Норберт Ниман - Школа насилия
Слишком громко произнес — они расслышали, там, на задних сиденьях автобуса, то есть Эркан расслышал и передал дальше. Цитирую:
«Эй, Надя, Бек тобой бредит. Повторяет твое имя».
Все нашли это жутко забавным, даже Спайс-герлы сразу проснулись. Кроме тебя. На этот раз, Надя, они оттеснили тебя в сторону, да они и правы, у тебя же нет чувства юмора, ты даже не умеешь перепрыгнуть через свою тень, как все они, как даже я, слышишь, как я смеюсь, ха-ха-ха. И кроме Эркана. Он все еще с разинутым ртом пялится на меня своим мафиозным взглядом, положив руку на Наташино колено. Цитирую:
«Он все повторяет. Правда, он буквально повторяет, что я сейчас сказал. Говорит в эту штуку».
«Мутировал, наверное, в попугая».
Не знаю, кто это сказал. Может быть, Дэни.
«С вами все в порядке, Masta? Я могу вам помочь?»
«Ему уже давно ничем не поможешь».
Теперь они уставились на меня. На меня можно рассчитывать, я идеальная мишень для любого издевательства, любой вспышки беспричинной ярости, я не оказываю сопротивления.
«Что он там, в сущности, делает все время?»
«Господин Бек, чем это вы там занимаетесь все время?»
«Он продолжает все повторять».
Я не реагирую, я записываю.
«Он начинает действовать мне на нервы».
Это только игра, шутка, я не что иное, как приемник, протечка, испытательный полигон, на котором можно безнаказанно устраивать взрывы.
«Скажи ему что-нибудь, Надя. Что-нибудь глупое».
Требование поступает от Амелии, небрежный поворот головы назад.
«Ну, давай, не тяни».
«Неохота».
Ты молчишь.
Они подзуживают тебя, я думаю, небезуспешно, все, кто сидит, тебя подзуживают.
«Надя. Надя. Надя. Надя».
Похоже, мы в центре событий, они хлопают в ладоши, даже те, кто сидит впереди, повернулись и ждут. Так это и есть то, чего я ожидал? Они не преступники, они не мои жертвы, все развивается само собой, все совершенно невинно. Я перекладываю диктофон в левую руку, лезу правой в карман брюк, сжимаю ладонью нож. Смотрю только на тебя.
«Скажи: Надя, Надя».
«Скажи: я одинокий печальный учитель немецкого».
«Одинокий похабный учитель немецкого».
«Меня зовут гномик».
«Мудик».
«Педик».
«Что?»
«Черт, он кукарекает даже Наташкино „Что?“»
Я смотрю только на тебя, Надя, другие меня не интересуют, в данный момент, когда ты еще — точка, за которую цепляется и вокруг которой вращается все. Ты это знаешь, я вижу по тебе, точно знаешь. Глаза неподвижно устремлены на руки, сцепленные на коленях. Еще раз все зависит только от тебя, в какой-то миг мне захотелось протянуть к тебе руку. Он миновал. Твои полные, обычно всегда готовые к атаке, словно вспухшие от поцелуев губы так сжаты. Вот ты едва заметно покачала головой. Ты кажешься усталой и отрешенной. Мне достаточно этого эха. Ты что-то прошептала, не могу разобрать.
«Тихо, вы. Надя что-то говорит».
Это Майк, он сидит рядом с тобой, гладит твои уже отросшие волосы, прижимается щекой к твоей щеке. Прочие действительно затихают. Они ждут. Пока Майк не очнется. Он садится прямо, пожимает плечами.
«Она хочет, чтобы мы перестали».
Но это не тот текст, который ты произносишь, губы не так двигаются. Погоди-ка, попробую прочесть по ним сам.
Не вышло, ты слишком далеко сидишь.
Надя, я не могу тебя понять!
