Александр Руджа - Бесконечное лето: Город в заливе
Помню, как мне на работу позвонил тогда Арташ и странным, мертвым голосом попросил встретиться. Попить кофе и поболтать, прямо сейчас. Я отпросился у начальника - срочных заказов на перевод все равно не было, граждане успешно использовали для этих целей своих детей-школьников - и выскочил в ближайший Coffee Life. Помню этот его взгляд - неподвижный, остановившийся, помню сорванный голос - Женька уже была в поезде, уже подъезжала к границе и готовилась заполнять миграционную карту, а он все звонил ей, все пытался что-то объяснить, переубедить в чем-то.
- Не могу работать, - пожаловался он мне тем же самым голосом. - Руки дрожат, не могу ни одного чертежа делать. И говорить тоже плохо получается. Заколдовала, ведьма - как же так получилось, как вышло, ничего не пойму, да.
- Жизнь продолжается, Адабашьян, - высказал я тогда самую отвратительную банальность, которую смог придумать. - Все, что остается тебе - забыть ее и выбросить из головы ко всем чертям.
- Ха, - сообщил он без эмоций. - Как будто это можно сделать - забыть. Ты же ее помнишь? Даже ты ее помнишь и не забудешь, хотя и недолюбливал всегда, да и ты ей тоже, в общем, не нравился. А я? Что про меня говорить? И как вообще жить дальше, кто может сказать?
В тот вечер Арташ, конечно, напился. И еще в несколько следующих - тоже. Проверенный способ, хорошо помогает.
***
Девчонки встретили мои слова молчанием.
- Это... не очень хорошая идея, мне кажется, - сообщила наконец Славя. Очень деликатная она все-таки, я бы выразился похлеще.
- Бред сумасшедшего, - а вот и Алиска читает мои мысли. - И довольно мерзко само по себе, между прочим.
Лена тяжело вздохнула и опустила голову еще ниже. Это следовало понимать, как согласие с предыдущими ораторами, по всей видимости.
Я и сам был, мягко говоря, не в восторге. Тело Мику мы временно перегрузили в трюм, на измазанную палубу вылили четыре ведра забортной воды, но сильно легче от этого не стало. "Черная лагуна" медленно разворачивалась в маленькой бухте, раздвигая носом черные вязкие волны и набирая постепенно скорость. С момента нашего нежданного прибытия на борт в полном... почти... составе прошло не более пяти-семи минут.
Но инструкции Виолы были недвусмысленными и четкими. Способности "кортексифановых проекций" - в узких кругах известных, как спецотряд "Совенок" - работают только в том случае, если они (то есть мы) испытываем положительные эмоции. Желательно ощущение полного комфорта и счастья, но на крайний случай сгодятся и просто интенсивные ощущения радости и удовольствия.
Исключений не было. Смерть одной из "проекций" уважительной причиной для плохого настроения не считалась.
А нам сейчас нужно было противостоять четырем катерам, предположительно, с тяжелым вооружением, и неизвестному количеству обученных людей с оружием. Противостоять - я не знаю, как, с оружием у нас пятерых... четверых, я хотел сказать... было не густо. То есть, в общем-то, никак. Один пистолет - у меня, еще из Барселоны, а в остальном - полностью пустые. Не озаботились. Наверное, что-то было припрятано у Датча, но рассчитывать на удачу при таком раскладе - это нужно быть очень большим оптимистом.
- Так ты что? Предлагаешь в сложившихся обстоятельствах шутить шутки? - взорвалась маленьким рыжим фонтаном раздражения Алиса. - Анекдоты рассказывать, для поднятия боевого духа? Щекотка, как выигрышная тактика, истерический смех, как оружие массового поражения? Ружичка, мне сейчас хочется как следует зарядить тебе в ухо, вот честно!
Наивная она у меня.
- Ребят, все не так просто, - огорчил я девчонок. - Чувства должны быть искренними, иначе ничего не сработает. Поэтому физиологические рефлексы, типа истерического смеха при щекотке, не годятся. Все должно быть взаправду.
- Тогда я вообще не вижу выхода, - пожала плечами Славя. - У меня до сих пор перед глазами это... и выстрел, как она на меня падает... и кровь на руках... - Ее передернуло.
Ленка просто помотала головой. А плодотворная у нас дискуссия получается.
- Есть выход, - коротко сообщил я. И, чтобы долго не объяснять, просто полез в карман, достал и развернул бумажку.
- Это... - Алиска, как всегда, быстрее других ухватила суть.
- Таблетки для хорошего настроения, - пояснил я. - Химическая радость, идентичная натуральной. Единственный способ добиться того, о чем я вам говорил, насколько могу судить.
- Это... отвратительно, - сформулировала Славя. В ее взгляде было осуждение, очень сильное, граничащее, наверное, с отвращением. Крепко я их разочаровал. - Не понимаю, как ты вообще... как вообще можно такое предлагать.
