Вадим Крабов - Колдун. Из России с любовью.
Сергей смотрел во все глаза.
— Это, типа, шаровая молния? — наконец, хрипло выдавил он, когда я погасил огонек.
— Пойдем, поедим, — прохрипел я в ответ и, шатаясь, направился на кухню.
Сразу набросился на конфеты. В жизни ничего слаще не ел!
Милиционер сидел на стуле, не шевелясь, не обращая внимания на выпивку. Застыл, как изваяние, с таким же каменным выражением лица. Что только он не чувствовал! Фиона затруднилась с определением. Пожалуй, лучше всего подойдет слово "каша".
Я насытился и подождал, когда он соизволит оттаять. Не выдержал:
— Хватит, Сергей, очнись. Все путем, это я, Егор. Давай выпьем! Э-ге-гей! — крикнул я, тряхнув собутыльника за плечо. Мне порядком надоело находиться в музее "мадам Тюссо".
— Что? А… давай. — Его взгляд постепенно приобретал осмысленность.
Мы выпили. Потом еще и еще.
— Так ты на самом деле Комес? — пьяно спросил Серега. Теперь я так его называл. Или Серым.
— Да, только в базах меня нет.
— Поня-я-тно… — выпили еще. — А может, ты мне тот огонь внушил, а "фаербола" никакого и не было?
— Давай на видео снимем, убедишься. — Фыркнул я, безразлично пожимая плечами. — Стой! Подожди, я отлучусь на секунду, — предупредил я, вспомнив о ролике — бомбе.
Сходил, поменял ресурсы. Теперь файл загружался в "Мобильный репортер". Должны власти зачесаться после такого сюжета. Здесь, в маленьком Закутке, должны разрулить ситуацию. Но если нет, то… не знаю, что сделаю! В крови бурлил алкоголь, желание порвать всех негодяев всех миров вместе взятых жгло чуть ли не физически. Но разум не терял и никуда идти — ехать — лететь — перемещаться не собирался. И Фиона была ни при чем: в пьяном виде я никогда буйным не был.
— А почему ты сказал "фаербол"? — спросил я по возвращении на кухню.
— Так, я буковки знаю, почитываю иногда. И в игрушки иногда играю. Когда ребятню от компьютера отгоняю. Достали, уроки учить не заставишь… — ответил Сергей, слегка заплетаясь. Его жалобу прервал рингтон "сестреночка моя". Путаясь в кнопках, принял вызов.
— На проводе! Да, выпил немного. А что? Сегодня могу себе позволить, от работы отстранили. С твоим благоверным и пью! У тебя дома. Благоверный, ты зачем телефон выключил? — удивленно спросил он у меня. Я показал, что сплю. — Извини, Зинуля, он ответить не в состоянии. Да потому что спит пьяный! Не стану я будить человека в таком состоянии, это опасно для здоровья. Обоих! Все, пока, завтра увидитесь.
Не успел убрать трубку от уха — жена.
— Да! Я у Зинки. Да, на дежурстве, я с её… Не пьяный я, с чего ты взяла?! Да точно у неё! — закрыл микрофон: — А почему городской молчит?
— Звонок выключил.
— Звонок сломался. Да пошла ты сама! Скоро буду. Все, пока, я все сказал! — с этими словами надавил отбой. — Кого угодно достанет! Вот же баба мне досталась… Вот ты ответь мне, что им надо?
— Они все такие, — отмахнулся я. — Бабу разуметь невозможно. Они сами друг друга не понимают, куда уж мужикам лезть!
Я подсмотрел ссору Сергея с женой. Случайно, когда записывал пробный ролик. Скандал возник, как это обычно бывает, из-за пустяка, который перерос в обвинения: "Ты целыми сутками на работе, дома не бываешь, денег нет" и все в этом роде. В ответ стандартные: "Все деньги в дом, работа такая, всегда недосаливаешь, сама дура, я больше тебя устаю, имею право" и тому подобное. Речи о "надеть нечего", о пьянстве мужа — я не слышал. Как не было со стороны Сергея претензий о "деньгах на ветер" и неубранной квартире. По моему мнения, семьей они были идеальной. Не в пример моей первой, где эти обвинения звучали довольно регулярно.
— Ты женат? — насторожился Сергей.
— Да. Зина думает, что я потерял память, поэтому…
— Смотри, я тебя предупреждал, и предупреждение остается в силе! — сказал Серега на удивление трезвым голосом.
— Я Зину никогда не обижу. — произнес я четко, чуть ли не по слогам. — Обманывать её не хочу, но и рассказать о себе не могу. Надеюсь и на твое молчание.
Сергей нахмурился, но неожиданно предложил:
— Давай выпьем? — выпили. — Знаешь, я тебе верю. Лежит к тебе душа. Но за Зинку — убью! Она, дура, любит тебя… Выпьем?
Я не отказался. Закусив, он продолжил:
— Никому не скажу, не переживай. Ни о шарике горящем, ни о жене… Ты её любишь?
Переход получился неожиданным, но я ответил, не задумываясь:
— Люблю. — Сказал и во рту пересохло. — Дождусь реакцию на ролик и домой… не задерживаясь… завтра… — говорил и мысленно стонал. Сергей своим вопросом разбередил мне душу: "Лизонька! Мартышка ты моя неугомонная, как я тебя люблю…. Время! Куда оно скакнет при возвращении? Господи, молю тебя, чтобы не на годы вперед… у меня сын родится и вырастит без отца…", — в груди будто жилы рвали.
— Уважаю тебя, Егор, ты — мужик. — Весомо заключил Сергей. — А ты меня уважаешь?
Дальше рассказывать неинтересно. Домой Серега отправился на такси, выпив на посошок. Я, не прибираясь, упал на кровать и попросил Синю меня усыпить. Она выполнила просьбу, натурально спев колыбельную, которая прекрасно подействовала. Заливка в "Мобильный репортер" завершилась без моего участия.
Глава 12
Наутро в федеральных новостях сообщили об убийстве председателя законодательного собрания нашего района. Взяли интервью у прокурора, который выдвинул основную версию: похищение с целью убийства. Мотив — месть за борьбу с преступностью. Впрочем, все же добавил, что рассматриваются и другие версии, не уточняя какие. Мэр высказался о тяжелой утрате и невосполнимой потере и два простых жителя пропели о Седом дифирамбы. Симпатичная журналистка кратко, емко, эмоционально расписала Виктора Леонидовича, как жесткого, неподкупного, непримиримого, решительного борца с преступностью. Эдакий "Жиглов" у неё получился. Хороший репортаж, я бы поверил.
Заглянул в ютуб — сто тысяч просмотров за несколько часов! Комментариев за тысячу. Грянет буря, уверен. Полюбовался на аннотацию:
Пользователь Anonymous_111. Сто одиннадцать, потому что не один я такой оригинальный.
"Реальное убийство на скрытую камеру! Спикер законодательного собрания Кутинского района…ской области, он же криминальный авторитет Седой на разборках с другим авторитетом, вором в законе Семой-Паровозиком".
Аналогичное описание оставил в "Мобильном репортере".
Позвонила Зина.
Начала с обвинений: почему недоступен, зачем Сережку споил, которому от жены влетит и так ему и надо, из-за меня хотела дежурство бросать и на моей совести оказались бы четыре человеческие жизни, оборванные по причине не введенного вовремя лекарства; и за её сердечный приступ отвечал бы тоже я. Потом с ехидцей справилась о моем здоровье и наконец, тихим голосом, кричащим шепотом:
