Ирина Степановская - Как хочется счастья! (сборник)
– Смотря зачем вы собираетесь к ней ехать, – лицо официантки слегка заблестело оттого, что к ней обратились за советом, и на носу выступили капельки пота. – Если вас интересуют розы, так лучше, чем у миссис Бреддок, нет во всей Англии…
– А зачем еще, если не за розами, можно к ней ехать? – осторожно спросила Таня.
– Нет, я имела в виду, что… Ну, я сама не видела, но моя мама рассказывала мне, что леди Джейн раньше была, как бы это сказать…
Мы насторожились и боялись пропустить хоть словечко.
– … Ну, в общем, когда она заявлялась из Лондона с компанией своих лохматых и обколотых друзей, ее папаша был не в восторге.
На улице установилось вечернее затишье, слышен был каждый звук – отдаленная трель велосипедного звонка, шум тормозов скоростной электрички. Женщина в красном костюме за окном с невозмутимым видом пила чай – звяканье ее чашки о блюдце раздавалось так отчетливо, что казалось, она сидела с нами за одним столом.
– Вы хотите сказать, – решила я вступить в разговор, – что в молодости миссис Бреддок употребляла наркотики?
Очевидно, мой акцент привлек внимание посетительницы за окном. Она бросила на меня недовольный взгляд.
– Тогда ее звали просто Джейн Вудлоу, – официантка стояла спиной к окну и машинально до блеска натирала тряпкой кусочек нашего стола. – Розами стал заниматься ее отец – за это ему и звание дворянское пожаловали. Джейн, когда еще девчонкой была, в школу ходила вместе с моей мамой. А потом стала единственной благородной дамой в нашем городке… – Официантка хмыкнула и в который раз уже взглянула на Сида. Похоже было, что он ей понравился, что вовсе не удивительно при его обаянии, и весь рассказ велся для него.
– А где же теперь ее муж, мистер Бреддок? – спросила я.
– Умер. Ох и забулдыга же он был! Пил, как черт, да еще и похуже что выделывал… Все думали, что больше года он здесь не выживет. Но Джейн лечила этого Бреддока у нашего доктора. В Лондон ездить перестала. Но все равно не помогло. Ребеночек-то у нее мертвый родился, а вскоре и сам Бреддок Богу душу отдал.
Женщина за окном допила чай, отставила в сторону пустую чашку и с неудовольствием подняла голову – посмотрела на наше окно. Я подумала, что она хочет еще что-то заказать, но официантка ее не видела.
– Может быть, мы закажем вам что-нибудь? – спросила Таня у официантки.
– Не думайте, что я сплетничаю, – сказала та. – Но отец леди Джейн никогда не разговаривал со своим зятем. До самой смерти.
– Анна! Принеси-ка мне еще чашку чая! – вдруг неожиданно для всех нас, и в первую очередь для официантки, громко сказала женщина, сидевшая за окном. Официантка взглянула в окно, и ее лицо, и так до этого раскрасневшееся, теперь стало оттенка свекольного отвара.
– Я и не знала, что это вы, мисс Грейхем! – пробормотала официантка.
– Чашку чая, Анна!
– Хорошо, мисс Грейхем, сейчас принесу. – Официантка понеслась к бару. Мы принялись за еду, но я не могла отвести глаз от женщины в красном костюме. Чего это она так разоралась?
– Перестань на нее пялиться. Смотри в другую сторону, будто ничего не случилось, – сказала мне Таня с набитым ртом.
– А что случилось-то? – Я совершенно не «въезжала».
– Случилось то, что эта тетка за окном оказалась помощницей этой нашей леди Джейн. Слышала, как назвала ее официантка? Мисс Грейхем.
Я поморщилась:
– Ну и что? Я вообще ее и фамилию не запомнила.
– Ты не понимаешь, – сказала Таня. – Здесь совершенно другая жизнь.
Официантка принесла мисс Грейхем чай. Та что-то ей строго выговорила. Рыжеволосая скроила недовольную физиономию, но перечить не стала. Мисс Грейхем выпила полчашки чая, достала из кошелька несколько монет и отправилась в зал платить в кассу. Я отставила в сторону свою тарелку и встала из-за стола.
– Ты куда? – спросила Таня.
– Была не была. Осуществляю план-перехват.
– Все испортишь окончательно.
Мисс Грейхем в этот момент уже шла к выходу. Я ринулась ей наперерез.
– Я прошу прощения, мисс Грейхем, я журналистка из России. Не ответите ли вы мне на пару вопросов?!
