в лидеры — возможности, которые должны использовать и мы, и другие банки, — с помощью возврата к традициям личной, корпоративной и национальной выгоды, о чем мы давно забыли.
Он описал методы, с помощью которых “Ферст меркантайл Америкен” может добиться преимущества над конкурентами: увеличение процентов по долгосрочным вкладам до установленного законом верхнего предела; более привлекательные условия для вкладчиков на срок от одного до пяти лет; система чеков для долгосрочных вкладчиков до предела, обозначенного банковским законодательством; поощрения для открывающих новые счета; широкая рекламная кампания программы долгосрочных вкладов и девяти новых отделений банка.
Для выступления Алекс покинул свое обычное место и встал во главе стола. Паттертон слегка отодвинулся в сторону. Алекс привел с собой главного экономиста банка Тома Строгана, расставившего для обозрения совета схемы на подставках.
Роско Хейворд, подавшись вперед, сидел с бесстрастным лицом и слушал.
Алекс на минуту умолк, и Флойд Леберр тотчас сказал:
— У меня сразу же возникло одно соображение.
К Паттертону вернулась его обычная вежливость, и он спросил:
— Ты согласен отвечать на вопросы по ходу, Алекс, или оставим их на конец?
— Флойду я отвечу сейчас.
— Это не вопрос, — без улыбки сказал глава “Дженерал кейбл”. — Это зафиксированный факт. Я выступаю против значительного расширения долгосрочных вкладов, поскольку тем самым мы себе перекрываем кислород. У нас уже есть значительные депозиты от сотрудничающих с нами банков…
— Восемнадцать миллионов долларов от организаций, занимающихся долгосрочными вкладами и ссудами, — сказал Алекс.
Он ожидал возражения Леберра, и в том, что он сказал, был смысл. Лишь немногие банки существовали в одиночку; у большинства были финансовые узлы с другими, и “Ферст меркантайл Америкен” не был исключением. Несколько местных организаций, занимающихся долгосрочными вкладами и ссудами, сохраняли значительные депозиты в “ФМА”, и боязнь, что эти суммы могут быть изъяты, заставляла и прежде отложить предложения по расширению долгосрочных вкладов.
Алекс заявил:
— Я думал об этом.
Леберра не удовлетворил этот ответ.
— А ты подумал о том, что если мы начнем активно конкурировать с нашими клиентами, то потеряем эту область деятельности целиком?
— Потеряем немного. Я не верю, что мы потеряем все. В любом случае наше начинание значительно перекроет потери.
— Это твое мнение.
— Мне это кажется оправданным риском, — настаивал Алекс.
— Ты же выступал против риска с “Супранэшнл”, Алекс, — спокойно произнес Леонард Кингсвуд.
— Я не против риска. Это гораздо меньший риск, между этими двумя направлениями нет ничего общего. На лицах за столом был написан скепсис.
— Я бы хотел услышать мнение Роско, — сказал Леберр.
— Да, давайте послушаем Роско, — подхватили двое других директоров.
Головы повернулись к Хейворду, уставившемуся на скрещенные на груди руки.
— Не хочется топить коллегу, — спокойно произнес он.
— Почему же? — поинтересовался кто-то. — Он ведь пробовал потопить тебя. Хейворд слегка улыбнулся.
— Я предпочитаю быть выше этого. — Его лицо посерьезнело. — Однако я согласен с Флойдом. Бурная деятельность по расширению долгосрочных вложений лишит нас важной сферы бизнеса. Я не считаю, что теоретическая прибыль стоит этого. — Он указал на одну из схем Строгана, демонстрировавшую географию новых отделений. — Члены совета могут заметить, что пять из предложенных отделений расположены близко к организациям, занимающимся долгосрочными вкладами и ссудами, крупным вкладчикам “ФМА”. Можно не сомневаться, что это не пройдет незамеченным.
— Такое расположение отделений, — сказал Алекс, — тщательно выбрано в результате исследования плотности населения. Они будут находиться там, где живут люди. Конечно, организации, занимающиеся долгосрочными вкладами и ссудами, пришли туда первыми — во многом они были дальновиднее таких банков, как наш. Но это не значит, что мы постоянно должны воздерживаться от такой деятельности.
Хейворд пожал плечами:
— Я уже высказался. Впрочем, я вот что скажу: мне вообще не нравится идея маленьких отделений.
— Это будут монетные лавки, — не сдержался Алекс, — банковские отделения будущего.
Он понимал, что все выходит не так, как он рассчитывал. К вопросу об отделениях он хотел подойти позже. В общем, теперь это, очевидно, уже не имело значения.
— По описанию отделений, — произнес Флойд Леберр (он читал информацию на листке, распространенном Томом Строганом), — они напоминают автоматические прачечные.
Хейворд, также погрузившись в чтение, покачал головой:
— Не в нашем стиле. Нет достоинства.
— Лучше бы нам поменьше думать о достоинстве и побольше о деле, — заявил Алекс. — Да, маленькие отделения похожи на автоматические прачечные, но опять же это отделения банков будущего. Позволю себе сделать одно предсказание: ни мы, ни наши конкуренты не могут и дальше содержать отделения банков в их нынешнем виде, напоминающем раззолоченные фамильные склепы. Цена земли и строительных работ делает это бессмысленным. Через десять лет по меньшей мере половина нынешних отделений банка перестанет существовать. У нас останутся только основные. Остальная часть разместится в менее дорогостоящих помещениях, полностью автоматизированных, с автоматическими кассами, с телемониторами для ответа на вопросы и с подключением к компьютерному центру. При планировании новых отделений — включая те девять, по поводу которых я выступаю, — мы должны предвидеть такой переход.
