Джеймс Олдридж - Горы и оружие
Вдруг Затко прислушался, сжал локоть Мак-Грегора. Один за другим раздались четыре выстрела.
— Вот видишь. И так всюду, где б ни остановились.
— А что это?
— Это Ахмед сигналит, что по черной дороге подымается отряд иракских солдат. Из Ардебиля, наверное.
— Я думал, иракские власти вас не трогают.
— Как сказать, — буркнул Затко. — Ты вызови из пещеры кази и француза. Надо что-то предпринять.
Мак-Грегор ушел в пещеру и вернулся с кази; Затко велел Гале увезти кази и Али вверх по тропе в горы. Затем, усадив француза в свой синий джип на заднее сиденье, Затко спустился за деревню и приказал там дозорным дать предупредительные выстрелы: оповестить всех остальных, залегших по склонам. Мак-Грегор сидел рядом с Затко, держа в коленях обе винтовки.
— Что он затеял? — крикнул ему Шрамм.
Мак-Грегор только зубы крепче сжал, чтобы не прикусить язык, — Затко уже свернул с дороги и ринулся с кручи вниз по скользкому скату, как горнолыжник. Дважды они чуть не перевернулись.
— Он разобьет машину! — воскликнул Шрамм.
— Держитесь крепче! — крикнул в ответ Мак-Грегор. — И молчите!
Промчавшись, пролавировав мимо расселин и каменных глыб, Затко остановил джип на уступе, бросил короткую и зычную команду куда-то за косогор. Затем выстрелом просигналил скрыто залегшим курдам, рванул тяжко рычащую машину обратно на крутой скат. Оттуда открылась асфальтовая дорога вниз, и на ней — четыре иракских грузовика и бронеавтомобиль. Затко снова просигналил выстрелом, разбудив эхо в горах.
— Объясните мне, что происходит, — сказал Шрамм Мак-Грегору.
Мак-Грегор молча указал на дорогу: там, в нескольких шагах перед иракским броневиком, всклубились два минных разрыва.
— Нам понадобилась бы система связи посложней, чтобы так оперативно организовать минометный обстрел, — заметил Шрамм со смешком.
— Здесь в горах вместо сложных систем связи — простое взаимопонимание, — ответил Мак-Грегор.
Мотоколонна не пыталась укрыться от огня. Видно было, как офицер оглядывает из броневика склоны в полевой бинокль.
— Махмуд!.. — зычно скомандовал Затко, так что эхо пошло по долине.
Еще один минный разрыв — на этот раз позади колонны. Слышно было, как иракские солдаты сердито кричат, пререкаясь. Но все оставались на месте. И тут бронеавтомобиль дал пулеметную очередь, но не по минометам, а по Затко, вставшему на виду у неприятеля. Крупнокалиберные пули ударили в скалу, кроша камень, осыпая землю вокруг.
— Зачем он подставляет себя под огонь? — удивился Шрамм.
— Да погодите вы, — раздраженно сказал Мак-Грегор. — Через минуту все разъяснится само.
Стоя оба открыто, на всем виду, иракский офицер и Затко принялись яростно перекрикиваться на арабском языке, полупонятном Мак-Грегору.
— Что вам здесь надо? — кричал Затко, надсаживая горло.
— Мы на гору идем! — кричал иракский офицер.
— Давай назад! — кричал Затко. — Зачем лезешь к нам? На рожон зачем прешь?
— А зачем открываешь по мне огонь из минометов?
— Поворачивай назад, посиди у себя там спокойно дня два! — прокричал Затко. — Вам сюда не положено.
— Под минометным огнем поворачивать не стану.
— Боишься, хабиби? — засмеялся Затко. — Мины вас не тронут.
— Ах ты… кривой, — выругался в ответ офицер.
Затко одобрительно шлепнул себя ладонью по ляжке, крикнул:
— Послезавтра приходи — нас тут уже не будет! Слово тебе даю.
Помедлив, офицер нагнулся внутрь броневика, приказал что-то экипажу. Мак-Грегор напряженно ждал новой пулеметной очереди. Но Затко крикнул:
— Не дури! Там за дорогой, в тылу у вас, полсотни моих бойцов!
Офицер выпрямился.
— Никого там у тебя нет, — откликнулся он. — Но ты не пугайся. Я всего-навсего водителя спрашивал, где он тут сможет развернуться.
— Вот за это люблю!..
— А в пятницу вернусь и прихвачу с собой намного больше людей и техники, — продолжал офицер. — Так что уноси отсюда ноги, Затко.
— А ты не бойся. Я у тебя твою технику не стану отнимать. На дьявола она мне?
Колонна начала пятиться, разворачиваться, а переругивание продолжалось, делаясь все крепче и сочней, и Затко похохатывал, хлопал себя по бедрам, оценивая по достоинству словесную изобретательность свою и противника.
Мак-Грегор сел на камень, перевел дух.
