Воображаемые жизни Джеймса Понеке - Макерети Тина

Глава 16

Это нужно было сделать немедленно. Мне давно нужно было предстать перед Ангусами, чтобы загладить вину за свое поведение. Больше времени не было. Они знали, что я пропадаю по ночам, и, я был уверен, уже начали терять веру в мою добродетель. Мои заявления о том, что я выхожу бродить по ночам, чтобы понаблюдать за жителями Лондона, больше не воспринимались всерьез, – конечно же, Ангусы знали, что я сам стал ночным бродягой и не чурался пьянства. Прошли дни прогулок в парке и совместных восторгов перед чудесными городскими диковинками. Мистер и мисс Ангус были слишком добры и слишком вежливы, чтобы открыто высказывать мне свое порицание, но с отъездом Художника мое поведение становилось все более беспорядочным, и я практически не оставил им выбора.

Мы с Билли не виделись уже несколько недель. Как написал мистер Антробус вскоре после случившегося, Генри была еще жива, но в тяжелом состоянии. Ее мать не позволяла Билли ее навещать. Тот обвинял равно меня и себя самого и был безутешен. Мне следовало держаться от него подальше.

Мы с мистером Антробусом еще раз встретились в кофейне, чтобы он смог сообщить мне о решении судьи касательно нападения на Генри и попрощаться. Никакого дальнейшего расследования не предполагалось. Шесть обвиняемых были допрошены, и все описали одну и ту же сцену: молодая женщина, одетая мужчиной, поставила себя в глупое положение, вследствие чего началась неразбериха и драка. Билли ухудшил дело, – он был очень агрессивен, – и в потасовке с Генриеттой Лок произошел несчастный случай.

– Понятно, – сказал я. – Но, конечно же…

– Мистер Нептун просил пересмотреть дело, но его голос мало значит против голосов тех шестерых, которые все ручаются друг за друга. Если он будет настаивать, то может сам попасть под обвинение.

– Но она жива! Ведь есть же надежда?

– Не для мистера Нептуна. Мать мисс Лок винит его за то, что случилось, и не позволяет ему навещать ее. Он хочет оплатить лечение, но у него нет таких средств. Ее семья все равно не приняла бы его помощи, поэтому я навестил их с нашим семейным врачом и сказался просто свидетелем, чтобы они не подумали, что я сообщник мистера Нептуна, как решили в полиции. Врач не нашел ничего нового, что можно было бы сделать для нее, мистер Понеке. Она либо поправится… либо нет.

Я не мог думать об этом. Я не мог думать о бедной Генри. Столько жизни в каждом ее шаге. Я не мог думать о том, что этой жизни больше нет.

Больше по этому поводу сказать было нечего, и мы вместе разделили унылую трапезу.

– Я скоро уеду, – сказал я. – Наймусь на корабль. Не думаю, что смогу долго оставаться в Лондоне.

– Я буду скучать по вашему обществу, юный Хеми, но ваше стремление мне понятно. Для нас всех это было трудное время. – Мне было грустно видеть, как ссутулились плечи моего друга, какими растрепанными были его волосы и борода. – Я бы и сам, вероятно, отплыл бы куда-нибудь, будь у меня выбор. Но нет, мое место здесь. Я нашел отличное занятие, дабы отвлечься, не выезжая из Саутворка. Буду больше уделять времени благотворительности, начну с богадельни в Хэкни. У меня есть доход, который позволяет мне не работать, но у меня больше нет такого желания. Я должен приносить пользу обществу, а не только философствовать об этом.

Я никогда раньше не видел мистера Антробуса таким решительным и красноречивым.

– Я буду скучать по вам, дорогой мой друг. Вы всегда присматривали за мной, а взамен я могу дать только мое уважение, хотя мне больше не ведомо, имеет ли оно большой вес.

– О, мистер Понеке… – Но тут Антробус запнулся, не в силах продолжать, и я понял, что смутил его и что вес тех слов, которыми нам нужно было обменяться, намного превзошел нашу способность к высказыванию, поэтому мы долго-долго сидели за кофе и смотрели, как входят и выходят посетители, и молчали, пока не пришло время прощаться.

