Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга первая.
Постепенно за кормой, за вздыбленным работой винтов кипящем буруне, исчезали силуэты отдельных домов, кварталов, приметных сооружений, а затем и весь город слился с очертаниями берегов.
После недавнего сильного ветра по морю, как дрожь по шкуре раздражённого зверя, пробегала редкая, довольно крутая зыбь.
В ритме дыхания моря, человек – маленькое живое существо на борту эсминца, периодически вздымаясь вверх и опускаясь вниз, без привычки чувствовал себя препаршиво. Последние сомнения в том, что «морские медленные воды – не то, что рельсы в два ряда» исчезали раз и навсегда. У самых упорных сомневающихся эти колебания выходили вместе с желудком, который пытался выпрыгнуть из неверного тела прихватив всё своё содержимое. Некоторые мореманы уже «старики», перевесившись через ограждения бортов эсминца, дарили дармовой корм рыбам, уживаясь в содружестве с неопытным не оклемавшимся курсантом. Единство, прочувствованное внутренностями, сближает очень, практически на всю жизнь, особенно по профилю профессии.
Антон, как и большинство новичков, чувствовал себя неуютно. Предательская тошнота подступала к его горлу, но всё же была управляема. Вытирая обильно выступающую испарину пота на лице, он заставлял себя брать пеленга на маяки, мысы и другие приметные очертания еле видимого берега для контроля места корабля.
Командир эсминца всё время находился на ходовом мостике. Он специально обращался не к штатному штурману, а к его дублёру:
- Товарищ курсант, доложите место корабля?
- Находимся на рекомендованном фарватере, проходим траверз маяка! – доложил Антон.
Командир приложил бинокль к глазам, нащупывая место мигающего огнями искомого маяка. Убедившись в соответствии, одобрительно произнёс:
- Так держать! К концу вахты представить место корабля для утверждения.
Через 4 часа то ли зыбь поутихла, то ли внутренности Антона заключили перемирие с качающейся стихией и приняли профессию моряка со всеми неудобствами, но он почувствовал себя лучше и уверенней и сдав вахту, уснул, как убитый.
На следующий день волнение моря совсем прекратилось. Его поверхность возвышалась над дальним низким берегом и казалось чудом, что поднятая эсминцем волна по обе стороны путевой дорожки не проливается через край береговой черты. Корабль стремительно и красиво нёсся вперёд. В мирном завораживающем журчании воды чувствовалось естественное единство людей экипажа, целенаправленно управляющие судном, и морем, природа которого позволила существовать этому содружеству.
Воля людей и благосклонность морской стихии привели эсминец в Либаву, где он благополучно стал на ремонт в сухой док. Курсанты ещё успели от души поскоблить корпус корабля, очищая его от плотного слоя ракушек, водорослей и другой морской живности. Их первая месячная практика на надводных кораблях подошла к концу.
Училище приняло своих возмужавших питомцев и, без задержки оформив документы, они отправились в отпуск на побывку к своим родным и близким людям. Количество курсовых «галочек» на рукавах курсантских форменок увеличилась, вместе с ними возрос и вес уверенности каждого из них в правильности выбора профессии.
Антон, уже через знакомый Витебский вокзал, в водовороте людей, ставшими на трое суток пассажирами одесского поезда, поздно вечером, практически ночью, прибыл и шагнул на платформу железнодорожной станции города Винницы. Готовый коротать время до прихода утреннего автобуса, он был приятно удивлён громким возгласом:
- Кто на Липовец? Машина отправляется!
Вскочив в кузов старенького грузовичка, который с натугой сдвинулся с места, а затем бодро побежал по дистанции разбитой ухабистой дороги, Антон расслабился, счастливо вдыхая набегающую струю воздуха, наполненную ароматами родной земли.
В лунном свете мимо дороги проплывали желтеющие поля созревающей пшеницы. Далее, отражая зелёным листом приглушенное излучение серебра ночного светила, раскинулись плантации сахарной свеклы. Убегая вдаль мимо квадратов полей и вьющихся лент дорог, поднимались уже окрепшие деревца лесополос. Да, встреча с родной землей всегда ожидаемо желанная, волнительна и прекрасная в удивительной новизне чувств восприятия её восхитительных просторов!
Увидев сына, отец радостно всплакнул, пустив по-стариковски неуправляемую слезу и тут же выложил главную новость:
- Все тебя ждут, чтобы справить крестины первенца сестры. Так что быть тебе крестным отцом!