— Ну, повезло тебе сейчас, — сказал он Затко.
— А что?
— Ведь стоило ему подать немного назад, и он смог бы тебя запросто изрешетить.
— Да с какой ему стати? У нас сейчас с иракцами ссоры нет.
Шрамм стоя глядел, как колонна с рокотом уходит вниз по асфальтовой дороге.
— Почему они повернули вот так и ушли? Что он им сказал?
— Он объяснил им, что преимущество на нашей стороне, — пояснил Мак-Грегор.
— Оперетта, да и только, — засмеялся француз.
Засевшие по склонам курды карабкались уже вверх и тащили минометы, двуноги, стальные ящики с боеприпасами, смеясь как дети, — точно цирковой реквизит растаскивали.
— И вы всерьез рассчитываете из этих вот создать курдскую освободительную армию? — спросил Шрамм.
Мак-Грегор молчал, понимая, что спорить — выйдет только хуже. Слишком кидалась в глаза неприглядная правда. А кто и как растолкует Шрамму, чем курды дышат и чем живут?
Они вернулись к джипу, и Шрамм хлопнул Затко по плечу, как бьют поощрительно по плечу пьяного приятеля.
— За милую бы душу провел я полгода здесь у тебя, дружище, — сказал он.
— Чего это он? — спросил Затко Мак-Грегора.
— Говорит, что с радостью провел бы здесь у вас полгода.
— Милости просим, — сказал Затко. Они сели в машину, вернулись в деревню и стали ждать сумерек, когда с гор, из укрытия, возвратятся кази и Али.
Мак-Грегор не стал скрывать от кази того, что стычка не произвела на француза впечатления.
— Ясное дело — солдат, — сказал кази. — Смотрит на вещи по-военному.
Разговор происходил в комнатушке у кази. Две койки стояли у стен. Посреди, шипя, кидала с потолка белый свет калильная лампа. На койках друг против друга сидели кази и Али, и резкая светотень как бы вжимала их в стены.
— А жаль, — грустно заключил кази.
— Да так ли уж это важно? — спросил Али Мак-Грегора.
— Боюсь, что важно, — сказал Мак-Грегор.
Тоскливая убогость комнаты, лачуги, деревушки, недужный вой собаки где-то в горах, взмешанная горным ливнем грязь вокруг, густая тьма, черной тропической зарослью одевшая громаду плоскогорья, — все это налегло тяжестью на душу Мак-Грегору.
— Не удручайся, — сказал кази. — Ты сделал все что мог. Как бы то ни было, вот письма, я написал их тому, другому, французу в Париже — Кюмону. Быть может, Кюмон поймет то, что невдомек этому солдату.
— И это все, пожалуй, на что мы можем еще рассчитывать, имея в виду французов, — проговорил Мак-Грегор.
— А как думаешь, стоит ли вообще нам продолжать с ними переговоры? — спросил кази, не выпуская писем из своих худых пальцев.
— Я сам задаю себе этот вопрос, — ответил Мак-Грегор. — Но не вижу выбора. Притом время уже на исходе. Французы в любом случае хотят к концу месяца избавиться от этого оружия. Кому уж оно тогда ни достанется, лишь бы вон его из Франции.
— Иными словами, оно достанется ильхану, если мы не сможем убедить французов?..
— Разумеется.
— Хорошо, — сказал кази. — Будем, пока можем, держаться французов. — И кази протянул Мак-Грегору оба письма. Одно подтверждало данные ему Комитетом полномочия. Другое же приветствовало перспективу торгового соглашения с французами и добрых отношений с ними на долгие годы. — Сделай с помощью этих бумаг, что можешь.
— Беда, что дипломат из меня по-прежнему плохой, — сказал Мак-Грегор, принимая письма. — Я неважный ходатай за курдов просто потому, что не умею вести политический торг.
Кази мягко тронул Мак-Грегора за рукав:
— Что бы ты ни сказал, они тебе поверят. Я убежден в этом.
Помолчали. Понимая, что пора идти, Мак-Грегор встал, но Али придержал его за руку.
— Главное, чтобы это оружие и боеприпасы не достались ильхану. Если ильхан получит хотя бы часть, мы окажемся отброшенными назад на годы и годы.
— Я понимаю, — сказал Мак-Грегор.
— Но не делай ничего опрометчивого, не подвергай ни себя, ни семью свою опасности, — сказал кази. — Прошу тебя.
Затко отпахнул снаружи ситцевый полог, встал в дверях:
— Француз собирается тайком уехать. Галу деньгами подкупает.
— Желаешь, чтобы мы задержали его? — обратился кази к Мак-Грегору.
— Нет, нет, — сказал Мак-Грегор. — Я все равно на него повлиять не могу, так что удерживать незачем.
— Если дадим ему уехать с Галой, — возразил Затко, отнюдь не желавший, видимо, выпускать француза из рук, — то на чем же ты сам выберешься отсюда?