На следующий вечер я снова встретился за ужином с мистером Ангусом и мисс Ангус. Как обычно, мисс Ангус осведомилась у отца о делах, начав привычную беседу, редко отклонявшуюся от общепринятых тем.

– Отец, мне показалось, мы с вами на этой неделе еще не виделись. Надеюсь, все в порядке?

– Да, милая. Как тебе известно, работа останавливается редко. Мы едва поспеваем за спросом. Транспорт – вот величайшее техническое достижение нашего времени, что бы ни говорили печатники и архитекторы. А у тебя как дела?

– Как вы знаете, мои дни всегда следуют заведенному распорядку, но в последнее время я редко вижу мистера Понеке… – тут она посмотрела на меня, – что утром, что вечером. Боюсь, мне может слишком наскучить домашнее одиночество, и потребуется почаще навещать других друзей.

– Хорошая мысль, дочь, – ответил мистер Ангус, чье внимание было почти полностью поглощено стоявшей перед ним тарелкой.

– Тебе не кажется странным, отец, что мы почти не видим нашего друга?

Мистер Ангус согласно забормотал, но продолжил резать свое мясо, не переставая жевать. Когда он поднял глаза, я увидел, что мистер Ангус изо всех сил старался избежать тех неизбежных вопросов, которые теперь ему следовало мне задать. Мне доводилось слышать, как его называли изворотливым дельцом, но, по-моему, мистер Ангус – самый великодушный и щедрый из благодетелей. Наконец он положил вилку на тарелку. В то же мгновение я обрел дар речи, хотя и понятия не имел, какие слова собирался произнести.

– Сэр. Мой дражайший друг, мисс Ангус. Я был ужасным гостем, и мне нет оправдания. Вы сделали мне столько добра, столько мне дали. Вы приняли меня наилучшим образом и усадили за свой щедрый стол. Я не надеюсь, что вы поймете или простите мое дурное поведение. Все, что я могу вам сказать, – это то, что я приехал сюда учиться и узнавать новое, но то, что я узнал, не ответило моим ожиданиям. Там, откуда я родом, принято платить тем же, но мне нечем воздать за вашу щедрость. И я могу лишь попросить за это прощения.

Мистер Ангус начал краснеть, нервно оглядываясь по сторонам.

– Вздор! Полный вздор! Ты, милый мальчик, наш гость. Кроме того, мой сын воспользовался твоими услугами для своей великой выставки, за которые, как я полагаю, не последовало никакого вознаграждения, кроме моей щедрости. Юноша есть юноша, осмелюсь сказать, откуда бы он ни был родом. Я знаю, что мои собственные сыновья сделали свою мать несчастной своими странствиями, как только они достигли совершеннолетия. Мне повезло, что у меня есть дочь, благодаря которой я нахожусь в здравом уме и в хорошей компании. Но мы беспокоимся о тебе, юный Джеймс. Мы не убеждены, что ты настолько силен, как тебе кажется. Найди свою цель!

– Да, Джеймс, мы так о вас беспокоимся. – Мисс Ангус высказала свои мысли, и услышать их было для меня облегчением. Я очень долго избегал этого разговора, но наконец понял, насколько лучше изложить вслух то, что обычно остается невысказанным. – Кто-нибудь может воспользоваться вашей неопытностью. Вы все еще так молоды и недавно в Англии. Отцу интересно, есть ли у вас цель, профессия, к которой вы, возможно, стремитесь?

– Да, профессиональная цель! Мы знаем, что ты любишь книги, но как ты распорядишься своим образованием? Кем ты станешь?

Кем мне следовало стать? Я так много об этом мечтал. Писательство и преподавание потребовали бы дальнейшего обучения. Ничто из этого уже не имело значения. У меня была задача, которую я должен был выполнить, договор, который я должен был соблюсти. Он нуждался во мне, даже если думал иначе. И я сделаю это для Генри. До сих пор я не сделал ничего.

– Я хочу пойти в море.

Не будь я настолько серьезен, я счел бы выражения лиц моих собеседников комичными.

– Но вам же не нравится в море, мистер Понеке. И ваши книги. Я даже мысли не допускала, что ваша учеба подготовила вас для работы матросом. – Мисс Ангус была самой практичной и внимательной женщиной на свете.

Мистер Ангус посмотрел на меня так, словно обдумывал новую конструкцию экипажа.