Стив Берри - Проклятие Янтарной комнаты
Кнолль принимал душ этим утром, но не брился. Его шея и подбородок были как наждак и чесались. Он достал пистолет со дна своей дорожной сумки, мягко погладил гладкий матовый корпус, затем зажал оружие в ладони, держа палец на спусковом крючке. Пистолет весил не более тридцати пяти унций, подарок Эрнста Лоринга, один из его новых CZ-75B.
«Я заставил их увеличить обойму до пятнадцати выстрелов, — сказал Лоринг, даря ему оружие. — Это не какой-нибудь десятизарядный бюрократический магазин. Он идентичен нашей оригинальной модели. Я помню ваши слова о том, что вы не любите последовательную заводскую модификацию до десяти выстрелов. Я также установил безопасную рамку и приспособил пистолет для ношения на предохранителе с патроном в стволе, как вы заметили. Эти изменения теперь есть во всех наших моделях».
Чешские литейные заводы Лоринга были крупнейшими производителями стрелкового оружия в Восточной Европе. Их качество было легендарным. Только в последние несколько лет после падения «железного занавеса» западные рынки стали полностью открыты для его продукции. Фелльнер позволил ему оставить оружие, и он ценил этот жест.
«Я также велел сделать нарезку для глушителя на конце ствола, — сказал Лоринг. — У Сюзанны точно такой же. Я подумал, что вам двоим понравится мой подтекст. Поле для игры выровнено, так сказать».
Кнолль навинтил глушитель на конец ствола и вставил новую обойму с пулями.
Да. Ему очень нравилась ирония.
Он бросил пистолет на постель и взял бритву. По пути в ванную Кнолль остановился на минуту у единственного окна в комнате. Главный вход «Гарни» находился через улицу, каменные пилястры поднимались с каждой стороны тяжелых медных дверей. Шесть этажей роскошных комнат с окнами на улицу. «Гарни» — самый дорогой отель в городе. Очевидно, Вейленд Маккой любит все самое лучшее. Он узнал, когда заселялся, что в «Гарни» есть большой ресторан и комната для заседаний — два удобства, требующиеся экспедиции. Служащие «Кристиненхофа» были рады, что им не нужно кормить постоянно такую большую группу. Он улыбнулся этому наблюдению. Капитализм так отличался от европейского социализма. В Америке отели дрались бы за такой бизнес.
Кристиан разглядывал улицу сквозь черную витую решетку, защищающую окно. Полуденное небо выглядит серым и тусклым, плотные облака идут с севера. Ему сказали, что персонал экспедиции обычно возвращается около шести. Он начал свои исследования, ужиная в «Гарни» и пытаясь вытянуть обрывки информации из разговоров за ужином.
Кнолль просто разглядывал улицу. Сначала одну сторону, потом другую. И засек ее. Блондинка. Хорошенькое личико. Одета небрежно. Кожаная сумка болтается на правом плече. Она лавировала в толпе в переполненной пешеходной зоне.
Сюзанна Данцер.
Без маскировки. На людях.
Очаровательно.
Он бросил бритву на постель, сунул пистолет в кобуру под пиджак и кинулся к двери.
Странное чувство охватило Сюзанну. Она остановилась и оглянулась. Улица была переполнена, толпа, несущаяся во всю прыть обедать. Штодт — оживленный город. Около пятидесяти тысяч населения или около того. Старая часть города простиралась во всех направлениях, кварталы полны отделанных деревом многоэтажных зданий из камня и кирпича. Некоторые из них старинные, но большинство были воспроизведены в 1950-х и 1960-х годах. Город сильно пострадал от бомбежек 1945-го. Строители постарались, украсили все богатым литьем, статуями в человеческий рост и барельефами. Все было специально создано для того, чтобы фотографировать.
Высоко над ней купол аббатства Семи Скорбей Девы Марии заполнял небо. Чудовищная конструкция была возведена в пятнадцатом веке в честь помощи Девы Марии в решающем повороте местной битвы. Строение в стиле барокко было украшено каменным отвесом, выходящим одновременно на Штодт и на мутную реку Эдер, яркое воплощение древнего неповиновения и силы Господней. Она посмотрела наверх.
Возвышающееся здание аббатства казалось наклоненным вперед и слегка искривленным внутрь. Его желтые башни-близнецы соединялись балконом, который выходит на запад. Она представила время, когда монахи и прелаты обозревали свои владения с этого возвышенного насеста.
«Крепость Бога», вспомнила она, как назвал один средневековый летописец это место.
