Малькольм Брэдбери - Историческая личность
Затем звякает будильничек Бениты Прим, административного помощника; профессор Марвин кашляет очень громко и взмахивает руками. Он оглядывает длинный стол и говорит:
– Не приступить ли нам к порядку дня, джентльмены?
Мгновенно тишина рассыпается; вверх взлетает много Рук по обеим сторонам стола; гомон голосов.
– Могу ли я указать, мистер председательствующий, что из персон в этом помещении, к которым вы обратились «джентльмены», семеро – женщины? – говорит Мелисса Тодорофф. – Могу ли я предложить обращение «не приступить ли нам к порядку дня, персоны?» или, может быть, «не приступить ли нам к повестке дня, коллеги?».
– А разве сама эта фраза не содержит намека, что м пришли сюда в беспорядке? – спрашивает Роджер Фанди.
– Могу ли я спросить, должны ли мы согласно правилам процедуры, установленным Сенатом, завершить это заседание через три с половиной часа? А если так, то считает ли председатель, что повестку из тридцати четырех пунктов возможно сколько-нибудь серьезно обсудить при таком лимите времени, тем более что моим коллегам, предположительно, захочется выпить чаю?
– В порядке информации, мистер председатель, могу ли я указать, что перерыв для чая не включен в три с половиной указанных часа, а также обратить внимание доктора Петуорта на тот факт, что мы завершали обсуждение более длинных повесток дня за более короткие сроки?
– Здесь? – спрашивает кто-то.
– Можно мне спросить, желает ли это собрание, чтобы мы открыли окно?
Совещание началось; и так бывает всегда. Бенита Прим, которая обслуживает совещания нескольких факультетов, замечала, что историков отличает высокий процент неявки, английскую филологию – количество вина, выпиваемого после, а социологов – их цепляние ко всему, чему можно. Коперы грохают снаружи; споры внутри продолжаются. Социологи, почитав Гофмана, знают, что есть роль Председателя, и роль Завзятого Спорщика, и роль Молчальника; они знают, как создаются ситуации, и как их можно продырявить, и как вызвать дисфорию; и в таких ситуациях они проверяют свои знания опытным путем. Будильничек Бениты Прим звякнул в 14.00, согласно ее собственным записям; стрелки показали 14.20, прежде чем совещание решило сколько ему продолжаться, и есть ли кворум, и следует ли открыть окно; и 14.30, прежде чем профессор Марвин сумел подписать протокол прошлого совещания, чтобы они могли приступить к первому пункту повестки нынешнего, касающегося назначения внешних экзаменаторов для выпускных экзаменов.
– Бесспорный пункт, я думаю, – говорит профессор Марвин.
Наступает 15.05, прежде чем бесспорный пункт утвержден. Никому не нравятся две фамилии, названные профессором Марвином. Но их возражения строятся на таких диаметрально противоположных предпосылках, что собравшиеся не в состоянии назвать две другие фамилии, которые удовлетворили бы всех. Предлагается создать рабочую комиссию для согласования фамилий к следующему совещанию; никто не соглашается на этих или других кандидатов в члены комиссии. Предлагается создать общефакультетский отборочный комитет для рекомендации фамилий в члены рабочей комиссии, никто не соглашается на этих или других кандидатов в отборочный комитет. Рекомендация обратиться к Сенату с просьбой наименовать членов отборочного комитета, который наименует членов рабочей комиссии, которая внесет предложение для выдвижения кандидатур, чтобы факультетское совещание могло назвать внешних экзаменаторов, отвергается на том основании, что это означало бы внешнее влияние Сената на внутренние дела факультета, даже хотя, как указал председательствующий, факультет в любом случае не может выдвигать кандидатуры внешних экзаменаторов, но только рекомендовать их Сенату, который их и утвердит. Предложение, чтобы фамилии первых двух внешних экзаменаторов, первоначально рекомендованные, были выдвинуты снова, выдвигается и утверждается. Фамилии снова выдвигаются и отвергаются. Предложение, чтобы внешние экзаменаторы были отменены, выдвигается и отвергается. Появляются две дамы в голубых комбинезонах с чашками чая и блюдом сухариков и расставляет чашки перед всеми присутствующими. Предложение продолжить обсуждение во время чаепития ввиду того, что пункты повестки дня рассматриваются медленно, выдвинуто и принято с одним воздержавшимся, который выходит со своей чашкой за дверь и пьет чай там. Тот факт, что чай подали, а еще ни один пункт не утвержден, как будто производит впечатление: предложение предоставить профессору Марвину самому выбрать внешних экзаменаторов от имени факультета, выдвинуто и принято. Профессор Мар-вин тут же дает понять, что он будет рекомендовать Сенату две кандидатуры, названные первоначально час назад, и тут же переходит к следующему пункту повестки.