Я это только что почти прокричал, непроизвольно, извини. Теперь весь автобус стих, даже коллеги впереди насторожились.
Надя, ты действительно поднимаешь голову, глядишь на меня, хочешь заговорить… Говори!
«Страх, помутивший разум ваш, позволил бессмысленным вещам взять власть над вами».
Молчание длится.
«Пук. Третий акт, сцена вторая. Надина роль».
Комментарий Марлона, он в курсе дела. Цитата из «Сна в летнюю ночь».
И ты засмеялась, Надя, ты, совсем одна. Ты смеешься, ты уже не можешь успокоиться, смех так и захлестывает тебя, вот, слышишь, я протягиваю тебе диктофон.
«Я уже много выучила наизусть, господин Бек».
Это был голос Карин. Она вылетела откуда-то сзади и стоит теперь рядом.
«Кошель пчелы медовый для него опустошите вы, когда свеча его из восковых объятий ваших вырвет».
Другие подхватывают.
«Расправленными крыльями взмахните и лунный свет с глаз бережно смахните».
Хор усиливается.
«У светляка возьмите свет сигнальный, укажет он ей путь в опочивальню».
Они хотят вырвать у меня диктофон.
«Королева эльфов, господин Бек. Я была хороша?»
«Да оставьте же».
Нет.
Я берусь за рукоять стилета.
«Да оставьте же его в покое, вы должны оставить его в покое».
Кто это говорит, ты, Надя? Кристель Шнайдер перелезает через колени Герты, пробирается в проход, спотыкается, но не падает, спешит ко мне, останавливается на полдороге. Машет руками в воздухе.
«Послушайте, господин Бек, с вами все в порядке?»
Мимо нее протискивается Мёкер.
«Что на вас нашло? Чем вы занимаетесь? Что это такое, что у вас в руке? Дайте сюда!»
2Никого нет.
Я иду по коридору к лестничной клетке. За спиной у меня, как раз когда я заворачиваю за угол, захлопывается дверь. Я бегу по коридору назад и снова направо. Коридор кончается дверью с надписью «Посторонним вход запрещен». Дверь закрыта. Я слышу, как там, с другой стороны, кто-то сбегает по лестнице вниз.
Я возвращаюсь в свою комнату, закуриваю сигарету, сажусь на край кровати. Я уже накинул на плечи спортивный пуловер, уже стоял в дверях, но тут мне пришло в голову, что не стоит торопиться. Если я не ошибся, если это и вправду они стучали, то меня все равно подкарауливают. Они же барабанили в дверь. Я даже, кажется, слышал смех. Кроме того, на что-то в этом роде я и рассчитывал. Я лежал на кровати, раскрывал нож, закрывал и снова раскрывал. Рассматривал твое имя, Надя, слегка вспухшее под тонким шрамом, теперь я могу осязать его линии как шрифт Брайля. Я только ждал, чтобы что-то случилось. Какого-то знака. Но когда это действительно пришло, меня словно парализовало. Это состояние длилось минуту или дольше, я сам был поражен. И конечно, они давно уже удрали, когда я наконец открыл дверь.
Между тем наступил вечер. Пятница, наш последний день в Лейпциге. Фриц Мёкер полностью выполнил свою программу. Только вот в Бухенвальд не успеем заскочить. Завтра утром прямиком отправимся домой, а сегодня с часу дня нам предоставлено свободное время. Коллеги под чутким руководством Герты Хаммерштайн и по инициативе Кристель Шнайдер отправились осматривать Музей Баха. Меня даже не спросили, хочу ли я принять участие. Так что они мне по крайней мере не помешают. Я снова могу использовать свой диктофон. После сцены в автобусе это стало невозможным под неусыпным оком Мёкера. Тем более необходимо это теперь. Пора, я выхожу.