Фасад облицован переливающимся янтарем и белым камнем. Крыша покрыта ржавой плиткой. Как подходяще. Янтарь. Может, это было предзнаменованием. И если бы она верила во что-либо, кроме себя, она, возможно, приняла бы предупреждение. Но в этот момент все, что она чувствовала, было то, что за ней наблюдают.
Конечно, Вейленд Маккой вызывал интерес. Кто-то еще был здесь. В поисках. Наблюдая. Но где? Сотни окон выходили на узкую улицу, большинство на нескольких этажах. Мостовая была переполнена людьми, и невозможно было рассмотреть каждого. Кто-то, наверное, маскируется. Или стоит на высоте в сто метров на балконе аббатства и пялится вниз. Она могла разглядеть только крошечные силуэты в полуденном солнце, туристы явно наслаждались величественным видом.
Не имеет значения.
Сюзанна повернулась и вошла в отель «Гарни». Она подошла к стойке регистрации и сказала служащему по-немецки:
— Мне надо оставить сообщение для Альфреда Грумера.
— Конечно. — Клерк подвинул ей блокнот.
Она написала:
«Я буду в церкви Святого Герхарда в 22.00. Ждите там.
Маргарита».Она сложила записку.
— Я прослежу, чтобы герр доктор Грумер получил ее, — сказал служащий.
Она улыбнулась и дала ему пять евро за беспокойство.
Кнолль стоял в вестибюле «Кристиненхофа» и осторожно раздвигал шторы, чтобы посмотреть на улицу с первого этажа. Он наблюдал, как меньше чем в ста футах от него Сюзанна Данцер остановилась и огляделась.
Она почувствовала его?
Она хороша, и ее инстинкты были отточены. Ему всегда нравилось замечание Юнга о том, что древние рассматривали женщин как Еву, Елену, Софию или Марию — соответственно как импульсивную, эмоциональную, интеллектуальную или нравственную. Данцер безусловно обладала первыми тремя качествами, но нравственного в ней не было ничего. Она обладала также еще одним качеством — была опасна. Но сейчас ее охрана, скорее всего, отдыхала, думая, что он похоронен под тоннами камней на руднике в сорока километрах отсюда. Он надеялся, что Франц Фелльнер шепнул словечко Лорингу о том, что его местонахождение неизвестно. Необходимая уловка, чтобы выиграть время и понять, что происходит. Даже важнее — чтобы выиграть время и решить, как свести счеты с привлекательной коллегой.
Что она делала здесь, в отеле «Гарни»? Здесь штаб-квартира Вейленда Маккоя. Есть ли у нее источник среди участников экспедиции? Если так, то ничего необычного. Он сам много раз находил информаторов на других раскопках, чтобы Фелльнер мог первым оценить все, что могло быть найдено. Искатели приключений сами готовы были продать хотя бы некоторые из своих находок на черном рынке, так как все, что они находили, считалось давно потерянным. Эта практика позволяла избежать ненужной правительственной волокиты и раздражающей национализации. Немцы настаивали на национализации лучшего из того, что будет найдено в земле. Требования строгих отчетов и большие штрафы преследовали нарушителей. Но жадность всегда превалировала. Он сделал несколько прекрасных приобретений для частной коллекции Фелльнера у беспринципных охотников за сокровищами.
Начался мелкий дождь. Стали раскрываться зонтики. Вдали прогремел гром. Данцер вышла из «Гарни». Он отошел к краю окна, надеясь, что она не перейдет улицу и не войдет в «Кристиненхоф». В тесном холле негде спрятаться.
Он вздохнул с облегчением, когда она подняла воротник куртки и направилась вниз по улице. Кристиан не спускал с нее глаз. Данцер вошла в другой отель ниже по улице, «Геблер», как было написано на вывеске. Его фасад с перекрещенными балками осел под весом веков. Он проходил мимо него по дороге в «Кристиненхоф». Логично, что она остановилась там. Близко, удобно. Он вернулся в холл и стал смотреть в окно, стараясь не бросаться в глаза людям, слоняющимся вокруг. Прошло пятнадцать минут, а она так и не вышла.
Он улыбнулся.
Вот и подтверждение.
Она была там.
ГЛАВА XXXVIII
Штодт, Германия
Понедельник, 19 мая, 13.15
Пол изучал Альфреда Грумера опытным взглядом юриста, всматриваясь в каждую черточку его лица, оценивая его реакцию, вычисляя вероятный ответ. Он, Маккой, Грумер и Рейчел вернулись в бытовку рядом с рудником. Дождь моросил по жестяной крыше. Почти три часа прошло с открытия новой пещеры, и настроение Маккоя стало только еще более унылым, как и погода.
— Какого черта происходит, Грумер? — спросил Маккой.