Проснувшись утром, Антон обошёл окрестности, искупался в речке и умиротворённый забрался на вишню. Он неторопливо выбирал самые спелые рубиновые ягоды, со смаком вкушал наполненную сладким соком их мякоть, а косточки отстреливал мимо веток дерева. Сквозь изумрудную листву вишни его взгляд уловил мелькнувший силуэт тоненькой дивчины с длинной русой косой, в белой блузке, вышитой украинским красным цветочным орнаментом. Она лёгенькими шажками неторопливо проплыла по прилегающей улочке и скрылась в соседнем дворе. Антон потряс головой загоняя прочно запечатлённую картинку в подсознание, планируя позже при удобном случае узнать более подробные сведения об этом мелькнувшем чудном создании.
Он ещё не осознавал, что с этого момента его природное стремление к сближению с противоположным полом всегда будет проходить через испытание сравнения с прописанным глубоко в подсознании образом украинской девушки с длинной косой в вышитой белой блузе.
Обряд крещения племянника прошёл без сучка и задоринки. Кумовья: то есть, Антон – брат сестры со стороны матери и Галя – сестра со стороны отца ребёнка дружно и чинно с крестником на руках подошли домой к местному рыжему попу. Тот облачился в ризу, принёс деревянное ведёрко со священной водой и купель-лоханку. Затем он зажёг своё кадило и свечки, раскрыл на нужной странице евангелие и велел уложить ребёнка на простынь, концы которой кумовья прочно удерживали над лоханкой. Опустив в священную воду нательный крестик, поп начал обряд крещения.
Малыш лежал спокойно, только подозрительно таращил чёрные пуговички глазёнок на рыжего косматого дядьку, который трижды обошёл вокруг купели, обрызгал его священной водой и что-то речитативом пропел. В нужном месте кумовья по указанию священника повторили за ним текст обрядовой молитвы. Когда настырный поп в третий раз обрызгал ребёнка водой, тот замахал ручонками пытаясь ухватить его за бороду и дёрнул ножкой, метя в поповский глаз. Священник повесил крестик на шейку ребёнка, сказал, что дело сделано и теперь житиё крестника будет проходить в богоугодных руках под сенью креста.
Кумовья расплатились с попом, запеленали новообращённого христианина в одеяльце и тот, имея законные права на своего бога и уже под его защитой, радостно, понятно только ему и богу что-то залопотал.
Вернувшись домой, ни разу не заплакав, новообращённый христианин уже с детской кроватки наблюдал, как взрослые христиане прикладывались не единожды к дьявольской огненной воде, произносили здравицы в его честь и во здравие родителей.
Рыбалка – самое захватывающее увлечение Антона и отпуск без поездки на ловлю рыбы просто состояться не мог ни в коем случае.
Муж сестры Пётр любил это занятие не менее его и в этом отношении оба были, как говориться «два сапога – пара». Они могли часами сидеть у воды, любоваться отражённым в его зеркале восходом солнца, разгадывать смысл и прелесть кипения жизни сотен букашек в прибрежном мелководье. Но соль или, вернее, адреналин к сердцу всё же исходил от, дёргающегося в поклёвке, поплавка удочки! Дёргать поплавок могла рыба, которая в достатке водилась в колхозных прудах, а там «табу» и охрана. Но разве мог председатель колхоза села Нападовка, бывший моряк отказать в разрешении порыбачить удочкой в сельском пруду такому же как сам человеку в тельняшке?! Такой грех на душу не возьмёт ни один истинный моряк, ибо вода связывает людей этой профессии навечно.
Сторожем при прудах в этом селе был хромой, злой, как чёрт – чёрт сам себе на уме, хитрый и коварный мужик. Зная, что у «матроса» есть разрешение на рыбалку он ещё издали, демонстрируя сельчанам своё служебное рвение, начинал громко кричать:
- А кто это там сидит и таскает рыбу! Кто вам разрешил запустить руку в колхозную кладовую?! А ну-ка забирайтесь, чтоб я вас здесь больше не видел!
Антон с Петром спокойно продолжали рыбачить в ожидании прихода орущего, хромого «чёрта». Подойдя к ним вплотную, когда уж и слепой не ошибётся в увиденном, сторож делал удивлённое лицо, его нахальные глаза прямо выпрашивали «пардон у» за ошибку и уже тише, кажущимся виноватым голосом он восклицал:
- Фу, ты чёрт! А я вас и не узнал!
Отобедав, после третей рюмки он уже совсем миролюбиво спрашивал:
- А вы хоть что-нибудь поймали? Если нет, то я вам сейчас… - и делал ложное движение в попытке встать и подарить неудачливым рыбакам «золотые горы». Те, исполняя роли истинных простофиль, махали руками, убедительно доказывая ненужную напраслину его хитрющего маневра.