Я выдохнул. Медленно-медленно, чтобы успеть досчитать до пяти и не начать крушить скудную мебель прямо сейчас.
- Послушайте, - слова с трудом вылезали из потерявшего чувствительность рта. - Не делайте из меня бессердечного монстра. Я любил Мику ничуть не меньше, чем вы. Но ее больше нет, а у нас на плечах висит очень нехорошая и озлобленная погоня, и оторваться от нее не получится. Я придумал выход, но для этого нужны наши способности, нужно, чтобы мы работали как раньше, все вместе - иначе всем крышка. И нам, и, между прочим, Датчу с остальными, которые тут уж точно не при делах. Да, метод не слишком приятен - меня от вида этого наркотического дерьма самого выворачивает - но это на сейчас то самое меньшее зло, с которым следует поладить. Иначе - смерть. Мику нет, но она показала нам самое важное - мы тоже можем умереть. По-настоящему, по-грубому, с кровью, кишками и мозговой тканью на три квадратных метра вокруг, как мы все недавно видели. Сейчас на острове из гавани уже выходят катера, и очень скоро нас найдут, остановят и уничтожат, теми же самыми остренькими цельнооболоченными пулями из желтой меди и мягкой стали. Поэтому решать нужно сейчас - и быстро.
Наступила тишина.
Шумно сопела Алиска, мотая головой и не поднимая на меня взгляда, отвернула к темному окну непривычно строгое лицо Славя, а Ленка... она вдруг грустно улыбнулась и протянула руку.
- Давай... мне. - Нащупала, не глядя, гладкий розовый катышек и сунула его в рот. - Скоро... подействует?
- Минут десять-пятнадцать, думаю, - механически сказал я. - Лен... спасибо тебе.
- Это для Мику, а не для тебя, - девушка избегала моего взгляда. - И... да, мне не хочется, чтобы было как с ней...
Я достал вторую таблетку и, демонстративно артикулируя, проглотил.
- Два на два, девушки. Рекомендую присоединяться - иначе не прочувствуете градус веселья. Не будет того эффекта!
- Иначе никак, да? - безнадежно спросила Алиса, вытаскивая свою порцию и бросая в рот. - Никаких волшебных палочек и чародейских дудочек, никаких возвращений с того света коллективной волей выживших, каких-то заклинаний и столбов света до самого неба... Красиво же, наверное, отчего такого не бывает?
- Жизнь - она вообще всякая, Аля, - сообщил я. Вкус у таблетки был обыкновенный, чуть сладковатый, напоминающий витаминку. - Бывает прекрасной и такой, что аж дух захватывает - но нередко и грязной, мерзкой и отвратительной. Как сейчас, примерно. Суть в том, что не стоит останавливаться в этой темной полосе - а найти в себе силы, чтобы подняться и оставить ее за спиной. Земля вращается, девчонки, черное и белое меняется местами - здесь нельзя ошибиться.
Славя колебалась дольше всех. Ну, от нашего ходячего морального компаса я ничего другого и не ожидал. "Я делаю так, чтобы в первую очередь было хорошо другим" - а тут я, получается, эгоистично предлагаю позаботиться в первую очередь о себе. Да, Мику очень жалко, но это боевые действия, тут такое случается, и вариант погибнуть из солидарности меня интересует не слишком сильно. Даже вовсе не интересует, по правде сказать.
Глядя мне в глаза, Славя взяла таблетку.
- Я запомню этот момент, - сообщила она.
Я покладисто кивнул. Ну, хочется ей оставить моральное превосходство за собой - пускай. У каждого в голове живут тараканы разных пород и размеров.
- Ну что вы там? - донесся сверху голос Датча. Не думаю, что он подслушивал, просто время и вправду истекало. - На левом траверзе наблюдаю огни на воде, беспокоюсь - не нас ли ищут, часом?
- Думаю, что нас, дорогой товарищ, - согласился я. Голова уже начинала быть легкой, слова Датча, кажется, несли какой-то скрытый смысл, и это было... да, определенно они звучали забавно. Я проследил за тем, как Славя проглотила последнюю таблетку, и поднялся.
- Выездное заседание ансамбля смерти и разрушения "Черный совенок" объявляю открытым! Как говаривали когда-то японские летчики-камикадзе, выпивая последнюю чашечку саке - "поехали!"
***
В отличие от оптимиста Рейхардта, Билл Хойт радужных настроений относительно их грядущего похода не разделял. Слишком многое пошло не так с самого начала - причем это были не мелочи наподобие, скажем, усиленной охраны на катере - а нечто куда более серьезное. Ложная поломка, непонятный груз на дне, который доставали чужие аквалангисты, ни в какую логику не укладывающиеся способности этой пятерки ребят... Здесь что-то было очень крепко не так. А раз было - то, наверное, могло еще и не закончиться?