– Несколько спорный вопрос, – говорит он, оглашая предложение, чтобы число представителей студенчества было увеличено с шести до восьми. Шесть студентов, уже присутствующих, в основном в свитерах, тяжело дышат, выглядят яростно, сдвигают головы; они оборачиваются и обнаруживают, что обсуждения не было, и пункт повестки, вероятно от усталости, был утвержден немедленно. Чайные дамы входят, чтобы собрать чашки. Эксплуатируя успех, представители студенчества вносят предложение еще более расширить число представителей на факультетских совещаниях, введя представителей от чайных дам. Предложение внесено и принято. Бенита Прим, административный помощник, сначала шепчет на ухо Марвину, потом обращается к собравшимся: она указывает, что по существующим правилам у чайных дам нет права представительствовать на факультетских совещаниях. Совещание утверждает рекомендацию Сенату изменить правила, чтобы чайные дамы получили право участвовать в факультетских совещаниях. Эта резолюция, как и предыдущая, отклоняется председательствующим на том основании, что они не имеют никакого отношения к пунктам повестки дня. Предлагается резолюция разрешить обсуждение на совещании вопросов, не включенных в повестку дня, но она отклоняется на том основании, что этот вопрос не включен в повестку дня. Резолюция, предлагающая лишить председательствующего полномочий, потому что он допустил выдвинуть на голосование два предложения, которые согласно существующим правилам не включены в повестку дня, была отвергнута председательствующим на том основании, что председательствующий не может ставить на голосование предложения, которые, согласно существующим правилам, не входят в повестку дня. Снаружи сильно льет дождь, и уровень озера заметно поднялся.
– И все ваши совещания такие занудные? – спрашивает Мелисса Тодорофф, которая, как выясняется позднее, вообще не имеет права присутствовать на совещании, поскольку она только гостья, и ее попросят удалиться, и она удалится с воплями.
– Не беспокойтесь, – шепчет Говард, – это только предварительная разминка. Позже станет жарче.
Жарче становится вскоре после 17.05, когда начинает темнеть и когда профессор Марвин переходит к пункту 17, касающемуся приглашенных лекторов.
– Вопрос не спорный, я думаю, – говорит профессор Марвин. – Несколько предложенных имен, и мы можем их одобрить, я думаю.
Роджер Фанди поднимает руку и говорит:
– Могу ли я спросить председательствующего, по чьей инициативе было послано приглашение профессору Мангелю?
Председательствующий выглядит недоуменно и говорит:
– Профессору Мангелю? Насколько мне известно, доктор Фанди, никакое приглашение профессору Мангелю не посылалось.
– Могу ли я обратить внимание председательствующего на факультетский циркуляр, разосланный сегодня утром, в котором говорится, что профессора Мангеля пригласили прочесть лекцию?
– Я не рассылал подобного циркуляра, – говорит председательствующий.
– У меня здесь экземпляр факультетского циркуляра, который, по утверждению председательствующего, он не рассылал, – говорит Роджер Фанди. – Возможно, председательствующий желает с ним ознакомиться?
Председательствующий желает; он прочитывает циркуляр и поворачивается к Миннегаге Хо.
– Он был на диктофоне, – говорит мисс Хо с широко раскрытыми восточными глазами. – Поэтому я его разослала.
– Он был на диктофоне и поэтому вы его разослали? – бормочет профессор Марвин. – Я не диктовал этого на диктофон.
– Могу ли я спросить председательствующую персону, – говорит Мелисса Тодорофф, – отдает ли себе отчет указанная персона, что подобное приглашение будет воспринято всеми, кто не принадлежит к белой расе, и всеми женщинами в этом академгородке как прямое оскорбление их генетическому происхождению?
– Скверно пахнет, товарищ, – говорит один из представителей студенчества, – он расист и сексист.
Профессор Марвин смотрит вокруг в некоторой расстроенности.
– Профессор Мангель, насколько мне известно, не расист и не сексист, а высококвалифицированный генетик, – говорит он. – Однако, поскольку мы его сюда не приглашали, этот вопрос вообще не встает.