Мисс Грейхем сделала вид, что не слышит. Ее красный костюм с достоинством проплыл мимо меня, как линкор военно-морского флота Ее Величества. Мисс Грейхем без единого слова покинула заведение. Я вернулась за наш столик. В окно было видно, как красный костюм не без труда втиснулся в маленький автомобильчик, перекосив его на сторону. Линкор уплыл.
– Ну, убедилась? – спросила меня Таня.
– Посмотрим, – ответила я и направилась к бару. Там я купила несколько штук шоколадных батончиков и вернулась на место. Официантка убирала за нашим столом пустые тарелки. Выглядела она явно расстроенной.
– Можно вас угостить хотя бы вот шоколадками, – я протянула ей батончики.
– Нет-нет, не надо. Я не возьму! – Она составила тарелки на поднос и собралась уходить.
– Скажите, Анна, – вдруг потянулся к ней Сид. – А за что вы не любите миссис Бреддок? Ведь вы ее недолюбливаете? Я не ошибся? Иначе не стали бы про нее рассказывать.
Анна помолчала, глядя в окно. Потом сказала:
– А кто ее любит-то в нашем городке? Она и не ходит никуда. А если и встретится вдруг по дороге, то никогда и словечка не скажет. Да и к отцу своему никогда на могилку даже не придет. И с моей мамой, с которой вместе в школу ходила, теперь даже не здоровается.
Сид дал Анне небольшие чаевые, и она их приняла, как заслуженную награду за обслуживание, не больше. Когда мы уходили, мои шоколадки так и остались лежать нетронутыми на столе.
Ночевать мы остановились в местной гостинице, с тем чтобы наутро снова заехать в Вудлоу-хаус за розами. У меня в голове уже сложился готовый рассказ, а пять экземпляров заказанной мной «Леди Пестиленс», привезенной на московскую почву, должны были служить к нему иллюстрацией. Задание редакции в принципе было выполнено.
Ровно в девять мы оказались уже у стен Вудлоу-хауса. Несмотря на указанные часы работы – с восьми утра до пяти вечера, ворота хозяйства были почему-то закрыты. Мы позвонили в специальный звонок и услышали, как в глубине территории раздался звук колокольчика, но из дома не доносилось ни звука. Никто не вышел и на наш звонок.
– Оставайтесь-ка вы в машине, – сказал нам Сид. – Думаю, будет лучше, если на переговоры пойду я.
Мы с Таней не стали возражать, хотя мне хотелось еще раз осмотреть дом и сад.
Сид позвонил еще пару раз. Никого. Когда он готов уже был ни с чем вернуться к машине, в доме, наконец, открылась дверь, и на пороге показалась мисс Грейхем. На этот раз ее мощное тело было облачено в светлые брючки, как у Джейн Вудлоу, и в такую же кофточку. Со свойственной ей решительной неторопливостью мисс Грейхем приблизилась к нам, но открывать ворота не спешила.
– Вчера мы договорились с миссис Бреддок о том, что приедем и выкупим розы, – начал Сид после приветствия. Он никоим образом не показал мисс Грейхем, что мы встречались с ней накануне.
– Это невозможно, – ответствовала та и собралась повернуться к нам спиной.
– Но почему? Ведь вчера, – Сид улыбнулся, включив в сторону мисс Грейхем все свое обаяние, – мы достигли с хозяйкой полного взаимопонимания, и она сама спрашивала у нас, каким способом ей подготовить растения для продажи.
– Мистер, я уже сказала вам, что предполагаемая сделка не состоится. – Линкор поплыл от нас в сторону дома.
– Но послушайте, мисс Грейхем! – Я выскочила из машины и подбежала к воротам. – Я приехала издалека, из самой России! У вас ведь небольшое хозяйство, и вам было бы очень выгодно сотрудничать с российскими покупателями! У нас огромный рынок сбыта, и публикация в нашем журнале сделает вашим розам прекрасную рекламу, за которую, заметьте, мы не требуем с вас денег.
Мисс Грейхем обернулась и обдала меня презрительным взглядом.
– Журналисты должны заранее договариваться о приезде, а не собирать слухи по всей округе.
– Если вы позовете сюда леди Джейн, я извинюсь перед ней лично, – я готова была сказать все что угодно, но не признавала за собой вину. Как бы тогда журналистам собирать информацию, если не разговаривать с людьми?
– Миссис Бреддок уполномочила меня сообщить, – выражение лица мисс Грейхем оставалось непреклонным, – что «Леди Пестиленс» не уедет в Россию. – После этих слов дама повернулась, и ее корма линкора, полная достоинства, стала удаляться от нас.
– Ну и дура! – от всей души по-русски объявила я ей вслед, оскорбленная в лучших чувствах. Однако делать было нечего, и, оценив безнадежность наших дальнейших попыток наладить контакт, мы с Сидом вернулись в машину.
