Самат Сейтимбетов - Выбор Гермионы (Г.П. и свиток Хокаге - 2.5)
-- О, - почти шепчет Помфри, - вижу, ты вспомнила все.
-- Убейте меня, - не просто лицо, вся голова пылает, горит, поджаривается.
Хотел как лучше? Сделал? Ооо! Прижимаю руки к лицу, но это бесполезно. Жар идет изнутри, и это не просто тепло, это натуральное адское пламя, бесконтрольно выжигающее изнутри. Дайте мне нож! Проще взрезать грудь, выпустить это из себя, чем терпеть, зная, что с этим жить и жить. Руки отрываются от лица, шарят по кровати, пытаясь нащупать что-нибудь острое.
-- Убейте, - повторяю, и тут же вспыхивает новая мысль - ножа нет, но его можно создать!
Кулак мадам Помфри врезается под дых, хватаю воздух и не могу вдохнуть, а она уже дергает за волосы, и в горло влетает струя зелья, приторного, мятного, чрезмерно ароматного, словно в детских газированных напитках. Руки разжимаются, дыхание возвращается, пальцы мадам Помфри раздвигают правый глаз, и она всматривается бесцеремонно, словно пытается заглянуть внутрь моей головы.
-- Это зелье спокойствия, - поясняет она, - созданное специально для таких молодых дурочек, вроде тебя. Наколдуют на эмоциях, а потом бегут вешаться или топиться.
Скорее уж зелье пофигизма. Я помню, что было, но сейчас мне все равно.
-- Зелье, конечно, не без побочных эффектов, поэтому применяют его редко. Если вообще успевают применить.
Она отстраняется и садится на соседнюю койку.
-- Еще вопросы будут?
-- Нет, мне все понятно, - вяло мотаю головой.
Ну да, чудо, что еще не в Азкабане сижу, а всего лишь к кровати прикован. Был прикован.
-- То, что ты ощутила - давно известно, - говорит мадам Помфри, глядя мне прямо в глаза. - Магия сильно связана с эмоциями, и, как правило, негативные эмоции сильнее положительных. На выплеске таких эмоций маг произносит одно из Непростительных, и его подхватывает и уносит. Поэтому говорят, что убийство раскалывает душу - убийство, при помощи Авады, убийство, когда ты хочешь убивать. Поэтому Непростительные запрещены и выделены отдельно от остальных, хотя, казалось бы, не самые сильные из заклинаний, да? Адским Пламенем можно сжечь город, например, были прецеденты в средние века. Телом мага можно управлять и без Империо, можно притворяться им, при помощи зелья, есть заклинания, причиняющие боль не хуже Круцио, но ты и сама это знаешь.
-- Да, Аластор говорил, - произношу равнодушно.
-- Непростительные разжигают в тебе жар эмоций, подпитывают его, и ты снова творишь их, и все повторяется, и тебе хочется повторять их. Они..., - мадам Помфри щелкает пальцами, - словно выпивка. Ты пьешь, и тебе хорошо, но потом наступает похмелье и зависимость.
-- Наркотики, - подсказываю.
-- Все это и еще сверху, - соглашается она. - Правда, такое как у тебя бывает редко. Чтобы и сила, и желание, и воплощение, и потом стыд за содеянное, равносильный по эмоциям Аваде.
Пожимаю плечами. Сейчас мне все равно. Тогда мне хотелось убить Пожирателя, потому что он мешал мне спасти Луну. Потом тело окончательно пошло вразнос, и я помню, какими глазами смотрел на Тонкс, Помфри, Лаванду. И какими глазами они смотрели в ответ. Помню, что думал при этом и чего желал.
Но мне все равно.
Пить что ли это зелье всю оставшуюся жизнь?
-- Куда меня? - спрашиваю, чтобы убрать неопределенность.
И без того понятно, куда. За Непростительные - Азкабан, или что там вместо него построено? Тюрьма, пускай и без дементоров, она все равно тюрьма. И это правильно. Наверное. Если меня насильно не изолировать от общества, то еще какой хуйни сотворю и буду потом терзаться, а потом пойду и сотворю еще, чтобы исправить первоначально сделанное, и сделаю только хуже.
Гермион - руки-из-жопы не вынимон.
-- Если ты думаешь, что тебя отправят в тюрьму, то глубоко ошибаешься, - серьезно говорит Помфри.
-- Авада.
-- Перед Рождеством был принят новый указ в Министерстве, освобождающий от всякой ответственности любого, кто убьет доказанного Пожирателя или самого Темного Лорда. Ты могла отрезать ему голову с рукой там же и прийти с ней в Министерство, и тебе выдали бы награду, достаточно было бы предъявить Темную Метку.
-- А остальные?
Скольких я там убил? Дюжину?
-- На Хогвартс напали, мы защищались, - пожимает плечами Помфри. - Министерство даже не стало присылать следователей, ограничилось рапортом юной Тонкс.
