Николя Ванье - Белль и Себастьян
— Себастьян проснулся?
— Да. Я никогда не видела его таким счастливым. Его собака спала внизу, в гостиной. Если бы ему позволили, он взял бы ее в кровать вместо подушки!
— Теперь ты сможешь его послать? И попроси, чтобы принес мне из дому шину. Селестина знает, где я их храню.
Анжелина вышла поговорить с Себастьяном, но когда он спросил, можно ли ему взять с собой Белль, ответила отказом. Если его увидят в деревне в такой компании, начнется паника. Лучше уж подождать, пока Сезар объяснится с мэром и остальными пастухами.
Сезар вышел из своей комнаты как раз в тот момент, когда Себастьян уходил. Белль лежала на прежнем месте и теперь не сводила со старика внимательных глаз. Дед и внук робко улыбнулись друг другу. То была неуклюжая попытка восстановить утраченное доверие. Сезар держал кусок дерева, но Себастьян не обратил на это внимания.
— Я бегу к Селестине!
— Беги, малыш.
Анжелина, которая уже вернулась в спальню на втором этаже, услышала, как хлопнула за мальчиком дверь. Сезар наверняка принялся разводить огонь в очаге. Взглянув на Гийома, девушка поняла: этим ощущением стеснения в груди обязана тому факту, что они остались наедине. Он уже оделся, но плохо застегнутая рубашка чуть приоткрывала торс, а у нее самой поверх длинной ночной сорочки был накинут только толстый шерстяной жилет. Надеть чулки она не догадалась. Анжелина заставила себя не двигаться, но рука ее дрожала, когда она поправила волосы, которые, как ей думалось, были перепутаны и выглядели ужасно.
— Он ушел.
— Не знаю, смогу ли я ходить. Даже если поставить шину, вывих серьезный. Черт! Как не вовремя!
— Я знаю, ты не сможешь сделать то, что задумал. Надеюсь, ты сам это уже понял?
— У меня нет выбора.
— Гийом! Ты можешь хотеть подняться на перевал или даже взлететь в небо, однако ноги тебя не понесут, а крылья, к сожалению, не вырастут. Будет лучше, если ты отправишься домой.
— Говорю тебе, я должен вернуться! Там ждут люди! И ты должна понимать, в каком они состоянии…
— Не знаю, что там у них, но ты… Я не доктор. Но даже я вижу, что ты не сможешь идти. Где они прячутся?
— В пещере возле Козлиной горки. Если я хорошо наложу шину, то смогу ходить.
— А потом ты упрекаешь меня, что я упрямая! Пока ты одумаешься, я успею сварить кофе. Тебе помочь спуститься по лестнице?
— Нет.
— Тогда вперед!
Девушка сбежала вниз по лестнице. Эта глупая бравада Гийома огорчила ее. Но еще сильнее она расстроилась потому, что он не выказал ни малейшего волнения. Не заметить, что она пришла к нему в комнату в ночной рубашке и с голыми ногами! Ну конечно, мсье ведь думает только о своем Гран-Дефиле! Уговорить его получится не сразу… однако случай был слишком хорош, и она не собиралась его упускать. Еще посмотрим, за кем останется последнее слово — за хромым доктором или за ней…
Одного взгляда на Белль, лежащую под елкой, оказалось достаточно, чтобы к Анжелине вернулось хорошее настроение. Собака и в самом деле была очень красивая. Когда девушка подошла ближе, она комично закатила глаза, чтобы видеть ее и не поднять при этом головы. Просто лежала и с вежливым любопытством следила за людьми, ходившими взад-вперед по комнате. Судя по всему, она уже успела в ней освоиться.
Лина, кивнув, поздоровалась с Сезаром и прошла к печке. Вопреки своим утренним привычкам, старик сидел в кресле и вырезал что-то из куска дерева. Время от времени он с искренним восторгом поглядывал на собаку.
— Ты не идешь к отаре?
— Позже.
— Ты совсем не волнуешься?
— Я удивлюсь, если волки вернулись. Это не в их обычае.
Пряча улыбку, Анжелина приподняла чугунную заслонку, бросила в печь поленце, пучок лучинок и чиркнула спичкой. Пламя жадно лизнуло дрова. Девушка подбросила несколько поленьев потолще и кусок угля. Потом налила в чайник воды и поставила его на горелку.
— Если ты решил остаться, почему бы тебе не разжечь огонь в очаге?
Она указала на корзинку с сухой травой и лишайником, с помощью которых можно было разжечь оставшиеся со вчерашнего вечера угольки.
— Сейчас, я хочу закончить…
— Знаешь, я очень рада. Эта ваша ссора длилась слишком долго. Надеюсь, теперь ты наконец поговоришь с ним. Ты же видишь, какие последствия бывают, если слишком долго молчать?