Я стою у окна в вестибюле, который одновременно является местом встреч. На стекле в зеркальном отражении можно прочесть адрес отеля в Интернете: Youth Hotel. Прямо надо мной на стене телевизор. Включен канал MTV. Компашка еще не разошлась. На столе громоздятся пустые упаковки Sixpacks, сложенные в пирамиду. Некоторые из завзятых любителей пива уже не вяжут лыка. Они снова и снова бросают взгляды в мою сторону, пялятся то в ящик, то на меня. Вот уже начали прикалываться. Они так нализались, что теперь, конечно, очень скоро заведутся. Через мгновение они уже скатываются до самых грубых выпадов. В последнее время им нравится величать меня мудаком. Отлей, мудак. Это еще самый безобидный вариант. Все предыдущие дни я был для них чем-то вроде козла отпущения. Даже долговязый, прыщавый, со стрижкой ежиком Лулач, вон он там сидит, позади всех, и тот однажды подставил мне подножку. Это было, кажется, в церкви Св. Николая. Я чуть было не растянулся посреди прохода, едва успел ухватиться за какую-то скамью. А я ведь этого Лулача совсем не знаю. Он был просто одним из многих участников такого рода акций. В этом пункте они развили почти спортивный азарт. Но в конце концов, я сам напросился. Я их спровоцировал. Теперь соотношение сил совершенно очевидно. Ты сама знаешь, Надя. Мудака Бека нужно выманить на последнюю, ультимативную охоту. Зверя пора загнать, завалить и разделать. Как говорится, конец — делу венец. Каждый охотится на каждого, такая игра. Или скорее я против всех, все против меня. А единственная ставка в игре — ты.
Вероятно, это и надвигается на меня сегодня ночью. Больше я ничего не знаю, не знаю, что это конкретно должно означать. Но я уже уловил первые сигналы. Похоже, они заметили мою нерешительность, похоже, они действительно в курсе дела, похоже, даже слабоумные из фракции боевых пьяниц во все посвящены. Слева они пониже, доносится из-за пивных банок, справа подлинней. Links sind sie runter, rechts sind sie lang. Вон Главный вокзал, вон Центр. А если я и дальше буду застить им вид из окна, цитирую, панораму Лейпцига, они вобьют мне в жопу мои дерьмовые яйца. И до упора.
За окном проходит улица Кете Кольвиц. То, что я снова набрался наглости взять с собой диктофон, должно непременно их спровоцировать. В конце концов, сигнал к открытой вражде поступил из этой штуки. После случая в автобусе это дело решенное. Идет война. Кто не слушается тут? Для таких найдется кнут. Он преследует нас, он спятил, сам не знает, чего хочет, мы завалим эту свинью и так далее. Кое-что в этом духе мне удалось уловить. Плюс сообщения о событиях вторника, 20 апреля. Двое подростков в одной американской школе застрелили двенадцать школьников, учителя и застрелились сами. В день рождения Гитлера. На экране телевизора, на первых страницах газет залитый кровью мальчишка, который пытался спастись, выпрыгнув из окна школьного здания в Литтлтоне, штат Колорадо. Все стояли в холле и смотрели наверх, на экран. Говорили мало. Напротив, создавалось впечатление, что и школьники, и учителя прямо-таки прятались под этими картинками и новостями. Правда, их движения и жесты сразу замедлились. Тела словно отяжелели. На несколько секунд. На лицах отразился ужас, или беспомощность, или страх. Учителя окаменели. Мне показалось, что кое-кто испытал что-то вроде злорадства, а двое-трое парней даже тайную солидарность с убийцами. Одновременно они всячески пытались выйти из состояния возбуждения, им самим было жутко. Некоторые, например, вдруг ни с того ни с сего захихикали. Но очень скоро, так же неожиданно, вернулись в свое прежнее состояние. Одни начали травить циничные анекдоты, другие встретили их взрывами истерического смеха. На следующий день страшная бойня была, казалось, забыта.
![BlackSpiralDancer - Unwritten [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