Не Грюма? Или он, как профессор Хогвартса, не может состоять в Аврорате? О, кажется, зелье слабеет, любопытство и вопросики... вперемешку со стыдом, просыпаются. Но какая же роскошная жопа у Лаванды! Стоило сойти с ума, чтобы вот так ее потискать, взасос, бесстыдно, на глазах у всех. Понятно, что в фильме про шестой год все это осталось за кадром, но не удивлюсь, если там она и Рон тоже ставили сценки из жизни кроликов.
На лицо Лаванда так себе, но тело...мда.
-- Гермиона, ты спасла многих в тот вечер, - говорит Помфри, - пускай и была при этом полностью безумна. Я видела твои глаза, когда ты швырнула мне Луну, и это было страшно. Но, как видишь, разума отразить даже ожидаемую атаку...
Она знала? Или кто-то постфактум разболтал?
-- нам не хватило, и потребовалось безумие.
Нам.
-- Ты сейчас судишь на эмоциях. Попробуй оценить все со стороны, без эмоций, благо ты как раз под действием нужного зелья.
-- План был ошибкой,... нет, план был правильный, но школьников надо было убрать, всех остальных оповестить, и не полагаться слишком на Аластора. Его слова о том, что нападение будет утром, после Рождества, чересчур расслабили всех, кто был в курсе происходящего.
-- Но никто не погиб, не в последнюю очередь благодаря тебе, - твердо говорит Помфри.
Никто? А как же ее слова об учениках?
-- Подумай над этим, поспи и еще подумай, и прежде чем соберешься снова сгорать от стыда, директор Дамблдор хотел бы с тобой поговорить обо всем случившемся.
А потом значит можно сгореть и умереть? Ну ладно, пусть будет так. Мне все равно.
Глава 4
8 января 1996 года
Дамблдор сам приходит в медпункт, весь такой из себя добрый чудаковатый дедушка-волшебник с длинной бородой. Куда только и делись ожог, усталость и мешки под глазами? Легкими движениями палочки он создает, точнее говоря, трансфигурирует кровати и утки медпункта в кресла, диван, столик, затем запечатывает помещение. На столике уже дымится чай, и стоят вазочки со сладостями.
Сахар, кофе и мед тоже присутствуют, к моему отдельному удивлению.
-- Рад, что тебе лучше, Гермиона, - говорит Дамблдор.
Он тоже не спрашивает, а констатирует. Это нынче модно, видимо, диагностировать меня с первого взгляда, или просто я не так загадочен, хитер и сложен, как оно мне воображалось на первых курсах. Чуть-чуть обидно.
-- Я, честно признаться, рад такой твоей реакции и тому, что прозвучало вчера, - поерзав в кресле и налив чая, внезапно заявляет Дамблдор.
Едва не расплескиваю кофе. Предупреждать же надо!
-- Когда к великой силе не прилагается великая ответственность, получается...
-- Темный Лорд? - подсказываю, потому что Дамблдор замолкает и ждет моей реплики.
-- В самом наихудшем случае -- да, но даже если не Темный Лорд, то все равно ничего хорошего не выходит. Яркий пример этому -- Статут.
Киваю в ответ. Дамблдор не просто порекомендовал читать литературу о взаимоотношениях двух миров, он еще и озаботился предоставлением этой самой литературы. Всегда находятся правдорубы, искатели истины, те, кому важнее рассказать, что и как было, чем спрятать и не теребить болячку. Те, кому неважно, с какой стороны был маг, а с какой человек, кто не считал одних выше других, и просто повествовал о том, что было.
К великой силе в руках магов не всегда прилагалась великая ответственность, а с учетом особенностей эпохи феодализма, так вообще. Простолюдины -- нечто вроде скота. Ведьма, которую сжигали пятьдесят раз, это были еще безобидные семечки, развлечение, которое не вредило никому, даже можно сказать развлекало народ и обеспечивало работой сборщиков дров.
Были развлечения и "веселее". Огонь, смерть, насилие, охоты оборотней, отработка заклинаний на ровесниках, и прочее. Конечно, Средневековье и до него были теми еще временами, жизнь там не стоила практически ничего, кровь и без того лилась водопадами, а кто доживал до сорока уже считался стариком. Но. Но Дамблдор не зря помянул великую силу, ибо даже на фоне того жестокого времени у магов было преимущество в виде магии.
Конечно, не все, очень даже далеко не все маги "развлекались" так, но тут сработал эффект Напидо -- Раса. Один маг из сотни с таким эффектом надолго оставался в памяти и злобе людской, и отношение к нему переносилось на ту сотню магов, что просто спокойно жила, не попадая под влияние эффекта. К семнадцатому веку огнестрельное оружие из экзотического и доступного только богатым феодалам, стало доступным и пошло в массы. Постоянно велись войны, и под шумок истреблялись маги, несмотря на все попытки властей воспрепятствовать этому. Свою роль сыграла, и привычка магов жить вольно, не толкаясь локтями с другими магами. Потом магам пришлось учиться жить, сбившись в поселения и ограничивая своих же, заразившихся вышеупомянутым эффектом, но это уже другая история.