Сезар смущенно пробормотал что-то себе под нос, но слова девушки его растрогали. Чтобы отпраздновать их примирение и сделать приятное гостю, вместо обычной смеси цикория и ячменя Лина решила сварить настоящий кофе. Она берегла немного для рождественского утра. В банке осталось достаточно и для Рождества. Стоило густому, ни с чем не сравнимому аромату коснуться носа, как у нее потекли слюнки.
Скрипнули ступеньки, и на лестнице показалась сначала неестественно прямая нога, а вслед за ней и Гийом. Он прыгал на одной ноге и помогал себе руками — одной держался за перила, второй упирался в стену.
— Пахнет вкусно!
— Это предвкушение Рождества! Как ты думаешь, сможешь дохромать до церкви в сочельник?
Шутка осталась без внимания, потому что открылась дверь и вошел Себастьян. Щеки его порозовели от холода. Первая улыбка мальчика предназначалась Белль. Собака встала и подбежала к нему, виляя хвостом. Одного взгляда на их взаимную радость Сезару хватило, чтобы понять, как страдал Себастьян в день облавы. Это объясняло многое…
Ночью старый пастух успел обдумать немало. Он понял, что доктор наверняка сыграл в выздоровлении собаки свою роль. Необычное поведение Себастьяна в последние несколько недель, еда, исчезавшая слишком быстро, пропажа яиц и молока — все эти маленькие странные мелочи предстали перед ним в новом свете. Не один раз ему казалось, будто Себастьян хитрит, хотя раньше он этого за мальчиком не замечал. Но старик молчал, чтобы не ухудшать ситуацию. Оказывается, причина всему в том, что внук прятал Белль! Забавное имя для такой громадины…
Следом за мальчиком вбежала Селестина — прическа растрепана, на лице застыло выражение тревоги. Набором шин добрая женщина потрясала как оружием, а стоило ей увидеть собаку, и голос ее сорвался на крик:
— Только такого чудовища нам и не хватало! Куда вы подевали доктора? Не говорите мне, что оно его съело!
Себастьян увел собаку в сторону, давая возможность пожилой даме спокойно пройти. Гийом поспешил встать, чтобы показать — с ним все в порядке, но обмануть Селестину было не так-то легко. Заметив, в каком состоянии его щиколотка, она испустила вопль отчаяния:
— Что с вами стряслось?
— Ничего страшного. Маленькая неприятность, которая быстро заживет, как только я наложу шины.
— Вот я сама их и наложу!
— Селестина! Это просто вывих, и руки у меня на месте. Выпей лучше кофе! Чувствуешь запах?
— Запах запахом, но мне сейчас не до кофе!
И все же ее удалось уговорить присесть за стол и выпить кофе в приятной компании. Сезар так и не поднялся с кресла. Он по-прежнему обстругивал свою деревяшку, но никто и не подумал его упрекнуть. Анжелина принесла ему кружку, и он быстро выпил свой кофе, почти не почувствовав вкуса. Гийом тоже постарался управиться побыстрее, чтобы заняться своей ногой. Справился он за несколько минут. Как только каштановые дощечки легли на место, доктор поставил ногу на пол и, превозмогая боль, похромал к входной двери. Возле вешалки у стены стояли три крепких посоха. Головки были резные: одна в форме головы серны, вторая — овчарки-пату, третья — птицы.
— Сезар, можно я одолжу один?
— Но как ты…
— Еще я позаимствую у тебя Анжелину. Пусть убедится, что я могу ходить.
— Можешь делать что хочешь. И она тоже.
Лина вскочила из-за стола, оставив Селестину одну, но с чашкой кофе, до которого, похоже, никому не было дела.
— Даже не спорь, Гийом! Посмотри, в каком ты состоянии! Если ты спустишься со склона, не разбившись, уже хорошо!
— У меня нет выбора. Ты не видела этих людей! Отец… Я обещал ему, что сегодня утром вернусь.
— Остается одно решение, и ты прекрасно знаешь какое!
— Об этом не может быть и речи!
— Нет может! И это единственное, что следует сделать. Я сама их поведу! Я хорошо знаю путь через Гран-Дефиле!
— Ты никогда не ходила по нему зимой!
— Ходила!
— Это было до войны! То совсем другое дело! Это не прогулка ради удовольствия!
— Я прекрасно справлюсь, Гийом.
— Говорю тебе, это слишком опасно. Лина, если что-то случится… Я себе не прощу!
— Ты никогда мне не доверяешь!
— Это неправда, и ты прекрасно знаешь. Я не скрывал от тебя, чем занимаюсь. И когда ты захотела помочь…
— Ты начал с того, что воспротивился!
